– На трубе.
Стивен Бойлз тоже играл на трубе. И классно. Это был единственный известный Джему труп, создавший оркестр. Но, заметьте, Стивен не знал, что умер. В этом-то и было все дело: мертвецы Джексонвилля думали, что они живы, а вот когда они поняли, что это не так, вот тут-то все и началось.
– Ты поранил руку? – спросил Ричи Коул.
– Упал во время кросса, ничего серьезного.
Мужик молча покачал головой. Джем находил его странным, чрезвычайно странным. Может быть, потому, что он говорил то низким, то высоким голосом. И его изящные манеры, составлявшие контраст с мужественным лицом… Джем обернулся. На заднем сиденье были навалены чемоданы и костюмы. Вообще-то, не совсем костюмы. Платья. Платья, сверкающие блестками. На подлокотнике, разделяющем заднее сиденье, – оранжевый светящийся парик. Джем сосредоточил внимание на Ричи Бадди Коуле, который невозмутимо вел машину, положив обе руки на руль. Две узкие руки с длинными, тщательно ухоженными ногтями, покрытыми прозрачным лаком.
– А в каком клубе вы играете? – неуверенно спросил он.
– «Джаз-банд престарелых голубых», – ответил Бадди, расплываясь в широкой улыбке. – Мое сценическое имя Элайза.
– Красиво, – одобрил Джем и отодвинулся от Бадди Коула на добрых двадцать сантиметров:
Они приехали в Баллун-фиеста-парк в девять часов тридцать семь минут. В пятидесяти метрах отсюда Лори, прощаясь, благодарил шофера грузовика. Если бы Джем посмотрел в это время в зеркало заднего вида, то увидел бы, как Лори, с сумкой на плече, стоит, ожидая зеленого света, на переходе. Но Джем не смотрел в зеркало, он был занят продумыванием плана, который только что возник в его голове.
Саманта нервно сжимала в объятиях Хейса, а тот в свою очередь обменивался рукопожатием с Уилкоксом.
– Марвин! Ты нисколечко не изменился!
– А вот моя жена так не думает. Она говорит, что я еще вырос.
В Марвине было два метра пять сантиметров, и его рост всегда являлся предметом шуток. Саманта покачала головой:
– Это потому, что ты похудел, Марвин.
Его тронула ее заботливость. Многие годы они были напарниками, до того самого момента, когда Марвин, после драмы в Джексонвилле, решил прекратить заниматься расследованиями. И получилось забавно, что как раз из-за этой драмы Саманта, убежденная холостячка, познакомилась с шерифом Уилкоксом, который до сей поры успешно отражал все любовные атаки, и вот теперь между ними была романтическая связь.
Они шли, не обращая внимания на автомобильное движение, на шум, на окружающих. Марвин подробно рассказал им о последних событиях и передал свой разговор с Аньелло.
– Ральф Аньелло входит в Общество Джона Берча[11], – объяснил Уилкокс – У него не слишком прогрессивные взгляды, но это серьезный сыщик.
– Который верит в существование сереньких человечков, родившихся в Росвелле…
– Ему всегда была присуща мистическая жилка. Его отец был проповедником.
– Герби, он же сумасшедший. Я уверен, что если он схватит Джема раньше нас, то всадит пулю ему в голову. Мы должны разыскать Джема. И найти Лори.
– И не забудьте про маленьких Мак-Мюлленов, – задумчиво пробормотала Саманта.
– Если полицейские перегородили все выходы, то Джем заблокирован здесь, – заметил Уилкокс. – Вот что я предлагаю: я знаю город лучше вас, а потому отправлюсь на поиски малышей. Саманта пойдет в больницу, где лежит их отец. Они, может быть, постараются прийти к нему. А вы, Марвин, попытайтесь отыскать Лори. Я уверен, что он удрал, чтобы помочь Джему.
– Значит, мы исходим из того, что дети Мак-Мюллен ожили и разгуливают по улицам?
– Можно исходить и из того, что кто-то украл их тела, чтобы наделать собачьих сосисок, но это предположение вряд ли продвинет нас в розысках. Марвин, бесполезно делать вид, что мы ничего не видим. Эти маленькие чудовища прячутся где-то здесь, – заверил его Уилкокс.
Марвин наклонился к Уилкоксу и вздохнул.
– О'кей. Пошли. Мы зря теряем время. Встречаемся в восемнадцать часов в моей гостинице «Эль Сентро». Каждый час будем созваниваться.
Ричи Элайза Бадди Коул оставил свой «форд» на большой стоянке, забитой многочисленными машинами, и бросился к палатке с выставленным вымпелом «AGC New Orleans»; Джем следовал за ним по пятам.
Огромный негр, одетый в блестящую розовую парку, выскочил из палатки. Он был в ярости. За ним появилась женщина лет тридцати, бритоголовая, в комбинезоне механика.
– Сукин ты сын, Бадди, ты что, совсем свихнулся! – закричала женщина. – Ты на время-то смотришь? Если не взлетишь через три минуты, мы пропустим очередь.
– У меня лопнуло колесо, а потом я заблудился…
– Да ты просто глаза налил! Да-да! – завопил в свой черед огромный негр. – Ты что, издеваешься над нами?
– Вместо того чтобы доставать меня, Джо, пойди лучше предупреди их, что сейчас взлетаем.
Джем наблюдал за происходящим. Он заметил на земле ящик с инструментами и, пока женщина и Бадди переругивались на неизвестном языке, медленно подошел к нему. «Это кажён[12], – сказал он себе, – они говорят на кажёне». Он незаметно подобрал большой нож обойщика, сунул его в карман и бегом догнал их. Джо, негр в парке, спорил с типами, сидящими на стульях вокруг большого стола с микрофоном. И вдруг Джем увидел монгольфьер, такой же розовый, как парка Джо, с большими ярко-желтыми буквами. Слов пока еще нельзя было разобрать. Женщина начала суетиться вокруг корзины шара, а в это время Бадди Ричи Коул, – Джем даже не поверил собственным глазам, – разделся и под дурацкие улыбки зевак надел на себя пышное блестящее платье, расшитое золотом, а на голову водрузил соответствующий парик.
Женщина, сверкая серыми глазами, резко повернулась к Джему.
– А это кто еще такой? – спросила она. – Ты и малолеток теперь клеишь?
– Не мели чепухи, Сэнди. Ладно, я готов, – заявил Бадди, семеня на высоких каблуках к корзине шара.
– Ты думаешь, это очень приятно, видеть, как ты являешься с каким-то юным проходимцем, подцепленным в баре?
– Ты заткнешься, Сэнди, или я сам заткну тебе глотку. Пацан просто указал мне дорогу.
Этот тип собирается подняться на монгольфьере, переодевшись женщиной? Должно быть, у Джема был оторопелый вид, потому что Сэнди начала передразнивать его округлившиеся глаза и широко открытый рот.
Он подошел к Бадди. Пусть он и псих сумасшедший, но именно сейчас надо попытать счастья.
– Э-э-э, мист… э-э-э, а мне можно с вами? Я никогда еще не летал на монгольфьере. Ну пожалуйста.
– Да знаешь…
– Тебе, миленький, нельзя лететь с голубым, – отрезала Сэнди с широкой улыбкой. – Бадди является президентом «Аэростатик гей-клаб Нового Орлеана». Смотри.
Она указала ему на шар, который Джо уже на треть надул воздухом. Желтые флюоресцирующие буквы сложились в надпись: «The Gay Balloon»[13].
– Да не слушай ее! Это же динозавр доисторической эпохи геев, – заметил Бадди. – На, надень-ка это, наверху холодно.
– И речи не может быть, чтобы этот парень полетел с тобой! У него нет страховки.
Пока Сэнди изрыгала поток брани, достойный зеленых беретов, проверяя одновременно арматуру и тросы, а толстяк Джо с недовольным видом следил за горелкой, Джем поспешил напялить комбинезон.
– Ну, влезай! – крикнул Бадди, указывая на корзину. С легкой опаской Джем поднялся на борт. Он боялся, что у него закружится голова. Бадди, прихватив два баллона пропана, присоединился к нему; сверкающее платье нисколько его не стесняло.
– Каждый по двадцать килограммов, – сказал он. – Ими пользуются как балластом, сжигая в горелке, вот здесь, под строповым кольцом. Каждый позволяет продержаться от двадцати до пятидесяти минут, в зависимости от ветра.
Сэнди передала ему еще два баллона, и вот Джо поднял руку, соединив в колечко большой и указательный пальцы.
Джем почувствовал вибрацию и положил руку на перила. Новый резкий толчок. Внизу Джо продолжал им что-то орать. Потом Сэнди сделала жест – приветствие? – и вдруг они оказались в воздухе, они поднимались! Трибуна, и Джо, и Сэнди, махавшие им руками, уменьшились в размерах. Люди смеялись, в руках у них были маленькие разноцветные флажки. Бадди молча управлял, и Джем увидел, как удаляется Баллун-фиеста-парк, а они уносятся по косой на восток и скоро полетят над городом.
Он осторожно вынул из кармана обойный нож, зажал его в левой руке, выставил лезвие и подошел к Бадди, стоявшему к нему спиной.
– Мистер Коул…
– Зови меня Бадди.
– Бадди, у меня обойный нож с лезвием в пять сантиметров, который может в любой момент перерезать вам горло.
Бадди замер.
– Черт возьми, ты что, член Лиги против геев или еще кто?
– Мне нужно на запад. Это необходимость. Даже если для этого мне придется вас прикончить.
– Ты что, к тому же левша?
– Чего?! А-а, да, именно!
