— Капитан, мы могли бы послать туда пару оперативных работников, — сказал Кэт, пытаясь скрыть отчаяние в голосе.
Хендерсон покачал головой.
— Нет, сэр, — то есть, мы могли бы сделать это; я мог бы через своих коллег найти, скажем, пару латиноамериканцев, которые смогли бы незаметно смешаться с местными жителями, но колумбийская полиция, благодаря нажиму, который вы оказали на Госдепартамент, проделала, я считаю, первоклассную работу по расследованию в Санта-Марте. Вы читали их ответы в переводе; ни один посторонний человек, кого я мог бы послать туда, не смог бы сделать и половины того, что удалось им. По крайней мере, полиция действует там заинтересованно. Если им удастся что-нибудь обнаружить, мы об этом узнаем.
Кэт тяжело вздохнул.
— Наверное, вы правы, — сказал он устало. — Я заплатил вам за ваш опыт и навыки, и вы продемонстрировали и то, и другое, капитан Хендерсон, и я благодарен вам. — Он встал. — Наверное, мне нужно ждать, пока не появится что-то новое. — Он протянул руку. — Пришлите мне счет за то, что еще не оплачено.
Хендерсон пожал ему руку.
— Я хочу, чтобы вы знали, сэр, что я считаю это дело своим личным провалом. Но я сделал все, что мог. Надеюсь, вы позвоните мне, если узнаете что-нибудь новое. — С этим он и ушел.
Кэт сел в свой «порше» и отправился в путь. Он любил быструю езду, и его постоянно штрафовали за это, но сегодня он вел машину вяло, небрежно. Ему не раз приходило в голову выехать куда-нибудь и разбить машину о дерево или парапет моста и покончить со всем. Единственное, что заставляло его жить, была надежда найти Денни и его дружков, а теперь это казалось недостижимо далекой целью.
Бен и Лиз замечательно относились к нему, то приглашая его на обед, то устраивая встречи с друзьями, не давая ему оставаться в одиночестве. Были даже две-три попытки познакомить его с женщинами. Затея эта потерпела провал. Он просто потерял интерес к женщинам, да и к чему-либо вообще. Даже бизнес, который когда-то приносил ему большое удовлетворение, перестал быть для него притягательным. Он проводил в офисе не больше нескольких часов; люди, которые работали там, ходили вокруг него на цыпочках, и он совершенно не чувствовал потребности в своем присутствии там. До Бена доходили слухи о том, что более крупная компания собирается поглотить их, и Кэт не возражал. К тому же он не нуждался в деньгах.
Ему вдруг стало нехорошо, и, остановив машину на обочине, он присел на травянистом краю дороги, борясь с тошнотой, пытаясь придумать, что бы еще сделать, чтобы найти смысл для своей дальнейшей жизни, и не мог ничего придумать. Вдруг у него над головой раздался громкий рев, и по крыше машины скользнула тень. Кэт поднял голову и обнаружил, что запарковал машину в конце взлетно-посадочной полосы аэропорта Пичтри-Декэлб, на окраине Атланты. Он наблюдал, как легкий самолет поднялся в воздух, сделал разворот и начал снижение на поле.
Кэт запустил мотор и вокруг летного поля подъехал к главному входу аэропорта. Проехав через ворота, он тут же увидел вывеску «Воздушная академия АПД». Несколько минут спустя он оказался напротив симпатичного человека за столом, который рассказывал ему о программе тренировочных полетов. Через полчаса он сидел в конце взлетной полосы в тренировочном самолете «Сессна-152» и внимательно слушал молодого инструктора со свежим цветом лица, который сидел рядом.
— О'кей, — говорил юноша, — включаем двигатель на полную мощность, держим самолет на центральной линии, следим за скоростью ветра и при скорости в пятьдесят узлов взлетаем.
Кэт нажал на дроссель, и маленький самолет начал катиться. Он работал педалями руля управления, нервно следя за показателями скорости ветра. При скорости в пятьдесят узлов он потянул на себя штурвальную колонку, и самолет подпрыгнул со взлетной полосы, а сердце у Кэта ухнуло вниз.
— Продолжайте держать курс прямо перед собой и поднимайтесь на высоту три тысячи футов, — сказал инструктор. Через несколько минут они были над озером Лейниер, в сорока милях к северу от города, тренируя развороты. Многие годы он постоянно думал о том, чтобы научиться летать, но у него никогда не было времени. Теперь у него не было ничего, кроме времени. Час спустя Кэту выдали инструкцию и записали в летную школу.
В тот вечер он долго не ложился спать, изучая инструкцию. На следующий день у него был двухчасовой урок. Через день — еще один. Он начал летать ежедневно, если позволяла погода, штурмуя инструкцию и выполняя упражнения в тетради, на протяжении всего того времени, которое он проводил на земле. Он записался в семинар и в субботу, и в воскресенье, чтобы ускорить приобретение теоретических знаний, и вскоре сдал письменный экзамен Федерального авиационного управления на «отлично». Через десять дней после начала занятий он уже провел полет без инструктора и начал летать самостоятельно на практических занятиях и даже выполнять маршрутные полеты. Он весь отдавался им, он читал все журналы о пилотаже, которые попадались ему под руку, любую книгу, относящуюся к летному делу, на которую у него хватало времени. Он летал с усердием, даже с одержимостью. Полеты заполнили его жизнь, не оставив места для мыслей о чем-нибудь другом, а именно к этому Кэт и стремился.
В середине четвертой недели тренировок после очередного самостоятельного полета инструктор встретил его.
— Я записал вас на десять часов утра завтра на контрольный полет с экзаменаторами из ФАУ для получения лицензии пилота личного самолета, — сказал молодой человек. — Должен сказать вам, мистер Кэтледж, вы установили местный рекорд. Я никогда не видел никого другого, кто столько бы работал и столькому научился за такое короткое время. Я уверен, вы прекрасно проведете контрольный полет. — Они потратили час, заполняя анкеты и проверяя, полностью ли заполнен журнал полетов Кэта. Потом Кэт отправился домой, и ему придавала сил мысль о том, что завтра, после летного теста, который, без сомнения, ему удастся сдать, он получит лицензию пилота личного самолета. Он даже начал подумывать о том, чтобы пройти курс детального изучения навигационных приборов.
Вернувшись домой, он надел плавки и отправился в бассейн, нырнул и начал плавать от борта до борта по всей длине: медленно, ритмично, стараясь делать ровные толчки обеими ногами, точно распределяя работу рук, заставляя трудиться каждый мускул. Он проплыл туда-обратно двадцать раз, с трудом выбрался на бортик бассейна и сидел, тяжело дыша. В глаза ему попала вода, и прошло какое-то время, прежде чем он осознал, что на противоположной стороне бассейна кто-то стоит, внимательно наблюдая за ним. Человек был высок, строен и очень похож на того, кого он в последнее время видел в зеркале.
— Здравствуй, Делл, — сказал он наконец сыну.
Юноша ничего не ответил, просто стоял и смотрел на него без всякого выражения.
— Давненько тебя не было видно, — сказал Кэт, пытаясь сохранить нейтральный тон. — Мы пытались разыскать тебя. Ты слышал?
Делл не сделал ни шага навстречу, но кивнул.
— Я был за границей. Я читал об этом в газетах, когда это случилось?
— Почему ты не приехал домой? Была служба в память о них; пришло много людей.
Казалось, Делл на минутку задумался, прежде чем ответить.
— Я не приехал домой, потому что не мог ничем помочь ни маме, ни Джинкс, и еще потому, что, если бы я приехал, я, наверное, убил бы тебя. Ведь это ты в конечном счете убил их. Я смотрю на это именно так.
Кэт кивнул.
— Хоть раз в жизни мы в чем-то сходимся во мнении.
— Значит, ты берешь ответственность за это на себя? — с удивлением спросил Делл.
— Да, — ответил Кэт. — Становясь взрослыми, мы, помимо прочего, начинаем отвечать за свои поступки. Когда-нибудь ты, может быть, поймешь это.
Лицо юноши исказила гримаса.
— Ты негодяй. Мне следовало бы убить тебя.
— Может быть, ты прав, — ответил Кэт ровным голосом. — Можешь оказать мне такую услугу. У тебя, должно быть, не будет чувства раскаяния за это. В конце концов, то, чем ты занимаешься, убивает людей каждый день.
— Я лишь удовлетворяю потребительские нужды, как и ты, — сказал Делл.
— Ну, конечно, Делл, продолжай убеждать себя в этом. Какое тебе дело до несчастья людей, которое приносит им твой бизнес? Деньги — единственное, что имеет значение.
— А как насчет несчастья, которое ты принес моей матери и моей сестре? — зло парировал он.
— А как насчет несчастья, которое принес им ты? — спросил Кэт. — В течение двух лет твоя мать не могла заснуть спокойно, боясь быть разбуженной среди ночи и узнать от полицейских, что тебя арестовали или убили. Твоя сестра не могла произнести твоего имени вне семьи, боясь вызвать неловкость у тех, кто услышит его. В последний вечер их жизни, за ужином, я видел, как у них обеих выступили слезы на глазах при упоминании твоего имени. Надо отдать им должное — они обе верили, что в тебе еще осталось нечто достойное спасения. Я уже давно не разделяю их надежду.
