Элизабет удивленно рассматривала незнакомку. Это была азиатка, гибкая, стройная и длинноногая, не старше двадцати лет. И красивая до умопомрачения. Длинные черные волосы спускались вдоль спины до кожаной мини-юбки, а сандалии были усыпаны стразами. Две переплетенные золотые «С» поблескивали у нее на шее.
Девушка отставила и чуть согнула одну ногу, словно фотомодель на съемке.
— Колье от Шанель, сандалии от Джимми Чу. Остальное — от Версаче. Неплохо, да? — Она протянула Элизабет руку. — Я — Перл.
— Элизабет О’Доннел, — ответила та, осторожно пожимая хрупкие пальчики.
— А я — Нина Родригес, — произнесла латиноамериканка с ослепительной улыбкой.
Азиатка обернулась, чтобы выбрать себе одно из пирожных, разложенных на ближайшем столе.
— Вау, это же Перл Чан! — восхищенным шепотом выдохнула Нина.
— Ты ее знаешь?
— Шутишь? Она же топ-модель! Ее отец владеет одним из самых крупных медиахолдингов в США. Ты разве никогда ее не видела на журнальных обложках?
— Э… кажется, теперь я что-то припоминаю…
— А в Интернете?
Элизабет непонимающе взглянула на нее. В это время к ним вернулась Перл.
— Нина, очевидно, заботится о твоем просвещении в области масскульта. Она имеет в виду, что меня легко можно увидеть в видеозаписи, выложенной в Интернете. Причем — она сделала в воздухе жест, словно раздеваясь, — так сказать, «как есть», почти без ничего.
— Вы актриса? — осторожно спросила Элизабет.
— Ну, скажем так, у меня есть некоторый опыт в этой сфере. Но в фильме, о котором, очевидно, идет речь, у меня не очень-то много реплик. По сравнению с остальным… Просекаешь?
Нина издала приглушенный смешок.
— Да… конечно, я понимаю, — смущенно пробормотала Элизабет.
Несколько секунд она не отрываясь смотрела на декоративные кустарники.
Перл Чан обладала огромной и роскошной недвижимостью, тогда как сама Элизабет немногим отличалась от владелицы передвижного фургона. Однако это не мешало им обмениваться двусмысленными замечаниями и хихикать, словно две пансионерки. Однако Элизабет по-прежнему чувствовала себя дурочкой.
— А где другие девушки? — спросила Перл.
— Карен Уэлш все еще говорит с журналистами, — сказала Нина. — А Джин Леблан предпочитает общаться с мальчиками.
— Пятеро мальчишек на всех нас, одиноких женщин… — произнесла красотка фотомодель, проводя кончиком языка по губам.
Элизабет снова почувствовала головокружение. Она вцепилась в сумочку, думая о том, как бы прийти в себя и при этом не показаться спящей принцессой-воображалой.
— Ну что, оторвемся по полной! — громко заявила огромных габаритов афроамериканка, подходя к ним. На ней была огромная футболка размера XXL — белый квадрат на зеленом поле, явно означающем расчерченный карточный стол. Она слегка обмахнула себя краем футболки и рухнула в кресло.
— Да пребудет госпожа Удача с нами! — фыркнула она.
— Вы — Джин Леблан? — спросила Элизабет.
Негритянка чуть изогнула одну бровь.
— Нет, Дженнифер Энистон.
Перл фыркнула.
Джин Леблан вынула из внутреннего кармана газету и развернула.
— На тотализаторах Лас-Вегаса заядлые игроки делают ставки, что в финал шоу выйдет кто-то из женщин. На данный момент ставки — шесть к одному. И можете мне поверить, эти ребята никогда не ошибаются! Так что начало хорошее!
— Девчонки рулят! — довольно сказала Нина. — Думаю, не много найдется смельчаков, желающих нас трахнуть!
— Говори за себя, — фыркнула Перл.
— О, мы уже о трахе! — воскликнула Джин.
— Что до меня, то я замужем, — выдавила Элизабет и поджала губы.
Три остальные замолчали и уставились на нее. Потом Джин Леблан закатила глаза к небу.
— О’кей, проехали.
Элизабет почувствовала, что краснеет. Негритянка ткнула пальцем в пресс-релиз.
— Вот наши досье. В типичном стиле «желтой прессы». Плюс наши фотки, по-моему, удачные.
— А про мужчин-участников там есть?
— Да, сейчас, покажу.
Она полистала пресс-релиз и остановилась на странице с загнутым уголком. На одной из фотографий был мужчина в гавайской рубашке, стоявший на мостике небольшой прогулочной яхты. Сверкающие зубы, цепочка на шее, мускулистые руки, скрещенные на широкой груди.
— Камерон Коул. Неплох, да?
— Да, и к тому же на лице читаются некоторые признаки интеллекта…
Джин перевернула страницу.
— Виктор Каминский и Томас Линкольн тоже вроде ничего.
— У черного усталый вид… А Каминский — это тип в костюме и в очках?
— Угу.
— А этот старикан кто?
— Леонард Штерн. Семьдесят лет.
— Шутишь?
— Тут так написано. — Джин чуть приблизила страницу к глазам. — Да, автопробег, судя по счетчику, приличный, но в целом экземпляр хорошо сохранился. Мне бы как раз подошел.
Три женщины одновременно расхохотались. Одна Элизабет оставалась безмолвной, как статуя.
— А вот этого видели? Это вообще ребенок!
— Да, Питер Ди Маджио.
— У него такой грустный вид, — заметила Элизабет. — Как думаете, его заставили участвовать?
Джин ядовито улыбнулась.
— Дай угадаю: ты замужем, с двумя детьми и не работаешь.
— Ну… почти так. Только на самом деле у меня трое детей, и…
Джин обняла ее за плечи и сказала доверительным тоном:
— Какая жалость, дорогая. Жизнь домохозяйки — это же скучища! Но, к счастью, у тебя еще есть время снять свой шикарный костюмчик, уложить его в чемодан и вернуться к своему мужлану. — Она с улыбкой обернулась к остальным: — Эй, девчонки! У меня такое впечатление, что рекрутеры шоу забирались ну о-о-о-чень далеко в поисках кандидатов!
Перл и Нина невольно фыркнули.
Элизабет почувствовала, как лицо заливается краской.
— Я… извините…
Она поднялась, чуть не опрокинув стул, и направилась к туалету.
— Ничего, дорогуша, — бросила Джин. — До скорого!
Все трое смотрели ей вслед.
— Ты не пережимаешь? — наконец спросила Нина, обращаясь к Джин.
— Ну вот еще! — фыркнула та. — Это же развлекательное шоу, нет? Если оно будет занудным, его не будут смотреть. — Она поднялась. — Ну, кажется, пора спускаться к автобусам. Вы идете?
Элизабет сделала несколько медленных глубоких вдохов — как советовала ей делать медсестра в диспансере, — пока наконец внезапное резкое сердцебиение не прекратилось. Потом села на один из откидных стульев возле туалетных кабинок, не в силах сдержать слез.
Она чувствовала себя смешной. Настоящей идиоткой, неспособной делать самые простые вещи, например говорить с незнакомыми людьми или оставлять детей под чужим присмотром на несколько дней.
Неспособной обличить своего мужа.
Она достала из упаковки влажную салфетку для снятия макияжа и стерла расплывшиеся потеки туши под глазами. Из кармана выскользнула фотография: Ник и Алекс, играющие в надувном бассейне, и Тина, младшая сестренка, поливавшая их из шланга. Все трое хохотали.
Элизабет кончиками пальцев погладила фотографию.
— Мы собрали о вас сведения, Элизабет, — сказала ей Хейзел Кейн. — Мы знаем о ваших проблемах. Если вы хотите, чтобы мы вам помогли, нам нужно ваше сотрудничество.
— Но это не так просто…
— Отчего же? Расскажите нам о вашем муже. Расскажите, как Дик с вами обращался, вынесите вашу историю на публику. Я вас поддержу.
И Элизабет согласилась.
Она вытерла слезы, поправила прическу и запихала все мелочи в сумочку. Затем еще раз сделала глубокий вдох. И только после этого вышла из туалетной комнаты.
Хейзел Кейн — о Боже, сама Хейзел Кейн! — оказала ей доверие. Итак, теперь ей уже нельзя отступать.
Она выдержит. Ради себя. Ради детей.
Она все расскажет.
«3, 4, 5…»
Цифры сменялись, по мере того как лифт поднимался наверх. Сет повернулся к стеклянной дверце, стараясь не думать о тесноте кабины. От скоростного подъема у него появлялось неприятное ощущение под ложечкой.
«11,12…»
Он сосредоточился на виде сверху.
Вечерний хаос красок был великолепен. На небольшой площади возле отеля пальмы с ярко-зелеными, почти фосфоресцирующими кронами покачивались на серебристом фоне «Ситикорп Билдинг», заливаемого потоками дождя. В этом здании снимался телесериал «Закон Лос-Анджелеса», который он смотрел во время заключения, в конце 80-х.
В те времена Сет часто мечтал, чтобы Арнольд Беккер занялся его делом и выступил в его защиту. Добрый старый Арни. Ни одной юбки не пропустит, но в то же время — чертовски хороший адвокат. Он знал бы, как поступить: в мечтах Сета Беккер приводил неумолимые, железные аргументы, которые сражали всех наповал, — и Сет был спасен. В один прекрасный день он проснулся бы свободным… Счетчик открутили бы к нулю.
