Теперь Сергей потел от страха и неуверенности. В разработанной им программе бросок гранаты являлся одним из пяти основных нормативов, которые следовало выполнять с закрытыми глазами и в любых условиях обстановки. А после очередного промаха вообще получился сюрприз.
— Третий этаж — это неправильно, — из оконного проема выглянул тип в застиранной камуфляжной куртке, покачивая на ладони только что брошенную Сергеем грана ту. — Если без балкона — большой риск. Тут надо быть циркачом. А вообще, по-нормальному, нужен гранатомет. Тогда — да. Тогда правильно.
— Отдай! — севшим от неожиданности голосом про хрипел Сергей. — Ты… Ты как здесь?
— Просто шел мимо — и зашел, — тип с неподдельным интересом смотрел на Сергея — глаза его в тени оконного проема таинственно светились, как у обнаружившей мышку кошки. — Ты скажи… зачем, вообще, тебе — это?
— Отдай! — насупился Сергей, чувствуя, как холодеет под ложечкой. — Тебя это не касается. Отдай — это мое.
— Щас, спущусь, — тип кивнул и исчез в проеме.
«Попался! — злобно крикнул кто-то в голове Сергея. — Тоже мне мститель народный! Это ты так конспирацию отрабатываешь?»
Другого входа в квартирный блок, который младой боец окучивает гранатой, нет. Подъезд с этой стороны, которую он избрал в качестве огневого рубежа. «Просто шел мимо» — это неудачная шутка. Тип выследил его, дождался, когда он в очередной раз побежал за гранатой, вошел в подъезд и ловко притаился за выступом на лестничной площадке. Теперь вопрос: что это за тип, кого представляет и, вообще, как поступить в данной ситуации?
— Возьми, — тип вышел из подъезда, улыбнулся и про тянул гранату. Правый рукав куртки был пустой — болтался, заправленный в карман.
Сергей потянулся было забрать свою игрушку — тип отступил назад, продолжая улыбаться. Могучим и опытным он не выглядел: лет двадцать пять, среднего роста, щуплый, но, как успел подметить Сергей, какой-то цепкий и собранный.
Сергей опять шагнул и попытался быстро схватить неожиданного свидетеля за руку — тип ловко увернулся и вновь отступил.
— Что за игрушки? — побагровев, воскликнул Сергей. — Отдай и катись отсюда!
— Забери, — подмигнул тип. — И сам катись. Тут всем можно — табличек нету.
— Ап! — сделав ложный финт правой, Сергей перехватил отступающего типа левой рукой и мгновенно сместился вбок, классически дернув нетяжелого супостата на айкидошный бросок.
— Плюх! — супостат извернулся невесть как, молниеносно произвел неуловимый финт бедро — левое плечо и играючи швырнул атлета наземь.
— Ой-й-й! — простонал поверженный атлет, болезнен но морщась. Из глаз брызнули слезы, перед мысленным взором навернулось откуда-то большими черными буквами; «…недооценивать противника — самая страшная ошибка…»
— Вставай, — разрешил тип, не переставая улыбаться. — Нормально. Задатки есть…
— Я десять лет… айкидо… — с трудом восстанавливая сбитое дыхание, прохрипел Сергей. — Ты… кто?
— Да клал я на твое айкидо, — небрежно отмахнулся тип. — Зачем тебе это?
— Тебе не все равно? — слегка отдышавшись, прошипел Сергей. — Тебе какая разница? Ты мент? Чекист?
— Я инвалид, — тип улыбаться перестал, взор его внезапно наполнился свинцом. — Мне — не все равно. Я, между прочим, на третьем этаже живу — во-он в том доме. Улавливаешь? Чайник тренируется бросать учебную гранату в окно нежилого дома. Значит, что? Значит, хочет бросить боевую в окно жилого. Вопрос: кому он хочет бросить? Лучше скажи, а то моментом болванкой в дыню схлопочешь…
И очень красноречиво катнул гранату на ладони. Можно сказать — категорично катнул, бескомпромиссно.
— Я был у чеченов, — обреченно шмыгнул носом Сер гей. — В заложниках…
— Во как! — в глазах типа свинца поубавилось, возник прежний интерес.
— Моя мать поехала меня выручать. И её взяли в плен… — Сергей замялся.
— Ну? — подбодрил тип, встряхнув гранату.
— Гхм… А она у меня совсем не старая еще… Гхм… Гхм-кхм…
Сергей вдруг как-то остро и пронзительно понял, что впервые за год сказал об этом вслух. Он все время думал об этом, размышлял, но вслух — в первый раз. И — совершенно чужому человеку. Господи, ведь это очень личное, это его горе, его беда, заслонившая весь свет! Зачем он сейчас — об этом…
— И они… Они… — Сергей не мог продолжать: губы затряслись, тип расплылся перед глазами, по щекам горячо брызнуло. Невидимая жестокая рука страшно сдавила сердце, стало вдруг трудно дышать…
— Стоп, — тип шагнул к атлету, подбросил гранату высоко вверх, по-кошачьи мазанул рукой, влепив атлету крепчайшую пощечину, и опять поймал гранату. Как жонглер в цирке. — Соберись. Ты мужик, не раскисай.
— Я мужик… — зло буркнул Сергей, наскоро размазав по щекам слезы: в голове гудело, правая щека горела огнем, оплеуха получилась знатная — большое личное горе уезжало куда-то вбок, вытесняемое болью и обидой. — Но я… Ты кто, вообще? Чего привязался?!
— Думаю, я тебе нужен, — тип подмигнул Сергею, раз вернулся и потопал прочь, бросив через плечо: — Пошли…
Сергей встал, отряхнулся, растерянно покрутил головой и припустил за типом. В конце концов, следовало хотя бы вернуть гранату, которую скандальный однорукий походя реквизировал…
… — Кровь ведь будет…
— Воды хватает, — Герасим мотнул подбородком в сторону пожарного гидранта. — Замоешь.
— Может, на улицу пойти?
— Часовой — салага. Подумает еще, что я психов к себе вожу. Не стоит…
Сергей согласно покивал головой — резонное замечание. Котельная на заднем дворе части, у запасных ворот. Между котельной и забором стоит постовая вышка с прожектором. Сергей в назначенное время подходит к воротам, Герасим машет часовому — ко мне, мол, отпирает ворота и впускает гостя. Герасим — живая легенда части, но солдаты каждые полгода приходят новые, а в разведроту, в которой инвалид был когда-то командиром взвода, вообще попадают единицы. Те, что попадают, на вышках уже не стоят. Те, что стоят, спецификой не владеют — это не их профиль. Так что правильно — не стоит во дворе.
— Так ничего не выйдет, — приходит на помощь Герасим. — Щенок, конечно, не виноват… Он слабый, беспомощный… А ты представь себе… что это тот урод, который тебя в зиндане держал.
— Угу…
— Нет, ты представь! Представь… что это — один из тех уродов, которые захватили твою мать… Представь, напряги воображение!
Сергей напрягает. Смотрит на щенка и пытается представить бородатую рожу с перебитым носом. И глумливую ухмылку: «…иди суда, русски бляд»…
За полгода Сергей освоил полный курс подготовки начинающего диверсанта. Герасим берет недорого — десять баксов за урок. В котельную они перебрались с наступлением зимы, штудируют теорию и закрепляют материал летней «сессии». Летом тренировались в районе городских новостроек и на полигоне части. Герасим регулярно наведывается на учебные стрельбы, его никто не гонит, не напоминает, что он давно в запасе и уже не боец. Напротив, подходят, задают вопросы, советуются, командир иногда ссылается, как на непререкаемый авторитет. Войсковое братство. Сергея представил, как двоюродного брата, который в следующем году собирается в рязанское училище ВДВ. Ничего — приняли. Сергей стрелял изо всего, что есть на вооружении у полка, научился разбирать и собирать с завязанными глазами «ПМ», «АКС», «РПК», «СВД», станковый пулемет, быстро снаряжать магазины, ленту (и даже без выравнивателя) и устранять неполадки при стрельбе. Патроны в полку по ведомости, жесткий регламент. У Герасима всегда есть свои: за них Сергей платит отдельно. Автоматный — пять рублей, «ПМ» — десять, снайперский обычный — тридцать, целевой — пятьдесят. Откуда дровишки — сия тайна великая есть.
— Это не проблема, — машет пустым рукавом Герасим. — Если бабки есть — можно ведрами брать…
Стрельба — это не главное. Стрельба — это практически официальный курс.
Главное — занятия закрытого типа: на пустырях и в новостройках.
К тому моменту, когда его рукоблудие с учебной гранатой отследил Герасим, Сергей считал, что вполне готов вступить на путь тайной войны. Оказалось, что он глубоко заблуждался.
— Чего это ты приволок? — заинтересовался Герасим, когда на второе занятие Сергей принес наиболее популярную в широких кругах военизированных «чайников» «Энциклопедию» Громова и Васильева.[15]
— Да так — руководство, — скромно сообщил юноша, вызубривший «Энциклопедию» от корки до корки. — Глянь — может, пригодится в процессе обучения…
А в глазах читалось: и мы не лыком шиты, и мы кое-что знаем!
— Ай-я-яй! — схватился за голову Герасим, полистав предложенный труд. — Ну-ка перечитай вот это…
И, отчеркнув тупым химическим карандашом странички, сунул книгу Сергею.
