Закончив блицразборку у себя в окружении, Сыдорчук переключился на районные отделения. И довольно успешно справился с поставленной задачей. Кое-где еще оставались очаги сопротивления, но три четверти районных начальников присягнули на верность. Тем более, что предложенный Иваном Ивановичем метод общения с населением как с бессловесным быдлом почти всех очень даже устроил, ибо являлся логическим продолжением начатого еще прежним городским прокурором процесса. Процесса окончательного превращения прокуратуры в неподконтрольную никому коммерческую структуру, зарабатывающую деньги на попавших в беду собственных согражданах.
Василеостровский прокурор Алексей Терпигорев ходил у Сыдорчука в любимчиках.
Маленький, по-детски пухленький, с румяными щечками и тихим голоском, тот являлся прямо-таки улучшенной с точки зрения визуального восприятия копией Ивана Ивановича. Самого Сыдорчука Бог немного внешностью обидел, зачем-то наделив его жиденькими волосиками и вечно бегающими глазками, отнюдь не гармонирующими с высокой должностью. А вот Терпигорев удался. Интеллигентному мальчику хотелось верить сразу и безоговорочно, на чем многие люди, обращавшиеся к нему за помощью, и обжигались. Не знали, бедные, что за ангельским личиком и вежливой манерой разговора скрывается беспринципный и подленький стукачок, битый за это дело еще в школе. И не раз. И не два, если быть до конца откровенным.
Каков поп, таков и приход.
Прокурорско-надзирающая вертикаль, выстроенная от Сыдорчука и проходящая через Терпигорева до низового звена районных следователей, исправно давила неугодных и освобождала от ответственности тех, кто в обмен на свободу снабжал ее смазкой в виде серо-зеленых купюр разного достоинства. К вящему удовольствию всех звеньев цепочки.
Алексей Викторович вывалил на стол пачку аккуратно подшитых листиков бумаги и преданно уставился на ерзающее в кресле начальство.
– Ну, давай докладывай по существу...
– За неделю – никаких происшествий. Все в норме, задержек со сроками нет, дела в порядке, – отрапортовал Терпигорев. – Был один вопрос с продлением содержания под стражей, но следователь немного попрессовал злодеев1, и те дали еще несколько эпизодов. Так что все законно.
1 Злодей (жарг.) – обвиняемый или подозреваемый.
– Точно?
– Адвокат апелляцию не подал.
– Тогда нормально... А то, видишь ли, сейчас кампания пошла но соблюдению двести двадцатых...1
Двести двадцатые – статьи 2201 УПК РФ (Обжалование в суд ареста или продления срока содержания под стражей) и 2202 ПК РФ (Судебная проверка законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей). Фактически данные статьи Уголовно-Процессуального Кодекса являются декларативными и на практике не работают.
– Я знаю. Волноваться не о чем. Все под контролем. – Районный прокурор вальяжно развалился в кресле. – У нас с судьей полный консенсус. Если что, так рассмотрим дело в Отсутствие клиента... Пусть потом куда хочет жалуется.
– Это правильно, – Сыдорчук поддержал молодого коллегу, – а то, вишь, прав обвиняемым надавали, а нам только работу осложнили...
Как любой российский страж порядка, прокурор славного града Петрова полагал, что каждое его слово является истиной в последней инстанции, и очень возмущался тому, что задержанным зачем-то разрешили открывать рот и оспаривать решения следствия.
– Справляемся, – Терпигорев скромно потупился.
– Хорошо, – Сыдорчук перешел к другому вопросу, – тут опять газетчики выступают. И опять в твой адрес.
– Что на этот раз?
– Вот, – Иван Иванович развернул свежий номер “Нового Петербурга”, – что это за история с пьяными следаками?
Василеостровский прокурор напрягся. Четыре дня назад несколько молодых сотрудников нажрались в здании районного суда до свинского состояния, избили на улице прохожего и были доставлены в отделение патрульным нарядом, на который почему-то не произвели впечатления красные “корочки” прокуратуры. Ради вызволения проштрафившихся подчиненных Терпигореву даже пришлось отправлять в райотдел своего заместителя1. Заместитель справился, но история выплыла наружу. И попала в руки давним недругам Сыдорчука, которые не отказали себе в удовольствии еще раз пнуть главного городского “надзирателя над законом”.
1 Аналогичный случай (в другом районе города) был в действительности.
– Разобрались уже, – осторожно ответил Терпигорев. – Дело выеденного яйца не стоит. Никаких протоколов нет, так что пусть клевещут.
– А терпила2?
2 Терпила (жарг.) – потерпевший.
– Угомоним, если потребуется.
– Вот и не тяни.
Терпигорев пометил себе распоряжение Сыдорчука в дорогом кожаном органайзере, стоимостью в три месячные прокурорские зарплаты.
Через два дня гражданина, посмевшего обвинить следователей в нанесении телесных повреждений, задержали за незаконное хранение боеприпасов, обнаружив у него в кармане два мелкокалиберных патрона, и благополучно “упаковали” в камеру. А в связи с “особой опасностью деяния” продержали в ней два с половиной года до суда, который вынес приговор – год условно с испытательным сроком шесть месяцев. Но за это время гражданин успел заболеть открытой формой туберкулеза и умер всего через семнадцать дней после выхода на свободу.
– Кстати, а как вообще журналюги об этом узнали?
– Да помогают им все! – раздраженно бросил Василеостровский прокурор. – Кто-то из ментов у них на связи...
– Вот и вычисли – кто.
– Пробовал уже, – Терпигорев обиженно надулся, – никак не ухватить.
– Да-а, – протянул Сыдорчук, – не ты первый...
Ситуация повторялась.
Почти в каждом районе у журналистов были свои источники, которые непонятно из каких соображений и без всякой выгоды для себя вытаскивали на свет Божий самые грязные истории, в коих принимали участие сотрудники органов.
Сыдорчук предполагал заговор, имеющий целью сместить его с должности.
Однако все было гораздо проще. Как ни выметали из милиции и прокуратуры нормальных людей, до конца не справились, и немногие энтузиасты еще могли попортить кровушку подонкам во власти, снабжая репортеров горячими новостями.
Такое бескорыстие районным и городским начальникам было непонятно. Они мерили всех на свой аршин и в любом деле видели происки завистников. Потому и проигрывали главное сражение. Не соображая, что терпение народа не безгранично.
– Ладно, – после минутного раздумья решил Сыдорчук, – рано или поздно эта журналистская гнида проколется... Что у нас по квартирному вопросу? Ты решил с человеком, которого я к тебе присылал?
Терпигорев понял, что гроза миновала. Так и не начавшись.
– Конечно. Он уже получил ордер... Беседа перешла на более приятные темы.
Рокотов миновал огромный, добрых два десятка метров высотой штабель пятидесятифутовых контейнеров, прижал рукой наплечную сумку и пролез в проем между опорой портального крана и наваленными друг на друга рельсами.
С мадам Матвиенко дружить было очень выгодно.
Один ее звонок – и у служебного входа посетителя встретил вежливый сотрудник охраны, даже не заикнувшийся о пропуске или удостоверении личности. Просто провел на территорию порта, дал миниатюрную рацию, с помощью которой можно было связаться с начальником смены, и пожелал счастливого пути.
Грузчиков и докеров Владислав не интересовал. Раз незнакомый человек ходит по порту, помахивая черной коробочкой рации на ремешке, значит, так надо. При необходимости любые вопросы будут решены охраной.
Рокотов побродил по причалам, поднялся на означенные в бумажке суда и ничего не обычного или подозрительного не обнаружил. К чему в общем-то был готов. Перевозчики контрабанды не горят желанием вывешивать на бортах рекламные проспекты.
Лишь на палубе контейнеровоза под гордым именем “Black Bull”1 его внимание привлекли рейки с обмотанными вокруг них обрывками полиэтиленовой пленки. Влад походил вокруг странного сооружения и решил, что видит перед собой остатки импровизированного тента. Само по себе наличие тента еще ни о чем не говорило, но смутные подозрения в душе исследователя все же зародились.
1 “Black Bull” (англ.) – “Черный бык”.
Дело в том, что моряки стараются не строить на палубе посторонних конструкций, которые могут представлять опасность во время шторма. Непринайтовленный или должным образом не размещенный предмет при сильном ветре вполне способен покалечить любого, кто окажется рядом. Боцман за подобный изыск палубной архитектуры отправит виноватых чистить гальюны.
Значит, постройку возвел кто-то не из членов команды.
Но на транспортных судах посторонние не путешествуют. Особенно под тентами на палубах. Если капитан на свой страх и риск берет пассажиров, то размещает их в жилых помещениях внутри судна, а отнюдь не на открытом воздухе.
