Джеффри Дивер - Исчезнувший

В эти выходные вы увидели иллюзии, созданные такими мастерами, как Гарри Гудини, П. Т. Селбит и Говард Терстон. Но даже они не пытались исполнять такой номер, как «Пылающее зеркало».

Наш исполнитель окружен языками пламени, неумолимо к нему приближающимися, а единственный путь к спасению ведет через крошечную дверь, которую загораживает стена огня.

Хотя, разумеется, эта дверь может и не открыться.

Возможно, это всего лишь иллюзия.

Должен предупредить вас, почтеннейшая публика, что последняя попытка исполнить этот трюк закончилась трагедией.

Я это точно знаю, потому что сам там был.

Поэтому, будьте добры, ради вашего же блага, оглядитесь по сторонам и решите, что вы станете делать, если несчастье все же случится…

Но нет, для этого уже слишком поздно. Вероятно, единственное, что вам осталось, — это молиться.

Вернувшись в Центральный парк, Мальэрик встал под деревом метрах в пятидесяти от сверкающей белой палатки «Сирк фантастик».

Он опять был с бородой, в спортивном костюме и трикотажной рубашке с глухим воротом. Из-под кепки с надписью «Забег 10 тысяч во имя здоровья» выбивались светлые, мокрые от пота пряди волос. Фальшивый (из бутылки) пот должен был придать достоверность его нынешнему обличью: маленький работник большого банка на вечерней пробежке. Остановившись на минуту, чтобы перевести дух, он рассеянно смотрит на цирковой шатер.

Все совершенно естественно.

Мальэрик ощущал странное спокойствие, и это напоминало ему тот момент после пожара в Огайо, когда он еще не вполне осознал последствия трагедии. По идее он должен был кричать, однако хранил молчание. Эмоциональная кома. То же самое Мальэрик испытывал сейчас, слушая музыку, басовые ноты которой, казалось, заставляли вибрировать туго натянутый тент палатки. Аплодисменты, смех, удивленные выкрики.

За годы выступлений он редко волновался перед выходом на сцену. К чему нервничать, если ты хорошо знаешь свой номер и много раз репетировал его? То же самое он испытывал и сегодня. Мальэрик спланировал все настолько тщательно, что его представление пройдет именно так, как намечено.

Глядя на палатку, которая сгорит через несколько минут, он вдруг заметил у служебного входа, через который недавно сам проехал, две знакомые фигуры — мужчину и молодую женщину. Они о чем-то разговаривали, стараясь перекричать громкую музыку.

Есть! Один из них — Кадески. До сих пор Мальэрик опасался, что в момент взрыва продюсера не будет на месте. Рядом с ним стояла девушка с красно-фиолетовыми волосами, которую он видел у Линкольна.

Я иллюзионистка…

«Это ты так считаешь», — саркастически подумал Мальэрик. Кадески указал пальцем в глубь палатки, и они вместе вошли туда. По подсчетам Мальэрика, до санитарной машины им оставалось метра три.

Он посмотрел на часы. Еще немного.

А теперь, моя почтеннейшая публика…

Ровно в девять вечера из входа в шапито вырвался сноп огня. Через мгновение сияющий тент охватили языки пламени. Они пожирали трибуны, декорации, публику. Музыка оборвалась, вместо нее послышались панические крики, с крыши палатки поползли клубы черного дыма.

Мальэрик подался вперед, зачарованный открывшимся перед ним ужасным зрелищем.

Еще дым, еще крики.

Изо всех сил стараясь воздержаться от неестественной улыбки, он мысленно произнес слова благодарственной молитвы. Правда, Мальэрик не верил ни в одно божество, поэтому благодарил он Гарри Гудини, своего идола, святого покровителя всех фокусников.

Крики стали громче. Мальэрик подождал еще несколько секунд, но задерживаться было опасно — вскоре здесь появятся сотни полицейских. С озабоченным видом он вытащил сотовый телефон и, сделав вид, будто звонит в пожарную охрану, начал удаляться. И все же, не удержавшись от искушения, задержался еще на миг. Оглянувшись назад, Мальэрик увидел перед входом в палатку затянутые дымом огромные плакаты. На одном из них красовался Арлекин в маске, протягивавший вперед руки.

Смотрите, почтеннейшая публика, у меня в руках ничего нет.

И только Мальэрик знал: персонаж держит то, что ловко скрыто от взоров публики.

В руках Арлекина была смерть.

Желтый «камаро» Амелии Сакс мчался к Центральному парку со скоростью более девяноста миль в час.

Вест-Сайдское шоссе, оснащенное бесконечными светофорами, в районе Четырнадцатой улицы делало резкий поворот. На нем неисправную машину занесло, и она чиркнула бортом по бетонному барьеру.

Итак, преступник вновь обманул их очередным гениальным маневром. Вейр замышлял отнюдь не убийство Чарлза Грейди и не бегство Эндрю Констебля — все это были тщательно продуманные отвлечения. Его истинной целью, вчера отвергнутой ими как слишком очевидная, было уничтожение «Сирк фантастик».

В тот момент, когда Амелия собиралась обследовать одно из последних неосмотренных мест в Центре предварительного заключения, Райм позвонил ей и сообщил о трагедии. Лон Селлитто и Роланд Белл сейчас направлялись в цирк, Мел Купер уже был там. Бо Хьюмен и несколько групп захвата тоже находились в пути. На счету был каждый человек, и Райм хотел, чтобы Амелия поскорее приехала к парку.

— Еду. — Повернувшись, Амелия бросилась было к выходу из подвала, но вдруг остановилась, вернулась к двери, возле которой только что стояла, и пнула ее ногой.

Так, на всякий случай.

Там было совершенно пусто и тихо — только в ее ушах звучал издевательский смех убийцы.

Пять минут спустя Амелия уже сидела в своем «камаро» и нажимала педаль газа.

На углу Двадцать третьей улицы горел красный сигнал, но пересекающий ее поток движения был не слишком плотным, поэтому она быстро проскочила сквозь него, полагаясь не столько на тормоза или голубые огни проблескового маяка, сколько на свое умение.

Миновав перекресток, Амелия выжала педаль до самого пола и вновь разогналась до восьмидесяти. Нащупав «Моторолу», она позвонила Райму, сообщила, где находится, и спросила, что именно должна делать.

Мальэрик не спеша двигался к выходу из парка, натыкаясь на бегущих ему навстречу людей.

— Что случилось?

— Господи!

— Полиция… Кто-нибудь звонил в полицию?

— Вы слышали крики? Слышали?

Уже возле выхода он вдруг столкнулся с молодой азиаткой, с тревогой смотревшей в сторону парка.

— Не знаете, что случилось? — спросила она.

«Знаю, — подумал Мальэрик. — Погибают те, кто разрушил мою жизнь». Но он лишь нахмурился и мрачно ответил:

— Не знаю. Но кажется, что-то очень серьезное.

Он шел на запад, направляясь к своей квартире. По дороге Мальэрик совершил несколько трансформаций и убедился, что за ним никто не следит.

По плану он должен был провести ночь в городе, а утром отправиться в Европу, чтобы после нескольких месяцев подготовки возобновить свои выступления уже под новым именем. Кроме его почтеннейшей публики, ни одна живая душа не знала никакого Мальэрика, а именно под этим именем он и появится теперь на сцене. Мальэрик сожалел только о том, что не сможет больше исполнять свое любимое «Пылающее зеркало», поскольку слишком многие теперь будут отождествлять этот номер с ним. Вообще придется расстаться со многими номерами: чревовещанием, ментальными фокусами и микромагией. Столь широкий репертуар, как случилось в эти выходные, выдал бы его.

Выйдя на Бродвей, Мальэрик повернул назад, к своей квартире. Он все так же внимательно осматривал прилегающие улицы, но за ним явно никто не шел.

В подъезде он остановился и смотрел на улицу минут пять.

Пожилой человек, в котором Мальэрик узнал соседа из дома напротив, выгуливал пуделя. Проехал мальчишка на роликовых коньках. Прошли две девочки с мороженым. И все. Улица была пуста. Завтра понедельник, рабочий день. Сейчас все дома: гладят одежду, помогают детям готовить уроки… и смотрят телевизор, где Си-эн-эн дает репортаж об ужасной трагедии в Центральном парке.

Погасив свет, Мальэрик поспешил к своей квартире.

А теперь, почтеннейшая публика, наше представление заканчивается.

Но такова уж природа искусства — то, что сегодняшняя аудитория считает старым и давно известным, покажется свежим и необычным для аудитории завтрашней.

Знаете ли вы, дорогие друзья, что, вызывая на сцену исполнителя, вы не только благодарите его, но и даете ему возможность поблагодарить аудиторию — тех людей, которые уделили ему внимание.