жгли или кто-то из нас окурок выкинул. Вопросов и подозрений ни у кого не возникло бы. Но нет! Он именно играть хочет, именно ткнуть мордой хочет в то, что он именно порезал, причем на мелкие куски порезал, мол, смотрите, пока вы там свои планы грандиозные задумываете, я тут спокойно делаю всё, что захочу. Да и Миша… неужели вы до сих пор думаете, что он сам мог с собой такое сделать? Вы знали его не хуже меня, на себя руки накладывать он не стал бы никогда. Не из таких он людей! За его смертью кто-то стоит и это я вам теперь точно говорю.
– Кто? – одновременно раздалось несколько голосов.
– Пока не знаю! Но он очень хочет, чтобы наша игра превратилась в его игру. Да вот только свои возможности он уж очень сильно переоценивает. Хочет поиграть? Хорошо, поиграем, да вот только игра с нами ничем хорошим для него не закончится…
– Это всё хорошо, дядь Саша, но что нам теперь делать?
– Всегда быть начеку и всегда быть готовыми! Оружие всегда должно быть при нас! Я почти уверен, что он здесь такой один, неуловимый мститель, мать его, а если он здесь один, то нападать на группу вооруженных людей у него просто не хватит яиц. Мы хорошо стреляем и у нас не дрогнет рука сделать это. Мы сильнее его и умнее. Но одно преимущество над нами у него все-таки есть. Мы не видим его и не знаем кто он, но он… он, я почему-то уверен, знает нас очень хорошо. И он следит за нами. Возможно следит прямо сейчас, возможно сидит сейчас за этим кустом, или за этим! – Александр показал рукой в одну, потому в другую сторону. – Но пока мы вместе и пока мы в обороне, высунуться оттуда он не рискнет. А если уж и рискнет, то закончит свою жизнь о-о-о-чень быстро.
В этот момент со стороны дома подул ветерок. Он принес с собой запах смрада. Александр невольно поморщился. Тело Миши начинало источать уже сильный тлетворный аромат.
– Похоронить его надо. На время, по крайней мере. Уже слишком запах неприятным становится. Мы здесь проведем еще некоторое время и оставить его так было бы неуважительным ни к себе, ни к нему. Потом, когда мы решим все эти проблемы, мы вернемся сюда и заберем его тело.
– А с тем, что в подвале что делать будем? – нервно, переминаясь с ноги на ногу, спросил Вася.
– Охота, как мы планировали ее, продолжаться уже, конечно, не может.
– То есть его все-таки грохнем?
Александр посмотрел на проговорившего только что это Димона.
– Вы батькой лучше займитесь, а об этом моя голова болеть будет. Лопаты в сарае стоят. – Он повернулся к дочери, – Диана, ты со мной пойдешь.
– Куда? – тихо спросила она.
– Туда. Пора парня твоего навестить. Соскучился он без нас. Да и обещала ты ему что-то интересное сегодня, – Александр сквозь силу улыбнулся, – а обещания, как известно, выполнять надо.
В подвале было темно и сыро. Запаха смрада здесь не было, но тем, кто спускался сюда со свежего воздуха, сразу неприятно ударял в лицо запах гнили, смешанный с запахом человеческих испражнений. Александр шел первым, его руки крепко сжимали карабин перед собой. Он старался ступать как можно тише, так, чтобы его шаги были не слышны, но старые доски лестницы предательски скрипели под ногами. Шаг за шагом за ним двигалась Диана. По ее частому прерывистому дыханию он понимал, что она сильно нервничала. Но кто из них в тот момент был спокоен?
– Старайся не шуметь и… и не дыши так громко! – произнес он ей еле слышно, когда ее ноги осторожно ступили с лестницы на поверхность пола. – Я пойду первым, ты за мной. Будь на чеку. Чуть что – сразу стреляй, только осторожней, – он остановился и для доходчивости повернулся к ней, – осторожней, понятно? В меня не попади!
– Хорошо, – произнесла она, задыхаясь от страха и напряжения. Она хотела спросить, что в его понимании за «непредвиденное» могло случиться, но не спросила. Всё это было понятно и без слов.
Вскоре они добрались до закрытой на засов двери, за которой сидел их пленник. Александр остановился и прислушался. Там было тихо, как-то слишком подозрительно тихо. Ни криков, ни слез, ни лязга цепей. Лишь слышалось тяжелое дыхание Дианы, да откуда-то с другой стороны дома доносился слабый звук ударов лопаты по земле. Это Вася и Димон копали могилу отцу.
Александр сделал шаг вперед и прислонился лицом к старым доскам. В большую щель он пытался рассмотреть то, что было по ту сторону стены. Но в темноте не было видно ничего. Тогда он повернулся к Диане и кивнул ей. Та без слов поняла его. Она сделала шаг назад и сняла карабин с предохранителя. Александр осторожно, стараясь не издавать никаких звуков, вытащил засов и начал толкать от себя старую дверь. Он боялся, что она заскрипит, что звук ее, протяжный и жалобный, наполнит собой в любой момент помещение и возвестит об их появлении, но у него получилось сделать это так тихо и осторожно, что дверь растворилась совершенно бесшумно.
– Осторожнее только! – Александр проговорил шепотом Диане и не дожидаясь ее ответа сделал шаг внутрь. На мгновение страшная мысль пронеслась в голове. Ему вдруг показалось, что в этом помещении никого не было, что каким-то образом Андрею удалось выбраться из железных оков и что всё, с чем столкнулись они сегодня, было связанно именно с этим. Но эти мысли были у него только одно мгновение. Вскоре послышался звонкий лязг цепей и через мгновение глухой удар. Что-то рванулось из этой темноты ко входу, но удержанное в последний момент, глухо повалилось на пол. Александр выругался и отскочил назад. Дуло карабина целилось в темноту, туда, где в полутьме на полу что-то шевелилось.
– Отпусти, командир, прошу… – прохрипел из темноты голос пленника. – Никому не скажу, ей богу!.. У меня родители, у меня… у меня… Ты обещал отпустить!.. Ты…
– Сидит, родимый! – Александр облегченно выдохнул. Он снова сделал шаг вперед, в этот раз уже решительней, и дернул вверх язычок выключателя. Комната озарилась желтым светом. Александр осмотрел помещение. От нового букета неприятных запахов и увиденного лицо его невольно исказилось в гримасе. Андрей, на лице которого была уже щетина, с грязным немытыми лицом, с почему-то запачканными в земле или в чем-то похуже руками, медленно уползал от него задом в
