— Ты думаешь, там, на кассете, голос Джиллиан? — спросила Лиска. — Ты думаешь, что она может быть партнершей Ванлиса?
— Я с самого начала говорил, что ключ к разгадке — это Джиллиан Бондюран. Слишком плохо она вписывается в картину. И вот сейчас мне пришла в голову мысль, что она вовсе не ключик. Она — убийца.
— Господи Иисусе, — прошептал Ковач. — Кажется, на моей карьере пора ставить жирный крест. В конце концов подамся в охранники, как Ванлис. Буду отгонять визжащих фанаток от их рок-идолов в «Таргет-центре».
Он посмотрел на часы и постучал пальцем по циферблату.
— Мне пора. У меня сегодня назначен разговор с женой бывшего партнера Бондюрана по бизнесу. Вдруг повезет что-нибудь вытянуть насчет Джиллиан.
— А я хотел бы поговорить с ее подружкой… как ее там… Мишель Файн. Вдруг у нее отыщутся копии записей музыки, которую они сочиняли вместе. Хотелось бы послушать плоды их творчества, понять состояние ее духа. А если там есть еще и слова, то и заглянуть в мир ее фантазий. Кстати, было бы также интересно услышать мнение этой Файн о Ванлисе.
— Его у нее нет, — сказала Лиска. — Я уже спрашивала, когда мы ездили на квартиру и видели его там. Она ответила мне тогда: «Кто замечает лузеров?»
— Хищники обычно замечают собратьев, — возразил Куинн и повернулся к Ковачу. — Кто у нас занимается Ванлисом?
— Типпен и Хэмилл.
— Отлично. Пусть они спросят, нет ли в доме его знакомого, который он охраняет, звукозаписывающей аппаратуры, видеокамеры или другой техники в этом роде.
Ковач кивнул:
— Будет сделано.
— Есть еще пара запасных вариантов, которые следует рассмотреть, помимо Ванлиса, — произнес Куинн. — Если отношения между Джиллиан Бондюран и ее партнером неравноправные, если он подавляет ее, манипулирует, то в этом случае нам следует повнимательнее присмотреться к ее жизни и найти мужчин, во власти которых она находилась. На сегодняшний день я могу назвать двух таких.
— Дорогой любимый папочка и доктор Брандт, — ответил Ковач с мрачным лицом. — Великолепно. Не успели мы хоть что-то нащупать, как здрасьте вам. Оказывается, что убийца — дочь самого влиятельного в городе человека. Более того, он еще и ее вдохновитель. Только этого не хватало мне.
Лиска сочувственно похлопала Ковача по руке, и они все вместе зашагали дальше по коридору.
— Знаешь, Сэм, как говорят в таких случаях? Родственников и серийных убийц не выбирают.
— У меня есть фраза получше, — произнес Куинн, отгоняя мириады возможных финалов расследования, один уродливее другого. — Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.
Кофейня «Ди Кап» была практически пуста, если не считать все тех же двоих старичков, — того, что в берете, и другого, с эспаньолкой, — которые с пеной у рта спорили о современной порнографии, и одного бедного художника, который размышлял о собственной посредственности, глядя в окно с чашкой трехдолларового кофе латте.
Мишель Файн позвонила, чтобы предупредить, что больна и на работу не выйдет. Эту новость Лиска узнала от итальянского жеребчика за барной стойкой и тотчас подумала о том, что неплохо бы начинать каждый день с чашки капучино. И подумаешь, что «Ди Кап» на другом конце города и вообще заведение явно не в ее духе. В этом даже есть своя прелесть.
— Вы знали ее подругу? — спросил Куинн, обращаясь к бармену. — Я имею в виду Джиллиан Бондюран.
«Римский бог» чуть приоткрыл полные губы и покачал головой:
— Нет. То есть она бывала здесь часто, но особенно ни с кем не общалась. Вечно в себе. Ну, вы понимаете, о чем я. Но с Мишель они были подружками. Это все, что я могу сказать, не считая того, что писали в газетах.
— Вы когда-нибудь видели ее здесь с кем-то? — поинтересовался Куинн.
— Мишель или Джиллиан Бондюран?
— Джиллиан.
— Нет, не припомню такого.
— А Мишель? У нее есть бойфренд?
Вопрос ему явно не понравился — видимо, он счел его слишком личным и готов был апеллировать к четвертой поправке к конституции[22]. Лиска достала фотокарточку с изображением Ванлиса и протянула бармену.
— Ты когда-нибудь видел кого-нибудь из них в компании этого мужика? Или его одного?
Бармен сощурился, словно пытаясь получше разглядеть фотографию или вспомнить изображенное на ней лицо.
— Нет, не припомню такого.
— А как насчет музыки? — спросил Куинн. — Мишель говорила, они иногда здесь выступали.
— Мишель поет и играет на гитаре по вечерам, когда микрофон свободен. Я слышал, что они сочинили вместе несколько песен, но не могу сказать, что именно. Джиллиан никогда не выступала. Она всегда была зрителем. Ей больше нравилось смотреть, как выступают другие.
— А какую музыку здесь исполняли? — уточнил Куинн.
— Какой-то феминистский инди-фолк, полный агрессии и злости, довольно мрачноватый.
— В каком смысле мрачноватый?
— О проблемах в личных отношениях, неразделенной любви, об эмоциональной боли, — ответил он так, будто собирался добавить «как обычно», с явной скукой в голосе. Своеобразный взгляд на современный мир.
Куинн поблагодарил его. Лиска заказала мокко на вынос и оставила доллар чаевых. Придерживая перед ней дверь, Куинн расплылся в ухмылке.
— Вот так! — сказала Лиска. — Доброта еще никому не мешала.
— А я ничего и не говорил!
— Тебе и говорить ничего не надо.
На улице все еще шел снег. Тротуар перед входом в кофейню был покрыт слоем грязной снежной каши. Разделительные полосы были едва видны, и водители следовали принципу «выживает сильнейший». Прямо у них на глазах фиолетовый «Неон» чуть не закончил жизнь под колесами городского автобуса.
— А ты неплохо разбираешься в работе копа, — сказала Лиска, доставая из кармана пальто ключи от машины. — Тебе следует отказаться от престижного звания сотрудника ФБР и перейти на более приземленную работу в полицейское управление Миннеаполиса. Зато познаешь все прелести работы, когда тебе будет вставлять палки в колеса начальство, поливать грязью пресса и представится уникальный шанс покататься на таких паршивых машинах, как эта.
— Заманчиво. И еще мне удастся пожить в городе с такой погодой, как сейчас… — Куинн поднял воротник, чтобы защитить шею от ветра и снега. — Как я могу отказаться от такого предложения?
— Да? Отлично! — сказала Лиска, садясь за руль. — Ну, тогда еще могу пообещать столько секса, сколько захочешь. Только скажи, что захочешь много.
Куинн подавился смешком и обернулся к заднему окну, чтобы посмотреть движение.
— Ну, ты и приколистка, Динь-Динь!
Квартира Мишель Файн находилась меньше чем в миле от кофейни в мрачноватом районе, состоявшем из обветшалых дуплексов и уродливых квадратных многоэтажек, населенных, по словам Лиски, немалым количеством бывших заключенных и мелких хулиганов на исправительных работах.
— Квартира Ванлиса на Линдейл — всего в нескольких кварталах к югу отсюда, — пояснила Лиска. Они шли вдоль тротуара, ступая по неровным комкам мокрого снега. — Как тебе нравится такое совпадение?
— Но, помнится, они вроде бы были незнакомы, когда ты приезжала туда?
Лиска припомнила ту сцену и задумчиво подняла бровь.
— Разве что только шапочно… Они не разговаривали между собой. Ты действительно считаешь, что она застукала его за подглядыванием в окна Джиллиан?
— Это была просто гипотеза, но она неслабо всполошила твоего мальчика. Я вот о чем думаю — если она действительно поймала его за подобным занятием, то почему не сообщила об этом тебе?
— Хороший вопрос. — Лиска подергала ручку двери запасного выхода. Та оказалась не заперта. — Пойдем, поищем на него ответ.
В лифте висел аромат дешевой китайской еды. Они поднялись на четвертый этаж в компании тощего, как скелет, героинщика. Тот забился в самый угол, стараясь не вызывать подозрений, что не мешало ему одновременно с интересом разглядывать дорогое пальто Куинна. Джон бросил на него предостерегающий взгляд, и у наркомана на лбу тут же выступили капли пота. Когда двери лифта закрылись, героинщик снова поехал вниз.
— Должно быть, ты показываешь чудеса за покерным столом, — прокомментировала Лиска.
— У меня нет на это времени.
Она кокетливо изогнула бровь, ее голубые глаза игриво заблестели.
— Смотри не переусердствуй. Хотя делу время, потехе все равно должен оставаться час. А то станешь совсем скучным занудой.
Куинн отвел глаза и выдавил из себя глупую улыбку:
— Я вгоню тебя в сон, Динь-Динь.
— Сомневаюсь, но если ты хочешь доказать это экспериментально…
Она остановилась напротив двери в квартиру Мишель Файн и посмотрела на него.
— Да я просто прикалываюсь, ты же знаешь. Я же вижу, что все твои мысли занимает другая женщина.
