— И чей же это дом?
— Заместителя шерифа Джесса Корна.
В зале поднялся громкий ропот. Прокурор, выпрямившись, пошаркал ногами по полу и зашептался со своими помощниками, определяя, какие последствия это открытие может иметь для обвинения. Потрясенные родители Джесса переглянулись; мать, уронив голову, расплакалась.
— Но к чему вы все-таки клоните, мистер Райм? — спросил судья. Райм едва удержался от язвительного замечания, что его цель очевидна.
— Ваша честь, Джесс Корн вместе с Джимом Беллом и Стивом Фарром принимал участие в убийстве семьи Гаррета Хэнлона, а сейчас собирался убить Мери-Бет Макконнел.
Да, этот городок — настоящее осиное гнездо...
Судья откинулся назад.
— Меня это не касается. Разбирайтесь между собой, — кивнул он Геберту и прокурору. — У вас есть пять минут, после чего или она подает заявление, или я назначаю дату судебного разбирательства.
— Из этого не следует, что ваша подзащитная не убивала его, — обратился к Геберту прокурор. — Даже если Корн преступник, он все равно стал жертвой убийства.
Теперь настал черед северянина закатить глаза.
— Ну же, подумайте хорошенько, — отрезал адвокат, словно растолковывая прописную истину тупому ученику. — Из этого следует, что Корн действовал за пределамиобязанностей сотрудника правоохранительных органов. Когда он наткнулся на Гаррета, он являлся преступником, вооруженным и очень опасным. Джим Белл подтвердил, что они собирались под пыткой выудить у мальчишки, где находится Мери-Бет. А когда поисковый отряд нашел бы ее. Корн помог бы Калбо и его дружкам расправиться с Люси Керр и остальными полицейскими.
Судья быстро переводил взгляд слева направо и назад, словно следил за захватывающим теннисным матчем.
Прокурор:
— Не будем уклоняться от дела, которое мы разбираем. Не имеет значения, собирался ли убивать кого-нибудь Джесс Корн.
Геберт медленно покачал головой.
— Допрос свидетеля окончен, — сказал он стенографисту, после чего снова повернулся к прокурору. — Чего вы добиваетесь? Корн был убийцей.
Ему на помощь пришел Райм.
— Доведите дело до суда, и мы посмотрим, как отнесутся присяжные к тому, что жертвой был продажный полицейский, собиравшийся мучить невиновного подростка, выпытывая у него, где находится молодая девушка, чтобы найти и убить ее?
— Зачем вам это? У вас есть Белл, есть его шурин, коронер... — продолжал Геберт.
Прежде чем прокурор успел снова что-либо возразить, Райм тихо сказал:
— Я вам помогу.
— Что? — недоуменно переспросил тот.
— Вам ведь известно, кто стоит за всем этим? Известно, кто убивает жителей Таннерс-Корнера?
— Генри Дэветт, — ответил прокурор. — Я ознакомился с материалами.
— Ну и как обстоит с делом против него?
— Плохо. Никаких доказательств. Пока невозможно установить связь Дэветта с Белл ом и другими преступниками. Он все делал через посредников, а те молчат как камень.
— Но разве вам не хочется схватить его за шиворот, — не унимался Райм, — прежде чем другие люди умрут от рака? Прежде чем другие дети, заболев, наложат на себя руки? Прежде чем родятся уже больными новые младенцы?
— Конечно, хочется.
— В таком случае, вам не обойтись без меня.Во всем штате вы не найдете криминалиста, способного свалить Дэветта. А я это сделаю.
Посмотрев на Сакс, Райм увидел у нее в глазах слезы. Он понял, что сейчас она думала только о том, что, посадят ли ее в тюрьму или нет, ее руки не запятнаны кровью невинного.
Глубоко вздохнув, прокурор кивнул и поспешно, словно опасаясь передумать, сказал:
— Договорились.
Он повернулся к судье.
— Ваша честь, в деле «Штат Северная Каролина против Сакс» прокуратура снимает все обвинения.
— Принято, — устало произнес судья. — Обвиняемая свободна. Переходим к следующему делу.
Он даже забыл стукнуть молотком.
— Я не надеялся, что ты заглянешь ко мне, — сказал Линкольн Райм.
Он действительно был очень удивлен.
— Я сама не могла решить, заходить ли к тебе, — ответила Сакс.
Она навестила его в палате в медицинском центре в Авери.
— Я только что был на пятом этаже у Тома, — сказал Райм. — Странно как-то: у менябольше свободы передвижения, чем у него.
— Как он?
— Все будет в порядке. Скоро его выпишут. Я сказал Тому, что теперь он взглянет на уход за больными совсем с другой точки зрения. Но он почему-то даже не улыбнулся.
В углу вязала желто-красный платок добродушная женщина-гватемалка, приглашенная на время сиделкой. Пока что она спокойно переносила причуды Райма, но криминалист был уверен, что это объясняется лишь недостаточным знанием английского, не позволяющим сиделке в полной мере оценить его оскорбления и язвительные замечания.
— Знаешь, Сакс, — признался Райм, — услышав о том, что ты выпустила Гаррета из тюрьмы, я испугался, что ты просто хочешь дать мне возможность еще раз подумать, стоит ли ложиться на операцию.
Улыбка тронула ее губы, чем-то похожие на губы Джулии Робертс.
— Возможно, это тоже имело место.
— Ты и теперь пришла, чтобы отговаривать меня?
Встав, Сакс подошла к окну.
— Прекрасный вид.
— Такое умиротворение, не правда ли? Сад с фонтанами. Разные растения. Я понятия не имею, какие.
— Люси могла бы тебе сказать. Она разбирается в растениях так же, как Гаррет — в жуках. Прошу прощения, в насекомых.Жуки — это лишь часть насекомых. Нет, Райм, я пришла не для того, чтобы попытаться тебя отговорить. Я пришла, чтобы быть рядом с тобой сейчас, и быть рядом, когда ты очнешься после операции.
— Чем вызвана такая перемена?
Сакс повернулась к нему.
— Когда мы с Гарретом были в бегах, он рассказал мне о том, что вычитал в одной из своих книг. В «Миниатюрном мире».
— Прочтя эту книгу, я зауважал навозных жуков, — заметил Райм.
— Он показал мне один абзац. Там приводился перечень отличительных характеристик живых организмов. Так вот, здоровое живое существо стремиться расти и приспосабливаться к окружающей среде. И я поняла, что ты должен пойти на операцию. Я не могу стоять у тебя на пути.
Помолчав, Райм сказал:
— Сакс, я знаю, что полностью здоровым я не стану. Но разве не из этого состоит вся наша жизнь? Из маленьких побед. Мы обнаруживаем микроскопические волокна здесь, частичный латентный отпечаток пальца там, несколько песчинок выводят нас на логово преступника. Именно за этим я сюда и приехал — мне требуется хотя бы частичное улучшение состояния. Я знаю, что и после операции не встану из этого кресла. Но мне нужна маленькая победа.
Возможность прикоснуться к твоей руке.Нагнувшись, Сакс поцеловала его в губы и села на кровать. — Сакс, у тебя какое-то странное выражение лица. Слишком веселое.
— Я опять вспомнила тот абзац.
— Из книги Гаррета?
— Да. Там приводилась еще одна характеристика живых организмов.
— Какая?
— Все живые существа стремятся продолжить свой род.
— Я чувствую, ты опять предлагаешь мне какую-то сделку, — проворчал Райм. — Чего ты от меня хочешь?
— Предлагаю поговорить кое о чем, когда мы вернемся в Нью-Йорк.
В дверях появилась медсестра.
— Мистер Райм, вам пора. Вы готовы?
— А то как же. — Он повернулся к Сакс. — Конечно, поговорим. — Поцеловав его еще раз, она пожала ему левую руку, и он смог ощутить слабое прикосновение к своему безымянному пальцу.
* * *
Две женщины сидели рядом, залитые ярким солнечным светом.
Перед ними на оранжевом столике, покрытом черными прожженными отметинами, оставшимися с тех пор, когда курение в больницах еще разрешалось, стояли два бумажных стаканчика с отвратительным кофе из автомата.
Амелия Сакс посмотрела на Люси Керр, с хмурым лицом, стиснувшую руки и подавшуюся вперед.
— Что-нибудь случилось? — спросила ее Сакс. — Как ты?
Люси долго не решалась ей ответить.
— В соседнем крыле отделение онкологии. Я провела там несколько месяцев. До и после операции. — Она тряхнула головой. — Я об этом еще никому не рассказывала. После того, как Бадди от меня ушел, я приехала сюда на День благодарения. Ела бутерброды с кофе вместе с медсестрами. Странно, правда? Я могла бы поехать к родителям в Роли, где меня ждал обильный стол с индейкой. Или в Мартинсвиль, к сестре и ее мужу, к родителям Бена. Но мне захотелось быть там, где я чувствовала себя дома. Естественно, меньше всего для этого подходил мой собственный дом.
— Мой отец перед смертью долго лежал в больнице, — сказала Сакс. — Мы с мамой провели у него три праздника — День благодарения. Рождество и Новый Год. Папа шутил, что нам нужно заранее заказывать места на Пасху. Но он до нее не дожил.
— А мать твоя еще жива?
— Да. И в отличие от меня не жалуется на здоровье. Я унаследовала от отца артрит. По полной катушке.
