Способ надувания был прост и зиждился целиком на расторопности разведчиков-наблюдателей, а также многочисленных информаторов того или иного командира. Суть его заключалась в том, что любая летальная пакость, произошедшая в зоне ответственности отряда либо на незначительном удалении, но без участия его бойцов, мгновенно объявлялась делом рук этого отряда, а масштабы самого события в значительной степени преувеличивались. Для этого командиры пускались на разнообразные ухищрения, которых не постеснялись бы и хорошо организованные спецслужбы развитых государств.
Типичный пример: у границы района, на стыке двух федеральных застав, произошел случайный выстрел из БМП. Пушка, вопреки требованиям техники безопасности, была опущена гораздо ниже установленного градуса, снаряд попал в соседнюю БМП, разворотил башню и убил трех солдат. Есть вырезка из газеты, косноязычное интервью с командованием и возмущенные вопли общественности, записанные на видео, а также ядовитые отклики рядовых граждан.
А командир заявляет, что это работа его отряда! Спланирована акция, проведена разведка, установлен дорогостоящий радиоуправляемый фугас, БМП подорвана, убито двенадцать федералов, в числе которых два офицера. Вот видео: на дальнем плане БМП — бортовой номер не просматривается, какой-то взрыв, основной ракурс ускакал вбок, оператор куда-то удирает, заполошно подвывая «Вуалляху акбар!!!». Дата на записи соответствует реальному событию, время — примерно то же, что указали вСМИ.
Сомнительная запись, что и говорить! Состряпать такую — раз плюнуть. Но вот основной козырь: видео с авиабазы Моздок, во вторую ночь после события. Вот так наша разведка работает! Везде залезла. Солдаты таскают в чрево «Ила» двенадцать транспортировочных ящиков с «грузом 200», молоденький прапорщик с повязкой хмуро говорит в камеру, что все «двухсотые» — с того самого полка, где позавчера утречком стрельнули из БМП…
Очень может быть, что это все «двухсотые» данного полка за истекшую неделю, но проверить это практически невозможно. Поэтому на месте приходится принимать решение — вносить акцию в перечень военных побед данного отряда или потребовать дополнительных подтверждающих материалов…
На войне часто случаются всякие недоразумения, не имеющие отношения к деятельности боевиков, а происходящие ввиду отвратительной координации между подразделениями, безалаберности, дрянного боевого обеспечения и плохой обученности подавляющего большинства федералов. Из достоверных источников Абу был знаком с мнением бывалых вояк-федералов, которые с горечью шутили: «…нам «духи» в принципе не нужны. Мы сами себя помаленьку изведем…» и тут же приводили перечень убойных факторов этой войны, подстерегающих федерального солдата на каждом шагу:
№ 1: наша авиация;
№ 2: наша артиллерия;
№ 3: наша бронетехника — танки и БМП (БТР сюда не включают — калибр мелковат, особого урону не наносят);
№ 4: наши саперы;
№ 5: наше славное командование, которое порой так все напутает, что вышеперечисленные составляющие с азартом долбят друг по дружке и по своей пехоте, а саперы щедро разбрасывают мины там, где завтра будет гулять наша разведка и спецназ;
№ 6: собственно «духи». Обратите внимание — по степени нанесения ущерба они занимают всего лишь почетное шестое место.
Абу, большой специалист в области организации специфического ратного труда, об этом прекрасно знал и как мог противостоял проискам изворотливых командиров. Из-за каждой сомнительной акции такого рода разгорались настоящие баталии, похожие на виртуозный яростный торг, более присущий среднеазиатскому базару: одна сторона пыталась всеми силами сбыть лежалый товар сомнительного качества, вторая же всячески от этого товара отбрыкивалась, а в конечном итоге, вынужденная его приобрести, требовала значительно снизить цену…
В процессе путешествия Ирина чувствовала себя крайне некомфортно. Одинокая русская женщина во вражьем стане… Полнейшая духовная изоляция, зыбкие гарантии безопасности и постоянное напряжение. За каждым шагом следят зоркие взгляды недругов, полные звериного вожделения, — откажись от нее хозяин, мгновенно схватят, распнут на спальном мешке и будут тешить свою дикую похоть, пока не изойдет кровью. Отходить от хозяина небезопасно — несмотря на запрет, начинают шушукаться вслед, пытаются тронуть ненароком, задеть, нечаянно толкнуть, обдают жарким чесночным дыханием. Даже просто справить нужду — огромная проблема. Следят, подсматривают, шагу ступить не дают…
Абу, мразь волосатая, оказался конченым эротоманом и извращенцом. На дневках, как следует пожрав, он требовал, чтобы Ирина раздевалась донага и забиралась к нему в постель. Когда это случилось в первый раз, женщина сначала отказалась, напомнив о своем бедственном положении. Араб достал из мешка Ирины вазелин, даденный ей Сычом, и сказал, что прекрасно помнит о состоянии своей переводчицы. И клянется, что не нанесет ей ни малейшего вреда. А если она не будет послушной… ну что ж — люди Беслана очень обрадуются неожиданному подарку.
Абу жадно и бесцеремонно ласкал женщину, наливаясь дурной похотливой силой, затем рывком перевернул ее на живот, навалился всей массой и, измазав ей задницу вазелином, с огромным удовольствием занялся содомским грехом, рыча и хрюкая, как обожравшийся чесноком павиан. Испытав непривычную боль, Ирина попыталась вывернуться, но Абу жарко нашептал на ухо, не прекращая фрикций: еще раз дернешься, гадина, вытащу тампон с мазью и отпользую по обычному варианту…
Пришлось терпеть. В ходе дневного отдыха араб повторил процедуру дважды — понравилось ему, видишь ли. Затем это мерзопакостное действо возобновлялось каждый раз, как только они располагались на очередной отдых. Единственно, что утешало, агрегат у араба был вполне нормальных размеров и не причинял травм. Ирина с ужасом представляла себе, что было бы, окажись араб такой же антропометрии, что и проклятый Махмуд Бекмурзаев…
…В конечный пункт путешествия — лагерь Руслана Умаева — прибыли под вечер. В Китум-Вале Беслан оставил две машины и половину людей — здесь была относительно безопасная зона, в большом конвое надобность отсутствовала. Третий день стояла ясная погода, багровое солнце торопилось спрятаться за неровную линию гор, тревожно заливая напоследок оставшуюся позади долину зловещей палитрой пожарного зарева.
Душа Ирины была переполнена тревогой и безо всякого зарева. Но закат, несомненно, усугублял. Едва увидела пятачок с зинданами, притаившийся в глубине лагеря, как все в мире перестало для нее существовать. Одна мысль билась в голове тревожным набатом — сынок, сынуля, кровинушка родная, сердце мое! Не сразу и поняла, что Абу дергает ее за рукав — требует исполнять обязанности. С огромным трудом взяв себя в руки, обернулась к арабу, хватанула воздуха, приходя в себя.
— Я все понимаю, — буркнул араб, проследив за взглядом женщины. — Не торопи события. Сначала официальная часть, потом займемся твоим делом…
Араба встречали два джипа, восемь горцев, обвешанных оружием. Они уже успели обхлопаться с Бесланом и его людьми, старший вежливо обнялся с арабом и теперь ждал, когда переведут его обращение. Ирине пришлось просить, чтобы данное обращение повторили.
— Мы рады вас приветствовать, — старший из встречавших говорил по-русски с незначительным акцентом. — Надеемся, что доехали хорошо. В Гурджани вас уже второй день ждет проводник. По переходу вопрос решен — в 21.00 нас будут ждать на границе. У нас есть два часа, чтобы отдохнуть и покушать, Руслан приготовил стол, и можно отправляться.
— Я рад. В прошлый раз Руслан очень хорошо нас угощал, — Абу приблизился к скромно стоявшему несколько поодаль хозяину и поощрительно похлопал его по плечу. Затем, наметанным взглядом окинув лагерь, поинтересовался:
— Твои бойцы в рейде? Что-то народу мало…
Действительно, сегодня в лагере было на удивление Малолюдно: встречать, по обычаю, вышли все, кто был, трудно не заметить.
Ирина перевела вопрос. Руслан, засмущавшись, пояснил: так, мол, ничего особенного… вчера вечером удрал тут один кяфирчик по недосмотру часового. Ночью ловить ие стали — никуда не денется, городской. С утра две группы по четыре человека ушли на поиски. Одна — с собаками, по следам; вторая — на случай, если пленнику удалось запутать следы, — вдоль дороги, в сторону Китум-Вале и дальше.
— Этот беглец… он военный? — по своей инициативе уточнила Ирина, затаив дыхание в ожидании ответа.
Нет, оказывается, — штатский мальчишка, сын больших шишек. Да никуда он не денется, уже, поди, поймали и тащат в лагерь. К отъезду как раз приведут…
Ирина тихо ойкнула и, закрыв лицо руками, стала заваливаться набок. Абу подхватил женщину, двумя пощечинами привел в чувство, растормошил, стал сердито задавать вопросы.
