Времени у Эммы почти не осталось. Она не могла позволить себе заняться поиском другого изображения. Слишком большой риск. Пусть все остается как есть.
Эмма открыла дверь и вернулась в кабинет Грегуара. Торопясь, кое-как запихала в сумочку свои инструменты. Секундой позже дверь отворилась и вошел Ален Руаяль с парой толстых папок под мышкой.
— Вот накладные, — сказал он.
— Положите на стол, — ответила Эмма.
Руаяль выполнил указание.
— От мсье Грегуара по-прежнему никаких вестей? — спросила Эмма.
Руаяль отрицательно покачал головой.
— Надеюсь, вы понимаете, что у меня нет времени ждать, — заявила Эмма, перейдя на достаточно властный тон. — Я имею обыкновение начинать инспекцию с началом новой смены, минута в минуту. Я не могу допустить, чтобы слух о моем появлении разнесся по всей станции.
— Уверен, шеф вот-вот прибудет. Конечно же, он захочет встретиться с вами.
— У нас еще останется масса времени, чтобы вместе обсудить результаты инспекции. А пока… уверена, он сумеет меня найти, если у него появится такое желание.
Ален Руаяль вручил Эмме бейджик для прохода на территорию АЭС, попросив носить его на шее не снимая.
— А вот и ваша карточка-ключ, — добавил он. — Надо лишь быстро провести ею сверху вниз, и все двери будут перед вами открыты. Желаете чего-нибудь еще?
— Нет, благодарю, — проговорила Эмма, опуская карточку в карман. В окно ей был хорошо виден высокий купол здания реактора, а за ним — Атлантический океан. — Этого более чем достаточно.
В Лондоне рассвет наступил на две минуты раньше, в пять часов сорок три минуты по Гринвичу. В палате 619 отделения интенсивной терапии больницы Святой Екатерины первый лучик солнца проник между закрытых штор и упал на лицо спящего пациента. Вид у этого человека был суровый: взъерошенные черные волосы, римский нос, на впалых щеках темная густая щетина. Даже во сне он сохранял внушительную осанку, в которой ощущалась скрытая угроза, как у приготовившегося к прыжку дикого зверя. Казалось, в любой момент он может соскочить с кровати и напасть на врага. Все на отделении знали, кто этот пациент и какова его репутация. Он внушал страх, и не без оснований.
Но пока их пациент лежал неподвижно. Даже через несколько минут, когда более яркие лучи солнца стали светить ему прямо в глаза, он не пошевелился. Вот уже девяносто шесть часов Игорь Иванов, министр внутренних дел России, лежал в состоянии комы. И хотя на его теле не наблюдалось видимых повреждений, проводившие осмотр неврологи пришли к единодушному выводу, что ему нанесена тяжелейшая травма, вызванная ударной волной от взрыва, убившего несколько его соотечественников. К настоящему времени основные показатели состояния организма пациента вернулись в норму. Идеальное кровяное давление — сто двадцать на семьдесят. Сердце билось как у спортсмена, обеспечивая частоту пульса пятьдесят восемь ударов в минуту. Анализы крови показывали, что уровень холестерина у него даже ниже нормы, а уровень тестостерона значительно ее превышает. Поэтому те же врачи пришли к единодушному заключению, что именно прекрасная физическая подготовка пациента позволила ему перенести столь тяжелую травму и до сих пор оставаться живым.
В палату вошла медсестра и приступила к выполнению своих обычных обязанностей. Раздвинув шторы, она приподняла голову пациента и взбила подушку, посмотрела, не пора ли опорожнить мочесборник, после чего удостоверилась, что катетер находится на положенном месте. Как и обычно, этой последней своей обязанности она уделила на пару секунд больше, чем необходимо. Хотя в больнице она проработала уже больше года, пациентов, столь щедро одаренных природой по мужской части, ей доводилось видеть не так уж много. Она улыбнулась, немного стыдясь посетивших ее грешных мыслей, ведь она была верующей католичкой.
Именно в этот момент страшная властная рука ухватила ее за локоть, да так, что бедняжка вскрикнула смиренно и кротко.
— В другой раз, — произнес Игорь Иванов необычайно громким голосом, несмотря на долгие часы, проведенные в коме, — стучитесь, пожалуйста, прежде чем войти. А когда захотите на меня посмотреть, попросите разрешения.
Санитарка, закрыв рот рукой, выскочила из палаты.
Иванов опять положил голову на подушку и опустил веки. Небольшое усилие, только что сделанное им, отозвалось головной болью и чувством крайнего утомления. Однако все же он ощущал, как силы понемногу возвращаются к нему. Через несколько часов он встанет на ноги, кипя злостью и нетерпением. Он решил, что уже вечером, примерно часов в шесть, будет сидеть в самолете, летящем в Москву.
Доктора ошибались относительно того, что удержало его на этом свете, не дав уйти после комы в бесконечное, наполненное мраком небытие. Причиной тому оказалась вовсе не физическая подготовка. Нет, это была злость.
Игорь Иванов слишком хорошо знал, кто устроил теракт.
И хотел отплатить.
Они выстроились в две шеренги по обеим сторонам коридора, по шесть полицейских в каждой, в полном штурмовом снаряжении, спинами к стене. Грейвз и Форд ждали в арьергарде. «Черным пантерам» разрешалось самим выбирать оружие. Стоящий первым сжимал в руках самозарядное магазинное ружье-дробовик «Бенелли» двенадцатого калибра. Второй, дыша ему в затылок, держал пистолет-пулемет МП5 фирмы «Хеклер и Кох». Стратегия этих двух спецназовцев сводилась к следующему: вышибить дверь и обстрелять помещение. И помоги Бог тому, кто скрывается по ту сторону. Ну а потом остальные должны были работать по одиночным целям. На этот случай они тоже держали наготове пистолеты.
Капитан дал сигнал подойти ближе. Полицейский, вооруженный помповым ружьем «Вингмастер» фирмы «Ремингтон», пробежал по коридору и наставил его на дверь. Капитан поднял руку в перчатке. На пальцах он отсчитал: пять… четыре… три… два…
— Сейчас… — шепнула Кейт.
Грейвз кивнул.
Коридор наполнился оглушительным грохотом. Дверь сорвало с петель, та наклонилась и рухнула на пол. Последовали вспышка и удар взрывной волны — это взорвались газовые гранаты. Одна, потом вторая. Коридор заволокло дымом. В это время Грейвз, держа в руке пистолет, уже вбегал в квартиру. Глаза слезились. Кто-то закричал, сперва по-французски, потом на каком-то непонятном языке. Прозвучала команда:
— Arretez! Arretez! Bougez pas![16]
И почти сразу после этого бабахнули выстрелы из дробовика. От грохота у Грейвза заболели уши. Вся квартира предстала перед ним в виде разрозненных статичных кадров. Жалкая кухонька. Гостиная с ветхой мебелью. Ящик с автоматами. Еще один рядом с ним, только побольше, с надписью: «Собственность итальянских вооруженных сил. Семтекс-Н. 50 кг». Тот самый, который Эмма Рэнсом украла с территории воинской части неподалеку от Рима. Затем он услышал крик и, зайдя за угол, увидел копошащуюся массу людей в черном, навалившихся на какого-то человека с седыми волосами. Он яростно сопротивлялся, что-то выкрикивая на языке, который Грейвз узнал, но сразу все равно не смог разобрать.
Автоматная очередь, короткая и отрывистая, заставила Грейвза обернуться и посмотреть назад. Кусочки сухой штукатурки раскрошились в воздухе, впиваясь ему в шею и щеки. Он инстинктивно присел. Стоявший рядом полицейский рухнул: ему снесло полголовы. Грейвз направил пистолет на стоящую перед ним женщину с автоматом АК-47 в руках. Он нажал на спусковой крючок, но, прежде чем успел сделать это снова, последовал новый разрыв, потом другой — женщину отбросило на другой конец комнаты и швырнуло вверх на стену. Грейвз оглянулся и увидел французского капитана со вскинутым дробовиком «Бенелли».
А потом громче, чем все только что происшедшее, грянула тишина.
Прошло секунд семь.
Грейвз подошел к женщине. Практически разорванная пополам залпом крупной дроби, она была мертва. Одна пуля, насколько он смог заметить, попала ей в лоб. Но это была не Эмма Рэнсом.
Он вошел в спальню.
Мужчина лежал на полу лицом вниз, со скованными за спиной руками. На нем был серый костюм, волосы цветом напоминали металлическую мочалку для чистки кастрюль. Это он, подумал Грейвз. Швец.
— Покажите-ка его лицо, — попросил он.
Полицейский перевернул пленника, и Грейвз громко выругался. С первого взгляда можно было признать в нем выходца с Ближнего Востока. Внезапно тот разразился яростными протестами на языке, который Грейвз с удивлением узнал. Это был фарси.
— Он утверждает, будто они иранские дипломаты, — перевел Грейвз. — Их паспорта в спальне.
Секундой позже оттуда вышел полицейский с двумя дипломатическими паспортами, выданными Исламской Республикой Иран. Грейвз раскрыл первый из них. Его владельца звали Паша Гожи, и, согласно данному документу, он являлся сотрудником Министерства иностранных дел.
