— А ты не думаешь, что…
— Нет, не думаю. Все это было давно и уже позабыто. Нет никаких связей.
— Но подумать только, что именно Бьюрман! Не было ли ошибкой назначить его ее опекуном?
Несколько секунд трубка молчала.
— Нет, это не было ошибкой. Это очень хорошо сработало три года назад. А то, что случилось сейчас, — кто же это мог предвидеть!
— Сколько было известно Бьюрману?
Бывший шеф вдруг захихикал в трубку:
— Ты сам отлично знаешь, что за человек был Бьюрман. Звезд он с неба не хватал.
— Я имею в виду… Знал он, с кем это связано? Может ли оказаться в его архиве какая-нибудь ниточка?
— Нет. Конечно же нет. Я понимаю, о чем ты спрашиваешь, но не беспокойся. Саландер очень некстати затесалась в эту историю. Мы устроили так, чтобы Бьюрману досталось это поручение, но только для того, чтобы сохранить за собой возможность выбирать ей опекуна. Лучше уж он, чем какая-нибудь темная лошадка. Если бы она начала что-то болтать, он бы прибежал к нам. А теперь все разрешилось наилучшим образом.
— В каком смысле?
— А в таком, что после всего случившегося Саландер надолго окажется в психушке.
— О'кей.
— Так что не беспокойся. Спокойно наслаждайся своим больничным.
Но этого пожелания Гуннар Бьёрк как раз и не мог выполнить. Об этом позаботился Микаэль Блумквист. Бьёрк уселся за кухонный стол и, устремив взгляд в даль Юнгфруфьерда, попытался разобраться в своем положении. Опасность грозила ему с двух сторон.
Микаэль Блумквист хотел опубликовать его имя в связи с сюжетом о проституции. Ему грозил серьезный риск завершить свою полицейскую карьеру на скамье подсудимых по обвинению в уголовном преступлении сексуального характера.
Но наибольшую опасность представляла охота Микаэля Блумквиста на Залаченко. Каким-то образом тот был замешан в этой истории, а это могло прямиком привести к Гуннару Бьёрку.
Бывший шеф заверил его, что в архиве Бьюрмана нет ничего, что могло бы навести на этот след. На самом деле там кое-что было. Расследование 1991 года. А эти материалы Бьюрман получил от Бьёрка.
Он попытался подробно вспомнить встречу с Бьюрманом, которая состоялась девять месяцев тому назад в Старом городе. В один прекрасный день Бьюрман позвонил ему на работу и предложил выпить пива. Они говорили о пистолетной стрельбе и всяких пустяках, но Бьюрман захотел увидеться с ним ради особой цели. Он просил об услуге. Он спрашивал про Залаченко…
Бьёрк встал и подошел к кухонному окну. Он тогда малость захмелел. Даже порядком захмелел. О чем там спрашивал Бьюрман:
— Кстати сказать… Я занят делом, в котором возник старый знакомый…
— Да? И кто же это?
— Александр Залаченко. Помнишь его?
— Как же! Такого не очень-то забудешь!
— Куда он с тех пор делся?
Собственно говоря, это не касалось Бьюрмана. И в общем-то, надо было хорошенько разобраться, почему он об этом спрашивает: не потому ли, что он теперь опекун Лисбет Саландер? Он сказал, что ему нужно то старое следственное дело. И Бьёрк его дал.
Бьёрк допустил ужасную ошибку. Он исходил из того, что Бьюрман в курсе. А что еще ему было думать? А Бьюрман представил дело так, будто он просто хочет найти быстрый путь в обход бюрократических рогаток, ведь если идти официальным путем, то везде секреты и ограничения, так что все тянется месяцами. Тем более в таком деле, которое касается Залаченко.
«Я дал ему следственное дело, — думал Бьёрк. — Оно по-прежнему было под грифом «секретно», но причина выглядела уважительной, а Бьюрман был не тот человек, который станет болтать лишнее. Он был дурак, но не болтун. Ну подумаешь, кому это могло повредить… Ведь прошло уже столько лет…»
Бьюрман надул его. Он сделал вид, будто все дело в бюрократических формальностях. Чем больше Бьёрк об этом думал, тем больше убеждался в том, что Бьюрман очень тщательно спланировал беседу с ним.
Но какая у Бьюрмана была цель? И почему Саландер его убила?
В субботу Микаэль Блумквист еще четыре раза наведывался на Лундагатан в надежде застать дома Мириам Ву, но без успеха.
Значительную часть дня он провел в кофейном баре на Хорнсгатан, где сидел со своим ноутбуком, заново перечитывая электронную почту Дага Свенссона, которая приходила ему на адрес «Миллениума», а также материалы из папки под названием «Зала». Последние недели перед тем, как произошло убийство, Даг посвящал разысканиям, связанным с Залой, все больше своего рабочего времени.
Микаэль очень жалел, что не может позвонить Дагу Свенссону и спросить у него, почему документ об Ирине П. находился в папке «Зала». Единственное разумное объяснение, до которого додумался Микаэль, состояло в том, что Даг подозревал Залу в ее убийстве.
В пять часов дня ему неожиданно позвонил Бублански и сообщил номер телефона Мириам Ву. Микаэль не понял, что заставило полицейского переменить свое решение, но, получив номер, начал названивать Мириам примерно каждые полчаса. Только в одиннадцать вечера Мириам снова включила свой мобильник и ответила на его звонок. Разговор вышел коротким.
— Здравствуй, Мириам. Меня зовут Микаэль Блумквист.
— Кто ты, черт возьми?
— Я журналист и работаю в журнале, который называется «Миллениум».
Мириам By очень выразительно высказала ему по этому поводу свои чувства.
— Ага! Тот самый журналист. Поди ты к черту, несчастный журналюга!
На этом она оборвала разговор, не дожидаясь, пока Микаэль объяснит ей цель своего звонка. Мысленно выругав Тони Скалу, он попытался дозвониться еще раз. Она не ответила. В конце концов он послал ей сообщение:
«Пожалуйста, позвони мне. Это очень важно».
Уже за полночь Микаэль выключил компьютер, разделся и лег в кровать. На душе было тоскливо, и он пожалел, что рядом нет Эрики Бергер.
Часть 4
В стиле Терминатора
24 марта — 8 апреля
Корень уравнения — это число, подставив которое мы превращаем уравнение в равенство. Говорится, что корень отвечает уравнению. Для того чтобы решить уравнение, нужно найти все корни. Уравнение, которое справедливо при всех возможных величинах неизвестных, называется равенством.
(а + b)2 = а2 + 2ab + b2
Великий четверг, 24 марта — понедельник, 4 апреля
Первую неделю полицейской охоты Лисбет Саландер провела вдали от драматических событий. Она спокойно сидела в своей квартире на Фискаргатан в районе Мосебакке. Ее мобильник был выключен, сим-карта из него вынута. Этим мобильником она больше не собиралась пользоваться. Все более удивляясь, она при помощи интернет-версий следила за газетными заголовками и слушала новости по телевизору. Собственная паспортная фотография, сначала появившаяся в Интернете, а затем сопровождавшая все заставки телевизионных новостей, вызывала у нее раздражение. На ней у нее был дурацкий вид.
Несмотря на многолетние старания избегать внимания общества, она прославилась на всю страну как самая одиозная личность. С легким удивлением она убеждалась, что объявленный по всей стране розыск низкорослой девушки, подозреваемой в тройном убийстве, стал сенсацией года, сравнимой с той, какую вызвало дело сектантов из Кнутбю.[67] Она следила за комментариями и пояснениями в средствах массовой информации, задумчиво приподняв брови и удивляясь тому, что секретные сведения о ее душевном здоровье оказались доступны для любой редакции. Один заголовок пробудил в ней давно погребенные воспоминания:
ЗАДЕРЖАНА В СТАРОМ ГОРОДЕ ЗА ИЗБИЕНИЕ
Один судебный репортер из ТТ переплюнул своих конкурентов, раздобыв копию судебно-медицинского заключения, сделанного, когда Лисбет была задержана за то, что двинула ногой по физиономии одному из пассажиров на станции метро «Гамла стан».
Лисбет хорошо помнила происшествие в метро. Она возвращалась с Уденплан в свой временный дом у приемных родителей, который находился в Хегерстене. На станции «Родмансгатан» в вагон зашел незнакомый и с виду трезвый пассажир и тотчас же устремился к ней. Впоследствии она узнала, что это был Карл Эверт Блумгрен, пятидесятидвухлетний безработный из Ёвле, бывший спортсмен, игравший в хоккей с мячом. Хотя вагон был полупустой, он подсел к ней поближе и начал приставать — положил руку ей на колено и пытался завести разговор на тему «давай поехали со мной, не пожалеешь». Видя, что она не обращает на него внимания, он вошел в раж и обозвал ее шлюхой. Его не остановило ни ее молчание, ни то, что она на следующей остановке пересела от него подальше.
Когда они подъезжали к Старому городу, он обхватил ее сзади руками, засунул руки ей под джемпер и стал шептать ей на ухо, что она шлюха. Лисбет Саландер не нравилось, когда какой-то совершенно незнакомый человек обзывал ее в метро шлюхой. В ответ она двинула ему локтем в глаз, а затем, ухватившись за поручни, повисла на них и вдарила каблуками ему в переносицу, что привело к некоторому пролитию крови.
