Джон Гришэм - Время прощать

— Согласен, — кивнул судья Этли.

Проходя мимо Джейка, Ланье метнул на него высокомерный взгляд победителя.

Распорядительное совещание продолжилось. Обсудили вопрос об экспертах и о том, что они могут сообщить суду. Джейк сердился на судью Этли и не пытался это скрыть. Кульминацией совещания стало обнародование списка кандидатов в присяжные, и судья оставил его напоследок. Был уже почти полдень, когда секретарь раздал участникам список.

— Девяносто семь имен, — сказал судья Этли, — проверенных по всем параметрам, кроме возраста. Как вы знаете, некоторые люди старше шестидесяти пяти лет тоже хотят быть присяжными, несмотря на то что имеют право на освобождение по возрасту. Это вам, господа, придется выяснять во время отбора.

Адвокаты стали просматривать списки, выискивая дружественных, сочувствующих кандидатов, тех, кто наверняка примет их сторону и проголосует за нужный вердикт. Дав им немного времени на ознакомление, судья Этли продолжил:

— А теперь послушайте меня. Я не потерплю недозволенных контактов с этими людьми. Из того, что я знаю о практике крупных современных судебных процессов, адвокаты нередко заранее собирают все возможные сведения о кандидатах в присяжные. Ваше право. Но не вступайте в непосредственный контакт с ними, не устраивайте слежку за ними, не запугивайте их и не пытайтесь оказывать на них влияние каким-либо иным способом. С любым, кто будет в этом замечен, я поступлю по всей строгости. Держите этот список в секрете. Я не хочу, чтобы весь округ знал, кто входит в кандидатский пул.

— В каком порядке они будут сидеть во время процедуры отбора, ваша честь? — поинтересовался Ланье.

— В абсолютно произвольном.

Адвокаты молча продолжали читать список. У Джейка здесь было незначительное преимущество, поскольку он находился на своей территории. Тем не менее, глядя на список кандидатов, он подивился тому, скольких людей он совершенно не знает. Вот бывший клиент, вот знакомый по приходу. Муж коллеги Карлы по школе. Школьный приятель из Карауэя. Двоюродная сестра его матери. При беглом знакомстве казалось, что из девяноста семи имен знакомых — не более двадцати. Гарри Рекс знает больше. Оззи наверняка — всех черных и многих белых. Люсьен, конечно, будет хвастать, будто знаком почти со всеми, но на самом деле он слишком долго бездействовал, сидя у себя на террасе.

Уэйд Ланье и Лестер Чилкотт, джексонцы, не знали никого, но они будут иметь солидную помощь. У них налажен контакт с фирмой Салливана, все еще самой крупной в округе, так что девять ее адвокатов дадут им все необходимые рекомендации.

В 12.30 судья Этли почувствовал усталость и всех отпустил. Покидая зал, Джейк думал: достанет ли старику физических сил для такого тяжелого процесса? Беспокоил его и вопрос о том, по каким правилам пойдет процесс. Похоже, официальных, новых правил строго придерживаться никто не собирается.

Но независимо от этого, Джейк, как и любой другой адвокат в штате, знал: Верховный суд Миссисипи славится тем, что главным образом полагается на мудрость местных судей. Это они находятся в гуще событий, видят лица, слышат свидетельские показания, чувствуют степень напряженности. «А кто такие мы, — десятилетиями задавал себе вопрос Верховный суд, — чтобы, сидя в отдалении, бесстрастно навязывать свои суждения судье такому-то?»

Предстоящий суд, как и все прочие, будет проходить по правилам Рубена Этли. Какими бы они ни были в данный конкретный момент.

Уэйд Ланье и Лестер Чилкотт проследовали прямиком в контору Салливана и поднялись на второй этаж в конференц-зал. Там их уже ждали полное блюдо сандвичей и злобный маленький человечек со скрипучим акцентом жителя северной части Среднего Запада. Это был Майрон Панки — бывший адвокат, нашедший себе нишу в сравнительно новой профессии консультантов по отбору присяжных, которая в последнее время оказалась в высшей степени востребованной на многих крупных процессах. За весьма приличный гонорар Панки со своими сотрудниками мог творить чудеса, составляя идеальные или по крайней мере лучшие из возможных жюри.

Уже был проведен телефонный опрос. Опрошены двести зарегистрированных избирателей в округах, примыкающих к Форду. Пятьдесят процентов заявили, что человек имеет право оставить свое состояние кому пожелает, даже в ущерб собственной семье. Но в то же время девяносто процентов с подозрением отнеслись к рукописному завещанию, согласно которому наследство достается последнему, кто при жизни заботился о завещателе. Данные накапливались, их продолжали анализировать в офисе Панки в Кливленде. Раса не являлась превалирующим фактором ни в одном из задаваемых вопросов.

Исходя из предварительных цифр, Ланье испытывал оптимизм. Он разговаривал стоя, одновременно жевал сандвич и запивал его диетической колой, которую тянул через соломинку. Список кандидатов размножили и раздали всем девяти адвокатам фирмы Салливана, которых попросили как можно скорее просмотреть его, хотя все они были сверх меры загружены собственной работой и с трудом могли выкроить даже пять минут из своего напряженного графика.

На стену водрузили сильно увеличенную дорожную карту округа Форд. Бывший клэнтонский полицейский Сонни Нэнс уже втыкал булавки в те места, где жили предполагаемые присяжные. Сам родом из Клэнтона, Нэнс был женат на женщине из Карауэя и утверждал, что знает всех. Майрон Панки нанял его именно для того, чтобы он продемонстрировал это знание.

В половине второго прибыли еще четыре человека за получением инструкций. Ланье был немногословен, но четок. Ему требовались цветные фотографии домов всех вероятных присяжных, а также всех соседних домов и, по возможности, автомобилей. Если на бампере имеются стикеры, их необходимо снять крупным планом.

— Однако ни при каких обстоятельствах нельзя дать себя засечь, — предупредил Ланье. — Изображайте туристов, фотографирующих виды города, разносчиков счетов, страховых курьеров, бродячих богомольцев с религиозными брошюрками — кого угодно, лишь бы это было правдоподобно. Разговаривайте с соседями, разузнавайте все, что сумеете, но так, чтобы не вызвать подозрений. Ни в коем случае не вступайте в прямой контакт с кандидатами. Узнайте, где эти люди работают, в каком приходе состоят и в какую школу водят своих детей. У нас пока есть только базовые сведения: фамилия, возраст, пол, раса, адрес, избирательный участок — больше ничего. Так что нужно заполнить много прочерков. Вас не должны поймать, — вещал Ланье. — Если ваши действия вызовут подозрения, немедленно исчезайте. Если вас припрут к стенке, назовите любое вымышленное имя и тут же доложите нам. Даже если вам только покажется, что вас засекли, уходите, исчезайте и незаметно возвращайтесь сюда. Вопросы?

Ни один из четверых не был жителем округа Форд, так что вероятность того, что их кто-то узнает, равнялась нулю. Двое прежде служили в полиции, двое подвизались на ниве розыска, все имели опыт работы на улице.

— Сколько у нас времени? — спросил один из них.

— Суд начнется через две недели. Каждый день приходите сюда отмечаться и сбрасывать добытую информацию. Пятница на следующей неделе — крайний срок.

— Мы пошли, — сказал один.

— И смотрите не попадайтесь!

Консультантом Джейка была его секретарша, она же параюрист. Поскольку судья Этли теперь контролировал наследство так, словно деньги изымались из его собственного кармана, о настоящем консультанте нечего было и заикаться. Порции поручили сводить воедино все данные, то есть быть в курсе всего. В понедельник в половине пятого она, Джейк, Люсьен и Гарри Рекс собрались в комнате на втором этаже, соседней с ее бывшим кабинетом. Присутствовал также Ник Нортон, адвокат, чья контора располагалась на другой стороне площади, тот самый, который представлял Марвиса Лэнга тремя годами раньше.

Они приступили к обсуждению всех девяноста семи имен.

По их виду и акценту Лонни догадался, что это русские, и, понаблюдав в течение часа, как они пьют неразбавленную водку, удостоверился в этом. Грубые, шумные, нарывающиеся на неприятности. Хозяин бара грозил выставить табличку «Русским вход воспрещен», но, разумеется, не мог привести угрозу в исполнение. Лонни предположил, что это команда торгового судна, вероятно, перевозящего зерно из Канады.

В тот вечер на посту был только один вышибала. Он позвонил другому, но того не оказалось дома. Хозяина в баре тоже не было, поэтому вся ответственность ложилась на Лонни.

Они заказали еще водки. Лонни подумал было разбавить ее водой, но эти ребята немедленно просекли бы обман. Когда один из них шлепнул официантку по пышной пятой точке, ситуация начала выходить из-под контроля, причем стремительно. Единственный вышибала, человек, который никогда не останавливался перед применением насилия, рявкнул на наглеца. Тот, вставая с сердитым видом, рявкнул в ответ на своем языке, свирепо замахнулся и нанес удар, но промахнулся, однако второй удар достиг цели. Группа патриотически настроенных байкеров, сидящих в другом конце зала, начала швырять бутылки в русских, которые моментально повскакивали с мест и кинулись в драку.