— Как все прошло? А что в этих пакетах?
— Все прошло хорошо, хотя Бэйн по-прежнему не лечится. Сейчас покажу, что я купил.
Я вывалил содержимое пакетов на кухонный стол.
— Чистые носки для меня, запасные патроны и магазины для нас обоих…
— Зачем?..
— Сигнальная сирена, два «Медвежьих пугала»…
— Два чего?
— Медведей отпугивать и подавать сигнал бедствия. Отличная штука, а?
— Джон…
— Жаль, что ты не видела этот спортивный магазин! Я и не знал, что столько вещей может быть в камуфляжной раскраске! А вот тебе шоколадный батончик.
— Ты что-нибудь ел?
— Ага. Сникерс. Или, кажется, это было пирожное «Ринг-динг».
Я сел на стул, стащил ботинки, а потом носки с ворсинками от ковра. И еще там был по крайней мере один длинный черный волос, который, надеюсь, принадлежал Бэйну Мэдоксу, Кайзеру Вильгельму или Харри Маллеру.
— Это из кабинета Мэдокса. У меня есть подозрение — нет, даже надежда, — что Харри сидел в том же кресле, что и я.
Она кивнула.
Я уложил носки в пластиковый пакет, вырвал страницу из блокнота и записал на ней вкратце все нужное: время, дата, способ сбора вещдоков, место их сбора. Подписался и сунул листок в тот же пакет.
Потом извлек из кармана кусок липкой ленты, весь покрытый волокнами, и пояснил Кейт:
— Это с ковра в вестибюле.
Я аккуратно прилепил ленту к внутренней стенке пакета.
— Однажды я стащил из кухни у подозреваемого в убийстве сандвич с ветчиной… — Тут я начал писать на листке данные по поводу этой липкой ленты. — И получил достаточно материала для анализа ДНК, чтобы привязать его к этому убийству… Но его адвокат выступил с возражением: дескать, вещдок добыт незаконным образом, украден, без ордера, и поэтому неприемлем в суде, так что мне пришлось поклясться, что подозреваемый сам предложил мне наполовину обкусанный сандвич… — Я засунул листок в пакет и закончил свою мысль: — Ну и вот, судья долго над этим смеялся… — Запечатал пакет и спросил Кейт: — У тебя есть клейкая лента?
— Нет. Но я сейчас добуду. Так что там произошло?
— Ты о чем? А-а, об уликах… Ну, этот адвокат долго мурыжил меня насчет того, как это обвиняемый мог предложить мне наполовину съеденный сандвич, и мне пришлось целых двадцать минут торчать на месте для дачи свидетельских показаний, объясняя, почему я засунул этот огрызок в карман, вместо того чтобы съесть. — Я улыбнулся, вспомнив этот процесс. — Судью весьма впечатлило мое вранье, и он решил, что сандвич с ветчиной можно принять в качестве улики. Адвокат совсем взбесился и обвинил меня во лжи.
— Ну… так это и была ложь. Разве нет?
— Это спорный вопрос.
Она не стала возражать.
— Его осудили?
— Правосудие восторжествовало.
Потом я нащупал полотенце для рук на дне второго пакета и пояснил:
— Это из комнаты для пи-пи, я им обтер кое-какие поверхности. — И начал писать пояснение к этому вещдоку. — Оно подпадает под категорию сандвичей с ветчиной. Как записать: мне его дали на хранение или я забрал его без ордера на обыск? Что скажешь?
— Ничего не знаю. Это твое дело.
— Верно… — И зачитал: — Выдано мне Карлом, служащим подозреваемого, когда он увидел, что полотенце… застряло у меня в «молнии»?
— Над этим тебе придется еще подумать.
— Ага. Потом закончу. О'кей, если повезет, то какие-то из этих волокон и волос из клуба «Кастер-Хилл» совпадут с теми, что мы обнаружили на теле Харри, а волосы Харри и волокна от его одежды, вполне возможно, остались в «Кастер-Хилл» и теперь перемешаны с теми, что я собрал в качестве вешдоков.
— Отличная работа, Джон, — похвалила Кейт.
— Спасибо. Я когда-то был хорошим детективом.
— Ты и сейчас хороший детектив.
Вот так!
— Думаю, у нас уже достаточно вешдоков для судмедэкспертизы и прочих улик. Звоним Тому Уолшу и сматываемся в Нью-Йорк.
Я проигнорировал это предложение и показал ей свои новые шерстяные носки.
— Нам надо проделать еще одну вылазку для сбора вешдоков в охотничьем доме. У тебя какие носки?
Она проигнорировала мой вопрос.
— Ты серьезно настроен насчет этого приглашения на ужин?
— Ага. — Я положил в карман моток липкой ленты. — Человек, подозреваемый в убийстве, не станет приглашать нас на ужин каждый день.
— Ну, семейство Борджиа все время так делало.
— Да? Это кто такие? Итальянская мафиозная семейка? Так?
— Нет. Это благородное итальянское семейство, частенько травившее своих гостей за обедом.
— Да неужели? И гости все равно к ним приходили? Кретины какие!
— Вполне согласна.
Она развернула шоколадный батончик, и я предложил:
— Хочешь, откушу первым, чтобы удостовериться, не отравлен ли он?
— Нет. Но если ты голодный, я с тобой поделюсь.
— Не надо, я берегу аппетит до ужина.
— Я туда не поеду.
— Милая, он специально подчеркнул, что приглашает и тебя.
— И ты тоже не поедешь. Лучше расскажи, о чем вы беседовали с Мэдоксом.
— Ладно. Только сперва позвони Уилме.
— Зачем?
— Скажи, что вернешь ей комп до шести тридцати, и попроси моток липкой ленты.
— О'кей. — Она отошла к столу, а я прошлепал босиком к дивану, не желая пачкать свои новые носки Уилминой гостиничной пылью.
Кейт взяла трубку телефона, и я добавил:
— И попроси Уилму немедленно позвонить тебе, если твой муж проедет мимо в белом «хендае».
Я думал, Кейт сообщит мне в ответ, что я инфантильный идиот, но она улыбнулась и ответила:
— О'кей.
Странное у нее все-таки чувство юмора.
Кейт дозвонилась до Уилмы, поблагодарила за лэптоп и пообещала вернуть его до половины седьмого. Потом сказала:
— Могу я попросить вас еще о двух одолжениях? Мне нужен скотч или изолента. Я заплачу. Спасибо. Ой да: если увидите, что мой муж едет мимо вас в белом «хендае», перезвоните мне, ладно? — Уилма что-то ответила, и Кейт улыбнулась: — Нет, это просто один мой друг, но… да, да…
— Скажи, что тебе нужно много ленты, чтобы хватило связать себя по рукам и ногам, и спроси, есть ли у нее взбитые сливки.
— Минутку, пожалуйста… — Кейт прикрыла микрофон и, едва сдерживая смех, укорила: — Джон!..
— И пусть позвонит, если к «Дому у пруда» проедет любая другая машина.
Кейт недовольно посмотрела на меня.
— Мой муж может приехать и в другой машине. Так что если вы увидите любую машину, направляющуюся к «Дому у пруда»… да, спасибо.
Она положила трубку.
— Уилма посоветовала, чтобы мой друг убрал свой «додж» задом, и напомнила, что с веранды имеется отдельный выход.
Мы посмеялись, а именно это нам и было нужно. Потом Кейт сказала:
— Как будто я не знаю, как выводить своих приятелей через заднюю дверь!
— Неужто знаешь?
Она улыбнулась, но тут же посерьезнела.
— Уилма теперь наш часовой.
— У нее неплохая мотивация для этого.
Кейт кивнула:
— Иногда ты умеешь придумывать.
— У меня тоже неплохая мотивация.
Мы запоздало принялись обниматься и целоваться, а потом Кейт сообщила:
— Я заказала нам билеты на завтра. Из Сиракьюс. Вылет в восемь тридцать утра. Приземление в аэропорту Ла-Гуардиа. Это самый первый рейс, на который были билеты.
Мне сейчас не хотелось спорить об этом.
— Надеюсь, ты не пустила в ход свою кредитную карту.
— Они не принимают чеки по телефону.
— Ну что ж, когда приедешь в аэропорт, передай Лайаму Гриффиту привет от меня.
— Джон, они не успеют так быстро получить информацию о моей кредитной карте… Мы можем вечером рвануть в Торонто. Оттуда много рейсов на Нью-Йорк и Ньюарк.
— Мы не будем пересекать никаких границ! Ну ладно, а каковы твои успехи?
Она открыла свой блокнот, лежавший на столе:
— Есть успехи. Первое: как я уже сказала, до майора Шеффера дозвониться не удалось. Я пыталась дважды и оставила для него сообщения, что позвоню еще. Но не думаю, чтобы он хотел разговаривать со мной. Тебе может повезти больше.
— Я ему попозже позвоню. — Я улегся на диван. — Кстати, на Маккуэн-Понд-роуд не было никаких наблюдателей.
— Может, они хорошо спрятались.
— Может быть. Или Шеффер решил от нас отделаться.
— Но ты все равно поехал в клуб.
— Я оставил записку — вырезал на коре березы.
— Я еще раз просмотрела списки пассажиров. Заказы на билеты и договоры на аренду машин. Никаких других интересных имен, кроме Пола Данна и Эдуарда Уолфера. И конечно, Михаила Путова. — Она заглянула в свои записи: — Там были еще имена, показавшиеся мне знакомыми, но это, вероятно, потому, что я несколько раз перечитывала списки. Например, Джеймс Хокинс. Тебе это имя не кажется знакомым? Только не говори, что он играл на третьей базе за «Янки».
