— О, мы готовы заплатить высокую цену за такую привилегию, — произнес Лю в наступившей тишине, про себя проклиная необходимость вести разговор с вежливостью, принятой среди равных, как будто перед ним сидел не варвар. — Чрезвычайно высокую цену. Ясно, что “кэйрэцу” нуждается в гарантиях, и мы готовы сделать свежее денежное вливание.
— Меня это не интересует, — сказал Нанги, едва не задыхаясь от ненависти к этому человеку и ко всему, что он олицетворяет.
— Пожалуйста, будьте любезны позволить мне внести предложение, прежде чем опрометчиво отвергать его! — Лю сложил губы в некое подобие улыбки. “Ладно, — подумал он, — чего можно ожидать от какого-то японца. У них же нет нашего многовекового воспитания, они просто высасывают из нашей культуры то, что им требуется, дабы подняться над уровнем слюнявых зверей. Но, о Будда, недалеко же они в этом продвинулись!” Вслух он сказал: — Наше предложение состоит в следующем: вы уступаете нам одну треть интересов в вашем “кэйрэцу”, а мы предоставляем вам общим счетом пятьсот миллионов долларов, в шесть приемов за три года.
Поначалу Нанги был совсем не уверен, что не ослышался. Но когда он вгляделся в это продолговатое маньчжурское лицо, у него не осталось никаких сомнений. Пятьсот миллионов долларов! Он мгновенно просчитал, какие возможности открывает это неслыханное вливание средств.
“Бог мой, — возбужденно подумал он, — да мы же сможем запрыгнуть на самую вершину, если будем осторожны, смелы и... конечно, немного удачливы”.
Сумма значительно превышала ту, которую он мог надеяться извлечь из промышленных предприятий компании “Томкин индастриз” в случае их слияния, ту, которую мог дать любой другой источник. Нанги был совершенно уверен, что Лю знал это. Кроме всего прочего, только этот китаец мог дать достаточно денег, чтобы помочь Паназиатскому банку пережить кризис, связанный с наплывом требований вернуть вклады. А это, наряду с остальным, должно стать его основной заботой. Если погибнет Паназиатский банк, за ним вскоре последует и всё “кэйрэцу”, Нанги это понимал. “Тэндзи” поставило его в крайне неловкое положение, лишив средств. Предательство Энтони Чина могло оказаться последним ударом, который развалил бы эту деловую империю. За это Нанги проклинал бы его и все его потомство до конца дней своих.
Но Нанги не мог не задаться вопросом, чего же на самом деле хотят добиться этой сделкой китайцы. Они весьма неохотно раскошеливаются на такие суммы.
Прибыли? Да. Но ведь они могут получить прибыль в десятке других мест, да еще с гораздо меньшими расходами. Нанги лихорадочно искал ответ на этот вопрос, зная, что сам Лю никогда не ответит. Но существовали и другие ответы, которые китаец вынужден будет ему дать, и, возможно, если он, Нанги, задаст те вопросы, какие нужно, китаец, сам того не ведая, выложит ему решение головоломки.
— Скажите мне, мистер Лю, — вымолвил он, — а что ваши люди предполагают делать с этой третьей частью “кэйрэцу”?
— Делать? — переспросил тот, ерзая в своем шезлонге. — Я не понимаю вас.
К молодой китаянке присоединилась еще одна, и перед Нанги встала нелегкая задача решить, на которой из них более узкий купальник. Теперь между ними на песке стояла корзинка, эдакий сундучок с сокровищами, из которого одна из девушек достала бутылку с вином и налила обеим по полбокала бледно-золотистой влаги. Когда они легли навзничь на свои одеяла, он увидел мягкие пышные выпуклости их грудей.
— Ну, это совсем просто, — сказал Нанги, не отрывая глаз от девушек: на них было куда приятнее смотреть, чем на мужчину, развалившегося рядом с ним. — Прежде чем я задумаюсь о том, давать ли кому-либо из чужих... м-м-м, постоянный доступ к “кэйрэцу” — независимо от цены мне необходимо знать, что эти люди намереваются делать со своими капиталовложениями.
— Ну, делать деньги разумеется, — ответил Лю. — Какая еще у нас может быть цель?
Нанги тускло улыбнулся и развел руками.
— Вероятно, вы способны понять мою осторожность. До сих пор я почти не встречался с сотрудниками... вашей фирмы.
— Вполне вас понимаю, — сказал Лю немного дружелюбнее, почувствовав, что лед тает. — Я бы усомнился и в ваших побуждениях, если не почувствовал, что вы осторожничаете. В конце концов, не каждый же день заключаешь такие сделки. В некоторых отношениях мы еще весьма юная страна, мистер Нанги. Мир за пределами Поднебесной империи нам в диковинку. Попросту говоря, те люди, которые сейчас облачены властью в Пекине, хотят прощупать почву для создания восточного союза. Они полагают, что деловое партнерство — строго деловое — это самый разумный способ сдвинуть с места такое дело.
Словно по команде обе девушки-китаянки начали собирать свои пожитки. Даже здесь, на крытой веранде, солнце изрядно припекало, и, пока мужчины беседовали, лед в кувшине с чаем успел растаять. Вода ослепительно блестела подобно бесконечной золотой ленте.
— Хоть это и исключительно удачная возможность, — продолжал Лю, промокая лоб носовым платком, — время здесь играет весьма существенную роль, и как только вы покинете Китай... — Он пожал плечами. — Эта возможность, боюсь, будет упущена.
— Не думаете же вы, что я приму столь важное решение, связанное с моим “кэйрэцу”, в мгновение ока, — сказал Нанги, поворачиваясь к Лю и не глядя больше на девушек, которые стряхивали песок со своих гладких лоснящихся бедер.
— Отнюдь, мистер Нанги, — отвечал Лю, постукивая длинным ногтем по шелковому пиджаку в той точке, где находилось сердце. — Я ничего подобного не жду. Ведь это вам придется выкручиваться из того прискорбно затруднительного положения, в которое попал Паназиатский банк, и выкручиваться быстро. Волна требований о возврате вкладов нарастает подобно лесному пожару, мистер Нанги. Если уж китайцам что-то втемяшится, то дела нередко поразительно быстро выходят из-под контроля. Королевская полиция Гонконга прекрасно знает об этой их черте, поэтому она стремится не допустить больших скоплений китайцев. Пламя само по себе не очень опасно, но если зажечь огонь на бензоколонке... — Лю широко развел руками. — Поэтому можете не торопиться, мистер Нанги. Пожалуйста, не думайте, что мы оказываем на вас какое-либо давление, торопя с тем или иным решением. — Он сунул руку во внутренний карман. — Но мы постарались оказать вам посильную дружескую помощь, и я взял на себя смелость подготовить все бумаги.
— Понимаю! — Нанги уже давно подозревал, что к этому и идет дело.
Лю не мог удержаться от самодовольной ухмылки.
— Несмотря на несколько забавные отзывы с Запада, наша машина смазана весьма неплохо.
— Да, — сказал Нанги, чувствуя, что теперь ненавидит этого человека куда более сильно, чем прежде. — Да, я вижу.
— О нет, мистер Нанги. Простите, что я так говорю, но вы ничего не видите.
Лю умолк, глядя, как две девушки-китаянки приближаются со стороны пляжа. На нижней ступеньке веранды они стряхнули с ног песок. Глубоко посаженные птичьи глазки Лю изучали лицо одной из них — высокой, той, которая была на пляже, когда Нанги приехал сюда. Его пристальный взгляд словно пронизывал и тени на ее лице, и каскад густых волос, упавших ей на плечо. Мгновение спустя они исчезли, бесшумно пройдя мимо двух мужчин во внутренние комнаты виллы.
— Скоро мы пообедаем, — сказал Лю. — Местные лангусты и гарупа, а также тушеная лапа медвежонка. Весьма лакомые блюда по здешним понятиям.
Его поведение слегка изменилось при появлении женщин, и Нанги всеми силами стремился понять, в чем смысл и значение этой мгновенной перемены.
— Но вернемся к нашей теме, — продолжал Лю с некоторой поспешностью. — В Гонконге у нас хорошо поставлено дело. Британцам и в голову не придет, насколько широка и хороша наша сеть. — Он пожал плечами. — Да и почему должно быть иначе? Гонконг в конце концов наша собственность. Истинное правительство Китая не признавало договора, навязанного силой; были другие времена, и людям приходилось плутовать. Мы миримся с британским правлением, потому что оно выгодно для нас. Не стану отрицать всех тех выгод, которые оно нам приносит, это было бы глупо. — Лю резко поднялся. — Но я открою вам одну маленькую тайну.
Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал какой-то многостраничный документ, сложенный пополам. Прежде чем продолжить разговор, он осторожно положил этот документ на маленький столик, разделявший их. Глаза Лю, казалось, засветились.
— Недавний земельный бум — это наших рук дело! — Он вскинул голову. — Да, это так, мистер Нанги. Нынешний виток роста цен на недвижимость, длящийся уже шесть лет, был вызван нами. Понимаете, мы сделали все это, чтобы потом выступить с заявлением, в котором отрицается право британской короны на власть над Гонконгом. Но сначала нам пришлось заставить их непредвзято оценить положение, в котором они окажутся в один прекрасный день. — Лю злорадно улыбнулся. — И теперь, как видите, мы хозяйничаем тут. Мы говорим: “Гоп!” — и королева подпрыгивает. Весь мир это видел. Ее величество пережила чудовищное унижение, когда поспешила сюда и распростерлась у наших ног, чтобы сохранить британские капиталовложения в этом районе. Однако это унижение не выглядело бы столь чудовищным, а положение Британии здесь — таким стесненным, если не проиллюстрировать в весьма осторожных выражениях тот механизм, который дал нам возможность устроить такую встряску чисто западной экономике этой колонии и оказать столь большое воздействие на здешние финансы.
