грязные тайны о телах на виселицах и влажных шкурах, развевающихся как флаги на Четвёртое Июля. Вот как не стать Тедди. Всё выложить, и пусть другие решают, хотят ли побродить с вами по кладбищу или сесть на автобус обратно в город.
Слава Богу, что есть виски, иначе мир был бы столь полон тайн, что под их тяжестью мы бы улетели на Солнце.
Входная дверь открыта, когда мы добираемся до особняка Тедди в Малибу. Небо перестало пульсировать. Теперь облака вращаются, как воздушные торнадо, собираясь в единое воронкообразное облака размером с небо, а затем распадаясь на островки мини-смерчей, скользящих по поверхности океана. Когда мы подходим к двери, градом обрушивается дождь из рыб, птиц и гладких океанских камней. У нас не остаётся выбора, кроме как забежать внутрь или остаться без мозгов.
Как и в первый раз, когда я был здесь, внутри темно, как в мавзолее. Мы оставляем дверь открытой, чтобы было хоть немного света, но там не на что смотреть, кроме тонких столов в фойе и костяных скульптур Тедди. Я достаю.45 и направляюсь в одну из боковых комнат, чтобы отыскать хозяина.
Я оставил полотенца в машине. Трудно запугивать людей с торчащими из-под рубашки уголками белого пушистого полотенца. Я чувствую немного жидкости в груди, когда делаю глубокие вдохи. Возможно, пуля воткнулась в лёгкое. Доспех помогает мне держаться, но при каждом кашле появляется кровь. Кроме Тедди, больше всего я беспокоюсь о том, чтобы Кэнди её не увидела. Была бы у меня Царская водка. Эта штука будет получше бассейна с пенициллином.
Мимо моего уха пролетает что-то маленькое. За моё плечо хватается рука и соскальзывает вниз по спине. Когда я оборачиваюсь, Кэнди лежит на полированном мраморном полу.
— Вау. Она действительно нефрит. Я не был уверен.
Я опускаюсь на колени рядом с Кэнди. Прижимаю пальцы к её горлу. Она по-прежнему дышит, а сердце бьётся. Я оглядываюсь по сторонам в поисках источника голоса.
— Эта штука ничего не сделает обычным людям, но для нефритов она как кураре. Полностью парализует. Потрясающая вещь.
Я медленно поворачиваюсь, пока Тедди трещит, вслушиваясь, где он может быть. Я слышу, как он перезаряжает пистолет с транквилизатором, но из-за эха в фойе его трудно засечь.
— Ты собираешься весь день забавляться со своим пистолетом, или что делать?
— Возьми меня, — отвечает он.
Травен наклоняется рядом со мной и говорит: «Там». В темноте у меня получается разглядеть у подножия широкой лестницы кого-то с поднятыми руками, словно в кино сдающегося грабителя банка. Я бросаюсь на него. Снаружи шлёпаются и разбиваются рыбы и камни, и я мысленно представляю, как Тедди падает на землю и раскалывается вместе с ними. Возможно, я сброшу его с крыши.
Я падаю. Но это не совсем падение. Скорее будто я кусок железа, притянутый магнитом размером с Аризону. Я приземляюсь на раненый бок на большой квадрат брезента, выкашливая впечатляющий фонтан крови. Что-то прижимает меня к полу, словно двухтонные кандалы. Мне трудно перевести дыхание, так что я в любом случае сомневаюсь, что смог бы сейчас стоять.
Травен перемещается от Кэнди и опускается на колени рядом со мной. Пытается поднять меня, но меня не сдвинуть с места. Тедди щёлкает выключателем, и фойе освещает хрустальная люстра. С ним кто-то есть. Она стоит выше него по лестнице, так что, хотя и ниже ростом, возвышается над ним. У неё в руке пистолет.
— Ты. Священник. Отойди от него. Вон туда, к стене.
Она поводит стволом пистолета, указывая, где хочет, чтобы встал Травен. Тедди широко разводит руками.
— Двое на двое. Мне никогда так не везло. Ты сокровище. Ты это знаешь? Яд для нефрита и связывающий круг, чтобы поймать в ловушку Дьявола.
Он смотрит на Травена и хмурится.
— Мы не ожидали увидеть гражданского. Для тебя здесь только пистолет. Скукотища.
Я могу пошевелиться ровно настолько, чтобы повернуть голову и увидеть женщину. Мне плохо, и с этого ракурса я могу увидеть её только вверх тормашками, но узнаю эти шрамы. Это Лула Хоукс.
Тедди спускается с лестницы. Я никогда раньше не видел его таким. Счастливым и оживлённым. Этот полоумный уёбок чуть не скачет, как спешащий на ужин маленький ребёнок. Он проходит прямо мимо меня к Кэнди. Я пытаюсь повернуть голову, но застреваю.
— Эту я оставлю в живых, — говорит он. — Помещу её в одну их могил гностиков, пока она не созреет. Я не стану есть её всю сразу. Как часто получается есть нефрита? Нужно растянуть удовольствие.
Всё, что мне видно, — это его мокасины из телячьей кожи, пока он кружит передо мной. Он сгибается в талии и смотрит вниз, чтобы мы оказались глаза в глаза.
— Можно мне твой язык? — говорит он.
Он радостно смотрит на Лулу.
— Можно мне его язык? Можешь забрать остальное. Мне просто хочется попробовать хоть кусочек.
— Нет, — отвечает она. — Сделка была в том, что ты получаешь девушку, а я получаю этого монстра.
Она подходит и становится рядом с Тедди, положив одну руку на плечо Травену, а в другой держа пистолет.
— Ты узнаёшь меня сейчас, а помнишь меня ещё до дома Короля? До Блэкбёрнов? До того, как я получила эти шрамы?
— Это не тебя я соскребал со своих сапог на молочной ферме во Фресно?
Тедди смеётся. Когда он весь такой на взводе, у него жуткий голос, как у той маленькой девочки.
— Ты убил Йозефа прямо у меня на глазах. Я любила его, а ты отрезал его голову и протянул мне, словно это большая шутка.
Все птицы возвращаются в родное гнездо. Черри была права. Прошлое настигает нас, что в Аду, что в Лос-Анджелесе. Я помню одну девушку. Это было прямо перед Новым Годом в клубе скинхедов, где Кисси Йозеф открыл магазин. Его смазливое арийское личико и доминирующая личность сделали его идеальным лидером «Белой Силы». Он использовал скинхедов как силу и прикрытие. Лула была там, но тогда я не знал её имя. Она была просто симпатичной девушкой с татуировками и бритой головой. Это было сразу после того, как я в первый раз сбежал из Ада. Я не так давно вернулся на Землю и всё ещё привыкал к смертным женщинам. Я влюбился в неё за те десять секунд, что видел её в белой майке-алкоголичке. Спустя день или два я сжёг дотла тот клуб скинхедов. Наверное, многих убил. Других спалил к чёрту. Той ночью я отрезал Йозефу голову. Конечно, всё, что я сделал, — это
