— Приготовь напитки, — приказал он.
Потом встал и направился в ванную.
Джессика посмотрела на себя в зеркало и задумалась, стоит ли все это миллиона долларов, который он ей обещал.
В тот первый раз Дзэния даже не упомянул о деньгах. Вернувшись из ванной, он залпом осушил полный стакан виски «Джонни Уокер», завалился на кровать и отрубился, лежа прямо на блузке Джессики от Исси Мияки. Через несколько минут он уже храпел. Наутро, когда они уже сели в машину, он легонько поцеловал ей руку и приказал Нисида отвезти их к ее квартире. Когда у своего дома она выходила из машины, он на прощание шлепнул ее по заду:
— Встретимся через месяц.
В следующем месяце они занимались сексом на кровати.
После третьего раза, пришедшегося на дневные часы, возвращаясь в Кобе, они остановились у одного кафе, и Дзэния преподнес ей подарок: их общий портрет в серебряной рамочке, украшенной бриллиантами. Возмущенная Джессика прямо спросила о деньгах в сейфе. «Не то чтобы я вам не доверяю, — объяснила она, — конечно нет, но все же, как вы собираетесь передать их мне? Может, мне следует открыть счет в оффшорном банке? Или завести себе депозитный сейф? Что вы об этом думаете?» В ответ он взял ее руку и поцеловал.
— Ах, Джесси-тян, Джесси-тян. Если хочешь, на следующей неделе мы могли бы присмотреть новый mansion.
— Новый mansion?
На японско-английском слово mansion означало «кондоминиум».
Дзэния кивнул:
— Да, для нас. В Кобе есть один новый дом, думаю, тебе он понравится. Мы могли бы быть счастливы в нем.
— Мы?
Он взял фотографию и улыбнулся, разглядывая ее.
— Какая красивая фотография!
Перед их четвертой встречей одна из девушек-хостес в «Конском хвосте» спросила Джессику, как у нее идут дела с Дзэния. Су И была из Вьетнама. Ей было тридцать пять, у нее была восхитительная кожа, и она работала в самых привилегированных клубах Осака.
— Знаешь, я спрашивать тебя потому, — объяснила Су И, — что он плохой человек. Он ходить в другой клуб в Синсайбаси. И ходить с моей подругой Рина.
— В самом деле? — удивилась Джессика.
— В самом деле. И знаешь, что он сделал? — Су И положила локоть на стойку бара и погрозила Джессике пальцем. — Он привозить Рина к себе в дом и показывать ей деньги, какие у него есть. Он говорить: если Рина будет его любовница, он дает ей все деньги.
Джессике показалось, что она смотрит на себя со стороны, сверху вниз.
— Сколько денег?
— Миллион доллар. Можешь верить? — Она засмеялась. — Плюс бонус, Рина говорить.
— И что она сделала?
Су И пожала плечами.
— Ну, Рина не шлюха. Она говорить: «Нет, спасибо. Теперь мы идти домой». Но я слышал, другие девушки, несколько девушки говорить «да». Получить немного деньги, может быть, кольцо или бусы. Он трахать их даром. — Она положила руку на плечо Джессики. — Будь осторожна с такой плохой человек.
В ту ночь Дзэния попросил ее лечь на него сверху. Джессика согласилась:
— Конечно, почему бы нет?
В ее голове уже созрел план.
Девушка, с которой танцевал Крис, хихикнула;
— У тебя очень высокий нос.
Он подумал, что ослышался, потому что из огромных динамиков над головой гремел хип-хоп.
— Высокий? — переспросил он.
Она кивнула и, прикоснувшись к своему носу, сделала жест вперед.
— А! Ты имеешь в виду «длинный», — понял он. — Да, я знаю. Это худшая черта моего лица. — Увидев, что она наморщила лоб, Крис удивился и объяснил: — Худшая. Самая плохая. Мне самому не нравится мой нос.
Она распахнула глаза, взяла его за руку и слегка пожала.
— Нет-нет, — сказала она. — Это так красиво. У тебя очень красивый нос.
Ох. Он пробормотал: «Ну спасибо!» и притянул ее к себе, обняв за талию. Прикасаясь к ней животом и ногами, стал раскачивать ее взад-вперед в ритме музыки. Похоже, она не возражала, обняла его руками за шею. Она была ничего себе, на вид не старше двадцати одного — двадцати двух лет. Глаза у нее были подведены, а бедра плотно обтягивало маленькое черное платье.
Он произнес:
— И ты красивая. — Ничуть не смущаясь, он опустил глаза на ее грудь, а потом снова поднял и встретился с ней взглядом. — Очень красивая. — А когда она снова хихикнула, спросил: — Как по-японски «красивая»?
— Кирэй, — ответила она.
— Кирэй, — повторил он и притянул ее ближе. Почувствовав, что она трется об него лобком, Крис начал возбуждаться. — Ты очень-очень кирэй, Томико.
— Томоко, — поправила она.
Когда песня кончилась, Крис направился к бару, чтобы принести ей чего-нибудь выпить. Он видел, что она присела за стол к своим подружкам и что-то им сказала. Те дружно захихикали, обернулись к нему и принялись ему махать. Он помахал им в ответ. Невероятно! Все они тут потрясающие. Куда ни глянь, кругом одни длинные голые ноги и обтягивающие шортики.
Бармен, которого звали Грант и который был родом из Южной Каролины, стоял опершись локтями о стойку. На нем была черная футболка с эмблемой бара «Рамбл», а на плече висело кухонное полотенце.
— Видишь ту стриженую, что сидит с краю? Вот куда тебе надо топать, — посоветовал он.
— Я собираюсь потопать сразу ко всем. Четыре «Тома Коллинза» и порцию текилы.
— Ай да молодец! — похвалил Грант и начал переворачивать бокалы и выстраивать их в линию на барной стойке. — Сегодня вечером у тебя выходной?
— Начинаю в десять тридцать.
— Немного осталось гулять.
— Да знаю!
Ожидая, пока Грант закончит разливать напитки, Крис повернулся спиной к бару и, прислонившись к стойке, обвел глазами зал.
Бар «Рамбл» был похож на маленькую пещеру: черные стены, голубой потолок, белые колонны, исписанные граффити. И совсем голый: только столы и стулья, бар у одной стены да полукруглая сцена для диджеев у другой. И при всей этой незатейливости бар был полон и нынче вечером, и вообще все вечера, с тех пор как Крис устроился сюда на работу. Толпа процентов на сорок состояла из гайдзинов, в большинстве своем мужчин, и процентов на шестьдесят из женщин, по преимуществу японок. Женщины были красивы: с великолепной кожей, волосами, фигурами. Правда, у многих были кривоватые зубы; так ведь японцы и не сильны в ортодонтии. Ну и хорошей попкой редко какая могла похвастаться, а мастериц по части выпивки Крису вообще еще видеть не доводилось. Девицы позволяли клеиться к себе всяким козлам: худощавым парнишкам в очках и с лохматыми волосами, небрежно забранными в хвост, или мужикам с пивными животами, выпирающими над ремнями с огромными инициалами на пряжке. К кому угодно, лишь бы он был белым. Крис чувствовал, что его все время разглядывают, на него пялятся так, будто он Том Круз, Брэд Питт или еще какая-нибудь кинозвезда. Студентки приносили с собой фотоаппараты и просили сфотографироваться с ними. Иногда, возвращаясь к себе, он разглядывал себя в зеркало, удивляясь, что эти девицы в нем находят. Конечно, он не полный урод, но все же…
Повернувшись к бармену, Крис спросил:
— Слушай, Грант, а ты здесь давно?
— В Японии? Осенью будет пять лет.
— И все еще нравится?
— А что? У меня все в порядке, — ответил тот, наливая тоник в бокалы. — Работа в баре мне по душе. Какое-то время я посещал школу разговорного языка, но потом мне это чертовски надоело. Зато успел найти себе несколько учеников. Думал даже об открытии собственной школы.
— Английской?
— Ну конечно. А какой же еще? Хотя бум эйкава[11] и позади, прожиточный минимум он по-прежнему обеспечивает. А в будущем году, может, еще и женюсь, так что…
— На японке?
Грант кивнул. На миг оторвался от своего занятия, держа сифон в руке, как ружье:
— Знаешь, что она мне однажды заявила? «Если после нашей женитьбы ты будешь встречаться с другими девушками, то не говори мне об этом».
— Серьезно?
— Чертовски серьезно. Я спросил: «Что ты имеешь в виду?» Она ответила «Мужчинам иногда хочется встречаться с другими девушками. А я не хочу ничего знать об этом». Как будто подозревает меня в нечестной игре.
— Ну и что ты думаешь? Будешь?
Грант водрузил бокалы на поднос и вручил поднос Крису:
— Черта с два буду. Разве так приглашают?
Когда Крис принес выпивку, девицы завизжали, закалякали между собой и начали доставать кошельки.
— Нет-нет! — запротестовал Крис. — Фирма угощает! Мне, как служащему, полагается бесплатная выпивка.
Девицы захлопали в ладоши, восклицая: «Сугои! Сугои![12]», что, по его разумению, означало что-то вроде «Как в сказке!». Они чокнулись с ним, а когда Крис опустошил свой стакан текилы, снова завопили: «Сугои! Сугои!»
Звали их Томоко, Мари, Юко и Аюми. Всем по двадцать два, все — студентки старшего курса какого-то там университета в Осака. У Томоко, той, с которой танцевал Крис, был самый приличный английский. Подружки задавали вопросы, а она переводила.
