Холодильник, раковина, пол, решетка в полу, сток в раковине – я проводил по поверхности тампоном, потом клал тампон в пластиковый контейнер с наклейкой и плотно закрывал крышку. Образцы пищи отправились в специальные контейнеры, равно как и капельки жидкости для мытья посуды и смягчающего лосьона для рук. Я заглянул за холодильник, под раковину, в шкафы и полки в поисках мышиных следов, однако ничего не обнаружил.
В столовой взял образцы приправ. В ванных и наверху, и внизу не забыл о мыле и даже провел по кранам.
Позволил себе покопаться в личных вещах Хелен и Бетани. Защитный крем от солнца, вазелин, увлажняющий крем – все отправилось в чемодан для образцов. На дне одного из ящиков – он наверняка принадлежал Бетани – я обнаружил старый номер журнала «Шерри». Жесткое порно. Журнал был старательно спрятан, и, если не копаться так тщательно, как это делал я, найти его было бы невозможно. Надо отдать девочке должное. Я прикрыл журнал носками.
Комнаты остальных жильцов подверглись не столь тщательному обследованию. Прошелся я и по подвалу, заглянул на задний двор, еще раз побывал в гостиной. Поднялся на чердак. Поставил девять ловушек для грызунов и двадцать – для насекомых.
С разрешения мисс д'Энджело пересмотрел всю пришедшую за последние две недели почту. Не то чтобы мы искали сибирскую язву, но тем не менее, когда речь идет о биотерроризме, корреспонденция оказывается чрезвычайно важной.
Так что иногда мы чувствуем себя своеобразным почтовым отделением.
Через два часа, с заметно потяжелевшим от образцов и каталогов чемоданчиком в руках, я закончил свой труд. Мэри д'Энджело сидела в гостиной в окружении религиозных символов и листала журнал.
– Ну как, закончили? – спросила она, не поднимая головы.
– Почти. Мне нужно ваше меню за последний месяц.
– Пожалуйста, – с готовностью согласилась матрона, закрывая старый номер журнала «Домашнее хозяйство».
– Кто готовит еду?
– Я.
– Ну, тогда не приходится сомневаться, что кормят здесь очень вкусно.
Мэри взглянула на меня с застывшей, непроницаемой улыбкой, совершенно не тронутая комплиментом. Я продолжил допрос:
– А кто готовит завтрак и ленч?
– Сами жильцы. Завтракают здесь, а ленч берут с собой. Я остаюсь дома до тех пор, пока они все не уйдут на работу.
– И во сколько же они уходят на работу?
– По-разному. Некоторые из девушек работают на кухне в доме престарелых, поэтому должны появляться там рано. Другие – в прачечной, они уходят на час позже.
– Хелен сказала, что работает в доме престарелых.
– Да. Все девочки там работают. У нас договор с компанией, которая владеет несколькими такими заведениями в нашей местности.
– Они обе – и Хелен, и Бетани – работают на кухне?
– Бетани на кухне, а Хелен – в прачечной.
– А друзья на работе у них есть?
– Друзья?
– У меня возник ряд вопросов, мисс д'Энджело, насчет поведения ваших питомиц. Они могут вам не понравиться – я имею в виду вопросы. Но тем не менее я должен их задать.
Она смотрела на меня все с той же неподвижной улыбкой.
– Перейду к сути дела. Знаете ли вы что-нибудь насчет интимных отношений жильцов? Я имею в виду сексуальных отношений?
– Это религиозный дом, доктор Маккормик. Здесь живут только незамужние женщины. И это один из лучших пансионатов в городе. – И снова та же глянцевая улыбка.
– Но вы не ответили на мой вопрос.
– Посетители мужского пола наверх не допускаются. Фактически единственный мужчина, который здесь бывает, – это мой муж.
– Мисс д'Энджело…
– Миссис д'Энджело. Я замужем.
– Миссис д'Энджело, пожалуйста, помогите мне выяснить…
Она поднялась.
– Я и так помогаю вам, доктор Маккормик. Сейчас принесу меню.
– Ну, и что же вы имеете? – Голос Ферлаха звучал приглушенно.
Он все еще оставался в пансионате «Балтиморский рай» – складывал образцы.
– Примерно двадцать фунтов приправ, мыло, очистки, пена, крем для рук. А у вас что?
– Уже через десять минут поймал мышь.
– Ну, хоть не крысу.
– И крысу тоже. Это место – просто помойка. Они пытались навести порядок – кто-то явно их предупредил; и тем не менее обязательно надо напустить на них кого-нибудь из Управления пансионатов, чтобы проверили как следует. Бедная девочка.
Под бедной девочкой имелась в виду Дебора Филлмор, несчастная жительница «Балтиморского рая». По словам Ферлаха, пансионат этот соответствовал самым страшным описаниям приютов для умственно отсталых: грязное, неприглядное, отвратительное заведение.
Я стоял на тротуаре перед «Раскрытыми объятиями», чувствуя, что начинаю истекать потом.
– Вы в центр?
– Сейчас поеду.
– Думаю, Нат, нам нужно использовать лаборатории Центра контроля и предотвращения заболеваний. Там ребята быстро обработают наши образцы.
– Спасибо. Воспользуюсь помощью.
– Это только что решили. И знаете, мы подумываем о том, чтобы вызвать сюда еще несколько специалистов из центра.
Я несколько опешил. Неплохое решение – призвать на помощь кавалерию, однако оно означало, что сами мы справиться не в состоянии.
– Итак, – заметил я, – дело разрастается.
– Ну… – туманно ответил Ферлах, – наверное, так будет лучше.
Это было правдой, хотя и странной. У нас имелись три больные женщины. Если бы они обратились в разные больницы и не попали в сферу такого пристального внимания, то так и остались бы просто тремя больными женщинами, не больше. Никто не воспринимал бы их как начало вспышки какого-то заболевания. И вдруг получилось так, что госпиталь закрыли, федеральное правительство мобилизовали, и через несколько часов на нас набросятся пираньи – то бишь журналисты. Болезнь в этом смысле – странная вещь. Она совсем не похожа на убийство или подброшенную бомбу. Сложно сразу понять, действительно ли происходит что-то из ряда вон выходящее или же это просто заурядное, рядовое событие обыденной жизни. Но если вдруг кто-то из нас, тех, кто стоит на страже здоровья общества, громко заявляет, что творится что-то странное, это действует как взрыв автобуса. И все становится вполне реальным и очень страшным.
– Пресса уже что-нибудь знает? – уточнил я.
– Пока все тихо. Но уже скоро зашумят. – Ферлах помолчал, потом спросил: – Что вы обо всем этом думаете?
– Я ничего не знаю, Херб. Потому-то меня все так любят.
– Продолжайте оставаться самим собой. Я начинаю вам верить.
– Забавно. – Хотя на самом деле забавного ничего и не было. – Вы считаете, что это удар?
Мы не любим открыто говорить о терроризме, особенно когда вокруг люди. Поэтому и пользуемся эвфемизмами, такими как «удар», «атака» и тому подобное.
– Да уж. Удар по умственно отсталым. Хотят поставить страну на колени. – Я через силу засмеялся. – Не могу понять.
– И я не могу. Но если начать думать, идея кажется вовсе не плохой.
Я услышал какой-то шум, возню и понял, что Ферлах решил перейти в более укромное место.
– Начинается с поражения самых незащищенных – они ведь не настолько бдительны, как другие, верно? Особенно если заманить их подарком или чем-то подобным. Хорошее начало, так ведь? Они открывают пакет – раз! – и вирус уже в их организме. И вот готовы первые больные. В данном случае дело усугубляется тем, что девочки работают в доме престарелых, то есть с людьми, у которых иммунная система оставляет желать много лучшего.
– Подождите-ка. А где работала Дебора Филлмор?
– В доме престарелых в Бель-Эйр. На кухне.
– Мне этого никто не говорил.
– А вы и не спрашивали, кузнечик! – Ферлах откашлялся. – Ну так вот. Вдруг начинают умирать бабушки и дедушки, так? Нас бьют по самым слабым местам.
– Вы меня пугаете, доктор Ферлах.
– Я сам испуган уже много лет.
– А как называется заведение, где работала Филлмор? – Держа руль левой рукой, правой я начал листать записную книжку. Нашел название заведения, где работали Бетани и Хелен. – Случайно, не «Миллер-Гроув»? – спросил я, очень надеясь, что так оно и есть. Пусть будет так, мысленно просил я. Пусть все окажется просто замкнутым, отдельным очагом. Если все три женщины работали в одном и том же доме престарелых, то все-таки поле деятельности как-то ограничивается.
– Нет. Она работала в «Оук-Хиллс».
Я нашарил валявшуюся где-то на сиденье ручку. Записал в книжку название дома престарелых.
– Как только сдам образцы в лабораторию, сразу поеду в «Миллер-Гроув», где работали Хелен Джонс и Бетани Реджинальд. А потом займусь и «Оук-Хиллс».
– Договорились, – ответил Ферлах. – Я тоже постараюсь туда подъехать, как только смогу. И из центра еще кого-нибудь позовем.
Телефон замолчал. Мне показалось, что я слышу, как Ферлах скребет в затылке.
