— Так поделитесь, или нет?
Я отлил ей сока в стакан, и мы беззвучно чокнулись картонными ободками. Нам оказалось по пути. Ей явно доставляло удовольствие растирать чумазыми пятками в крошки о мостовую палую листву, будто тонкие чипсы.
Внизу слева в промежутке крон показалась Удавка. Лента сухого асфальта бледнела в сумерках раскатанным по склону вниз рулоном гигантской туалетной бумаги. С противоположной стороны над рельсом отбойника мрачно нависали десятиметровые скалы, будто сошедшие с расписного задника к опере Вагнера.
Спустя какое-то время мы упёрлись развилку. Левая дорожка лесенкой спускалась к освещённому пяточку у самого ограждения. Подсвеченная фонарём крона могучего дуба в его центре напоминала костёр, приглашающий путника скоротать ночку в тёплой компании. Но в круге света ничьё присутствие не наблюдалось. Оттуда веяло покоем и торжественной тишиной, как… Я сообразил, что это и есть то самое место.
— Решили меня проводить? — прощебетало над ухом. — Спасибо. Не стоит…
Я успел забыть про свою спутницу, которая с упорством продолжала шлёпать рядом. И теперь нарисовала себе, дескать, это я c ней увязался.
— Нет, — сухо развеял я её опасения. — Мне всего лишь тоже туда надо. Слышали о гонщике, который там разбился?
— Правда? Жалко… — показалось, вполне искренне огорчилась она. — Когда?
— В семьдесят пятом.
— Нет, не слышала. Вообще я в гонках не очень шарю… Просто за компанию с ребятами здесь тусуюсь. Им нравится, а я не понимаю. Шумно. Так ещё, выходит, и опасно…
— Разве девушкам не по сердцу рисковые парни? — выдал банальность я.
— Не больше, чем им сумасшедшие девчонки, — прозвучал ответ в том же духе.
Сумасшедшие?.. Считали ли мы себя теми, кого сейчас упомянули? В глазах окружающих скорее всего таковыми и являлись. А в моих — она, совсем не напрягаясь, отправила нервно курить в угол всяких гламурных дамочек, смешно вылезающих на шпильках из люксовых авто. Чьи потуги пробуждать к себе всеобщую зависть лично у меня вызывали лишь раздражение.
Мы подошли к дереву. Удивительно, но мою спутницу оно, похоже, интересовало не меньше. При том, что девчонка до сего момента ничего не знала о Золтане. Может, она — активистка «Гринпис»? Я слышал, «Зелёные» не позволили провести вырубку, которую планировали при реконструкции в целях повышения безопасности. Гравийные зоны, на что сетовал Курт, получились узкими в том числе из-за этого. И теперь Удавка стала круче, а скорости выше. Прогресс не стоит на месте.
Искомая ветвь протянулась метрах в четырёх-пяти над землёй параллельно ей, дальним концом почти ложась на сетку огражденья. Могучая, толщиной у основания обхвата в два. Более мелкие отчего-то росли из неё только с одной стороны, образуя нечто похожее на скрюченные пальцы руки великана-кукловода, страдающего артритом и прочими недугами конечностей. Я представил свисающие петли, и мне показалось, что различаю вдавленный след от верёвки. Наверняка обознался. Даже шрам после удара машиной затянулся. Кора напоминала засохшие болячки. Но так было по всей поверхности. Сюда ли вообще влетел Золтан?..
— Лу! — неожиданно возник из-за ствола парень, застёгивая на ходу ширинку. — Айда! Мы достали нормальную выпивку.
Захотелось ему врезать, оставив гадать, за что. Но, наверно, он отличался от большинства людей в худшую сторону не больше, чем для него это дерево отличалось от остальных. Потому я просто указал на замеченную-таки мной неброскую мемориальную табличку.
— Вот дерьмо! — сконфузился он. — Простите! Неловко вышло… Ваш знакомый? — по-своему истолковал юноша гнев, написанный на моём лице.
— Сегодня узнал, — кивнул я. — Просто коллега.
Имён повешенных заключённых и тем более коменданта здесь увековечено не было. Информация же о пилоте ограничивалась именем с фамилией и датами рождения и трагической смерти. Никаких эпитафий, никакого руля, перчаток или что там полагается… Насчёт цветов, видимо, тоже никто, включая меня, не догадался.
— В смысле? — переспросила Лу. — Так вы гонщик?
— Он самый, — я начал жалеть, что из-за моей болтливости всплыла эта тема.
— Ты идёшь? — поторопил её приятель. — Видишь, мистеру не до нас. Мы ему мешаем…
— Ничуть, — возразил я. — Собственно, уже посмотрел, что хотел.
— Ступай, — велела парню девчонка. — Я догоню.
Она деловито прошлась вокруг ствола, подпрыгнула, ухватившись за ветку, и подтянулась, упёршись пальцами ног в складки коры.
— Не советую, — ворчливо предупредил я, решив, что она присматривает позицию для наблюдения за завтрашним шоу. — Охрана будет гонять, да и с вашего холма побольше видно, — хотя и оттуда могут турнуть, чтоб не портить впечатление чопорным VIP-ам.
— Что-то вы не в духе, — её чёрные пятки раскачивались уже над моей головой. — Не вешайте нос. Сегодня не подфартило — завтра повезёт.
«Скорей может наоборот случиться, — мрачно подумалось мне. — Сильно наоборот!..»
— Ребята говорят, тут не как в Формуле, — она оседлала ту самую роковую ветвь, затем встала на неё — сперва на четвереньки, и вот уже в полный рост прошлась по-кошачьи грациозно туда-сюда, обхватывая ступнями шершавую кору и почти не придерживаясь за веточки повыше. — Место на старте мало что значит. И на финише последние могут стать первыми.
— Это меня и беспокоит, — улыбнулся я её просвещённости. — Особенно тот, кто на шесть позиций сзади.
— И как его имя? — ловкачка прошла почти до конца, балансируя над самой сеткой.
— Не скажу, а то ваши побьют! — я испугался, что она сейчас кувырнётся на ту сторону и провалится в уложенные одна на другую покрышки, будто в колодец. Без посторонней помощи её оттуда точно будет не выковырнуть.
— А на ушко? — почти бегом вернулась она. — Ловите! — и прыгнула.
«Так ведь и пальцы вышибить можно, — от неожиданности подумал я, поймав её, — или запястья…». Впрочем, на поверку девичий вес представлял ещё меньшую угрозу моим суставам, чем казалось с виду.
— Так кто он? — уже поставленная на траву пигалица не торопилась высвобождаться из словивших её рук.
— Некто Фриц Лайквуд, — тихонько сказал я, — любимец местной публики под номером «тридцать один».
— Ясно, — шепнула она. — Сделай этого фашиста! — и неожиданно чмокнула меня прямо в губы…
Её рот четверть часа назад касался стаканчика, вытащенного из урны, а ещё до того (что значительно хуже!) посасывал сигарету с марихуаной. Хотя… Сигарета вполне могла быть и обыкновенной, просто табак ароматизированный. Я вообще тут мало чего понимаю, поскольку не курю, запрещённые вещества — подавно. А микробы на бумажном ободке угрожали нам обоим не больше, чем тому, кто воспользовался одноразовой посудой непосредственно перед. Отчего ж тогда в голове зашумело, будто я опрокинул в себя виски объёмом, превосходящим употреблённый пьяницей Куртом?.. Перед завтрашней гонкой!.. Может оттого, что на её губах чувствовался вкус жизни?..
— Он не фашист! — мягко отстранил я девушку. — Не разбрасывайся такими словами.
В гонках, как на рыцарских турнирах. Разве шлемы прочнее и легче, в роли доспехов огнеупорные комбинезоны, и под седалищем не породистый скакун, а целая конная армия лошадиных сил. И так же, как сломанным копьём, может пробить забрало рычагом подвески, в одно мгновение превратив потеху в трагедию. Вот только вместо прекрасных дам сердца — спонсоры и боссы топ-команд. Почему б не исправить несоответствие? Лучше рискнуть во имя прелестной незнакомки, чем шефа, для которого выиграет «его машина», а облажаешься ты сам. Правда, на моём шлеме отсутствует султан, куда привязать какую-нибудь из её фенечек. Но придумал кое-что получше.
Показалось, целая толпа осуждающе забарабанила пальцами в стекло. Но это всего лишь с нарастающей частотой ударили капли по листьям. Долгожданный дождь, как водится, зарядил внезапно.
Мы припустили вверх к развилке. А потоки со всей округи щедро устремились нам навстречу. Мои «парадные» туфли походили на баржи, которые то топили, то поднимали со дна полные воды и грязи. Её же в минуту отмывшиеся и побелевшие ноги напоминали юрких рыбок, спешащих к речному истоку.
