Я заметила, что Гээр все сильнее проявляет признаки нетерпения.
– Пойми, Тора, ты тоже никогда не должна была ничего узнать и тем более оказаться на Тронале, – продолжал Ричард. – Мы с Элспет всегда симпатизировали тебе и знали, что Дункан тебя любит. – Его взгляд утратил остроту, и мне показалось, что он ушел в себя. Возможно, в эту минуту он вспомнил о матери Кенна. – Через год ты бы благополучно усыновила новорожденного ребенка. Возможно, это даже был бы ребенок Дункана. И никто бы не пострадал.
– Кроме несчастной женщины, которая родила этого ребенка. Интересно, я видела ее сегодня? Кто из них? Одел или Фрейя?
– Бесполезно говорить о вещах, которых ты никогда не сможешь понять.
– На твоем месте я бы положил пушку, – снова заговорил Гээр, делая шаг вперед.
– А я бы на твоем месте вскрыла себе вены и прыгнула за борт.
Со стороны каюты, из которой несколько минут назад вышел Гээр, послышался какой-то шум. Мы с Ричардом одновременно обернулись в ту сторону, и в эту секунду Гээр прыгнул. Прежде чем я успела отреагировать, он навалился на меня, и хотя я все же выстрелила, но это не причинило Гээру большого вреда. А в следующую секунду он выбил оружие из моей руки, и мы оба рухнули на пол.
Слегка оглушенная падением и распятая на жестких досках, я была совершенно беспомощна. Под весом тела Гээра я не могла не только двигаться, но и дышать.
– Поосторожнее, Стивен, прошу тебя, – услышала я голос Ричарда. – Мы не должны потерять этого ребенка.
– Послушай, Ричард, может быть, ты займешься лодкой? Одному богу известно, где мы сейчас находимся.
Я услышала звук шагов, потом двигатели снова заработали в полную силу, и лодка резко повернула влево. Еще я слышала треск рации. Судя по всему, Ричард пытался связаться с какой-то другой лодкой.
На Рээре был сильно помятый серый деловой костюм. Наверняка тот самый, в котором его арестовали, допрашивали и обвинили в убийстве. Скорее всего, ему не позволили переодеться, перед тем как отправить в камеру. В этом же костюме он в то утро глотал сильные успокоительные, чтобы замедлить свой периферийный пульс, в нем же делал вид, что повесился. Вот только тюремные санитары не стали отвозить его тело в морг. Вместо этого Гээра, по отработанной схеме, доставили на Тронал. Я видела, как на его плече постепенно расползается темное пятно, но даже если он и испытывал боль, на лице это никак не отражалось.
Я почувствовала себя слабой и несчастной. Мне вдруг захотелось воззвать к их милосердию, умолять о снисхождении. Кураж прошел, и я больше не хотела бороться. Я просто хотела жить.
Кажется, я даже открыла рот, чтобы произнести те слова, которые уже сформировались в моем мозгу, но Гээр не дал мне такой возможности. Он отвел взгляд от моего лица и начал обшаривать взглядом пол рубки. Заметив то, что искал, он чуть приподнялся, перегнулся через меня, протянул руку и схватил «гуманного убийцу». Приставив дуло к моему левому бедру, Гээр посмотрел мне прямо в глаза и гнусно ухмыльнулся, одновременно нажимая на спусковой крючок. Окружающий мир исчез в ослепительной вспышке жгучей боли.
Очнулась я, когда лодка в очередной раз поворачивала, меняя курс. Я ничего не видела, ничего не слышала и, кажется, даже не дышала.
– …черта ты это сделал? – доносился откуда-то издалека голос Ричарда. – Она истечет кровью, прежде чем мы доберемся обратно.
– Так займитесь своими прямыми обязанностями, док. А я займусь управлением лодкой.
Постепенно боль становилась более терпимой. Она перестала терзать мою голову, грудь и живот, сконцентрировавшись в одной конкретной точке – левом бедре. Чернота перед глазами немного рассосалась, и я снова могла видеть. И слышать тоже. Кто-то ужасно кричал, и лишь спустя несколько секунд я поняла, что это мой собственный крик Ричард приподнял меня за плечи и потащил в сторону каюты, которая находилась у правого борта. Я даже не подозревала, что этот человек настолько силен. Он приподнял меня легко как пушинку и положил на койку, рядом с неподвижным телом женщины. Несмотря на боль, я сразу узнала ее. Фрейа. Ричард взял мои руки и прижал их к ноге, чуть выше раны.
– Жми как можно сильнее, – инструктировал он. – Надо остановить кровотечение. Ты сама знаешь, что будет, если этого не сделать.
Я это знала слишком хорошо. Ярко-алая кровь фонтаном била из раны. Судя по всему, железный штырь повредил артерию, а это означало, что у меня большие проблемы. Я жала как могла, но чувствовала, что быстро теряю силы. Мозг отказывался служить мне. Я не могла сосредоточиться даже на элементарных вещах. Это чем-то напоминало состояние засыпающего человека. Но я знала, что ни в коем случае не должна заснуть. Мне было необходимо оставаться в полном сознании. Я попыталась сконцентрировать внимание и услышала голос Гээра, который с кем-то переговаривался по рации.
В каюту вернулся Ричард. Оттолкнув мои руки, он обмотал чем-то мою ногу и стал стягивать повязку все туже и туже. Опустив взгляд, я увидела, как белая повязка на глазах становится алой. Я не боялась крови. Наоборот, меня всегда восхищала эта горячая, насыщенная живительной энергией субстанция. Она была такого изумительного цвета. Было до боли обидно наблюдать за тем, как она вытекает из моего тела и просачивается между досками пола, чтобы потом попасть в трюм и бесследно раствориться в холодной соленой воде Северного моря.
Гээр диктовал кому-то наши координаты. Подкрепление было уже в пути. Я проиграла. Меня отвезут обратно на Тронал, закуют в наручники, и следующие восемь месяцев я пролежу, одурманенная седативными препаратами, пока во мне будет развиваться новая жизнь. Мой ребенок. Ребенок, которого я так хотела, так ждала, о котором молила Бога. И теперь этот ребенок поневоле станет моим убийцей. Я подумала о Дункане. Что будет с ним? Оставят ли его в живых, дав последний шанс стать полноправным членом их клана? Или, может быть, он уже мертв?
Ричард развернул меня так, что теперь моя голова лежала на плече Фрейи, и я почувствовала, как он приподнимает мою ногу и прислоняет ее к стенке каюты, чтобы сила тяжести способствовала оттоку крови от раны.
Потом Ричард наклонился, положил руки мне на плечи и заглянул в глаза. В каюте начало быстро темнеть.
– А теперь расслабься, – сказал он. – Боль скоро пройдет.
Мое сознание активно противилось непрошеному вторжению, и мне удалось закрыть глаза.
– Ты пытаешься меня загипнотизировать?
– Нет. – Ричард погладил меня по лбу, и мои глаза невольно открылись. – Я пытаюсь лишь успокоить тебя и унять боль.
Он продолжал гладить меня по голове, и боль действительно начала ослабевать. Но вместе с ней ослабевала и моя способность концентрироваться. Я начинала погружаться в забытье. Этого нельзя было допустить.
Собрав остатки воли, я сбросила с себя наваждение и схватила его за руку.
– Почему? – Слова давались мне нелегко, но я упорно продолжала: – Почему вы убиваете нас? Почему вы так ненавидите матерей своих детей?
Ричард взял мои руки в свои.
– У нас нет выбора, – сказал он. – Именно это делает нас такими, какие мы есть. Но не думай, что мы ненавидим женщин, которые рожают наших детей, – продолжал он, склонившись к моему лицу. – Это не так. Мы оплакиваем их, чтим их память, скорбим о них всю свою жизнь. Мы не верим в вашего бога, но если бы верили, то причисляли бы матерей наших детей к лику святых. Потому что во имя своих сыновей они совершили воистину бесценное жертвоприношение.
– Пожертвовали своими жизнями, – прошептала я.
– Своими сердцами, – поправил меня Ричард.
Я отвела взгляд и снова стала рассматривать окровавленную повязку на ноге. Я догадывалась, что именно мне сейчас предстоит услышать.
Господи, не надо! Прошу тебя, Господи, избавь меня от этого.
Не выпуская моих рук, Ричард присел на краешек койки рядом со мной.
– Когда мне было девять дней, – сказал он, – я выпил кровь сердца своей матери.
Он замолчал, давая мне возможность осмыслить то, что только что сказал. Я лишилась дара речи и лишь молча уставилась на него непонимающим взглядом.
– Мне дали ее в бутылочке с соской, – продолжал он. – Вместе с последней порцией материнского молока.
Я почувствовала, что еще немного, и меня вырвет.
– Прекрати. Я не желаю этого слышать.
– Ш-ш-ш… – Ричард провел пальцем по моей щеке.
Я судорожно сглотнула и попыталась сосредоточиться на Дыхании.
– Конечно, в то время я еще ничего не понимал. Лишь значительно позже, когда мне исполнилось шестнадцать, я узнал о… как бы это лучше сказать… о том уникальном наследии, которое мне досталось.
Глубокий вдох, выдох. Вдох, выдох. Я думала только о собственном дыхании. Я слышала слова Ричарда, но они не откладывались в моем мозгу. Лишь значительно позже я смогла до конца осознать, что именно тогда услышала.
– Ты даже не можешь себе представить, какой это был шок! Я рос со своим отцом и его женой – женщиной, которую очень любил. Я даже не догадывался о том, что она не моя родная мать. Их жуткий рассказ потряс меня. Я думал о чудовищной судьбе женщины, которая произвела меня на свет… Наверное, это был самый черный день в моей жизни.
