А он в это время думал, не спрятан ли у нее в сумке или в пакете молоток.
– Единственно, как я мог бы дать о себе знать, это как-нибудь заехать, поглядеть, как вы там живете, если ты не против. Мне-то от тебя ничего не надо, Марго, на мой счет можешь быть спокойна.
– Да, знаешь, просто начинаешь беспокоиться, что не все концы подобраны. Не хочется, чтоб торчали. А так мне, собственно, прятать нечего.
Тут он понял, что она все-таки сумела заполучить сперму Мэйсона. И волноваться насчет Барни она начнет только тогда, когда настанет время объявить о беременности Джуди, если, конечно, они сумели правильно все сделать.
– Я что хочу сказать, его смерть – это как дар Божий. Именно так, я не вру.
Ускоряющийся темп ее речи подсказал Барни, что она вот-вот примет насчет него окончательное решение.
– Может, и впрямь выпить кока-колы, – сказала она.
– Прежде чем я ее принесу, я бы хотел тебе кое-что показать. Поверь, я могу тебя вполне успокоить на свой счет, и это не будет стоить тебе ни гроша. Подожди минутку.
Из кухонной стойки он достал ящичек с инструментами, а из него – отвертку. Это он мог проделать, стоя к Марго боком.
На стене кухни имелись две дверцы – вроде как от распределительных щитков и электрических пробок. На самом же деле предохранители были только в одном, при ремонте этого старого дома второй щиток был отключен.
У щитков Барни был вынужден встать к Марго спиной. Он быстро открыл левую дверцу. Теперь он мог наблюдать за Марго в прикрепленном на внутренней стороне дверцы зеркальце. Она сунула руку в большую сумку. Сунула, но обратно не вынула.
Отвинтив четыре болта, он вытащил из короба отсоединенную панель предохранителей. За панелью, в глубине стенной ниши, оставалось свободное пространство.
Осторожно засунув туда руку, Барни извлек пластиковый пакет.
Он услышал, как у Марго перехватило дыхание, когда он достал из пакета то, что в нем лежало. Это было широко известное жуткое приспособление – хоккейная маска, которую надевали на доктора Лектера в Балтиморской спецбольнице для невменяемых преступников, чтобы лишить его возможности кусаться. Это был последний и наиболее ценный предмет из коллекции вещей Лектера, которые Барни стащил из больницы.
– Ух ты! – произнесла Марго.
Барни положил маску лицом вниз на стол, на лист вощеной бумаги, прямо под ярким светом кухонной лампы. Он прекрасно знал, что доктору Лектеру никогда не разрешали мыть эту маску. Высохшая слюна образовала плотный налет возле отверстия для рта. Там, где к маске крепились ремешки застежки, висели три волоса, зацепившиеся за пряжку и вырванные с корнем.
Одного взгляда на Марго было достаточно, чтобы убедиться, что покамест с ней все в порядке.
Барни достал из кухонного шкафа аптечку первой помощи. В небольшом пластиковом пакете оказались тампоны, баночка дистиллированной воды, чистые пузырьки из-под таблеток.
С огромной осторожностью он снял несколько чешуек засохшей слюны с помощью смоченного водой тампона. Тампон он положил в чистый пузырек. Вытащил волосы из пряжки и положил в другой пузырек.
Потом прижал большой палец к клейким концам двух кусочков липкой ленты, оба раза оставив четкие отпечатки, и заклеил лентой крышки пузырьков. И передал Марго оба, сложив их в один пакетик.
– Предположим, я попаду в какую-нибудь скверную историю и совсем потеряю голову и начну на тебя «катить», ну, скажем, попробую впарить полиции про тебя какую-нибудь гадость, чтобы с меня сняли часть обвинений. Вот это – доказательства того, что я был, по меньшей мере, соучастником убийства Мэйсона Верже и даже, может быть, все сделал сам. На самый крайний случай – я дал тебе образцы ДНК доктора Лектера.
– Да тебя же все равно освободят от ответственности, еще до того как ты начнешь колоться.
– Может быть, но только по статье «заговор с целью убийства», а вовсе не за прямое соучастие в убийстве, вокруг которого поднялась такая шумиха. Они могут мне пообещать иммунитет в смысле обвинения в заговоре, а потом надуют меня, когда поймут, что я уже все выложил. И тогда я совсем пропал. Так что я теперь в твоих руках.
Барни и сам не был во всем этом до конца уверен, но полагал, что его слова звучат достаточно убедительно.
Она ведь могла бы в любой момент подложить эти образчики ДНК Лектера на мертвое тело Барни, когда ей только заблагорассудится, и оба они прекрасно это понимали.
Марго смотрела на него, как могло показаться, очень-очень долго, не отводя взгляда своих ярко-голубых глаз мясника.
Потом она положила на стол свой пакет.
– Здесь куча денег, – сообщила она. – Хватит, чтобы увидеть всех Вермееров на свете. По одному разу. – Она выглядела теперь какой-то очень легкомысленной и странно счастливой. – У меня в машине сидит кошка Франклина, так что мне пора бежать. Франклин скоро выписывается из больницы, и в Маскрэт-Фарм нагрянет целая толпа народу – сам Франклин, его приемная мамаша, сестрица Ширли, еще какой-то малый по имени Стрингбин и еще Бог знает кто. Мне эта драная кошка обошлась в целых полсотни. Оказалось, она все это время жила по соседству со старым домом Франклина, правда под другой кличкой.
Она не стала класть пластиковый пакетик к себе в сумку, а так и понесла его в другой руке. Барни понял, что она просто не хочет ему демонстрировать то, что было в этой сумке приготовлено для него на случай иного исхода их разговора.
У двери он сказал:
– Думаю, я заслужил поцелуй.
Она поднялась на цыпочки и быстро поцеловала его в губы.
– Хватит и этого, – резко сказала она. Ступени заскрипели под ее тяжестью, когда она спускалась вниз.
Барни запер дверь и несколько долгих минут стоял, прижавшись лбом к прохладному боку холодильника.
Старлинг разбудили доносившиеся издали звуки камерной музыки и резкие и острые ароматы готовящейся пищи. Она чувствовала себя чудесно отдохнувшей, посвежевшей и очень голодной. Легкий стук в дверь – и в комнату вошел доктор Лектер в черных брюках, белой рубашке и галстуке-эскот с широкими концами. В руках он держал длинный чехол для одежды и чашку кофе-"капуччино".
– Хорошо поспали?
– Спасибо, просто отлично.
– Шеф-повар сообщил, что обед будет подан через полтора часа. Коктейли – через час. Вас это устраивает? Еще я подумал, что вам может понравиться вот это – примерьте, подойдет ли. – Он повесил чехол в стенной шкаф и вышел, не произнеся более ни звука.
Она не стала заглядывать в шкаф, пока не приняла ванну, а когда заглянула, ей ужасно понравилось то, что она там обнаружила. А обнаружила она там длинное вечернее платье кремового шелка с узким, но глубоким декольте, а также изумительный вышитый жакет.
На подзеркальнике лежали серьги и кулон с изумрудами-кабошонами. Неграненые камни так и играли огнем.
С волосами у нее никогда не было проблем. В этом платье она чувствовала себя чрезвычайно удобно. Несмотря на то что она совершенно не привыкла к одежде такого высокого уровня, она не стала рассматривать себя в зеркале, только глянула разок, все ли на месте.
Хозяин дома при строительстве установил в гостиной камин совершенно гигантских размеров. Войдя в гостиную, Старлинг обнаружила, что в камине уже горит приличных размеров полено. Шурша шелком, она приблизилась к его разверстому зеву, из которого исходило тепло.
Из угла доносятся звуки клавесина. У инструмента сидит доктор Лектер во фраке и белом галстуке.
Он поднял глаза, посмотрел на нее, и у него перехватило дыхание. Руки тоже замерли над клавишами. Струны клавесина звучат недолго, и во внезапной тишине, воцарившейся в гостиной, обоим было слышно, как Ганнибал Лектер перевел дыхание.
У камина их уже ожидали два бокала с коктейлями. Ими доктор Лектер и занялся. Мартини с ломтиком апельсина. Один бокал доктор передал Клэрис Старлинг.
– Даже если я буду вас видеть всю жизнь, каждый день, я навсегда запомню сегодняшний вечер. – Его темные глаза обволакивали ее всю целиком.
– Сколько раз вы меня видели? Когда я не знала об этом?
– Только три.
– Да, но ведь…
– Это как бы вне времени. То, что я мог увидеть, ухаживая за вами, никоим образом не является вторжением в вашу личную жизнь. Все это отложено на особую полку вместе с вашей медицинской картой. Должен сознаться, мне приятно смотреть на вас, когда вы спите. Вы совершенно прелестны, Клэрис.
– Внешний вид – это всего лишь случайность, доктор Лектер.
– Даже если привлекательность создана тяжкими трудами, вы все равно прелестны.
– Спасибо вам.
– Никогда не говорите «спасибо вам»! – Чуть заметного поворота головы было ему вполне достаточно, чтобы выплеснуть свое неудовольствие, как бросают в камин опустевший бокал.
– Я говорю то, что думаю, – сказала Старлинг. – Может быть, вам больше понравилось бы, если б я сказала: «Я очень рада, что вы обо мне так думаете». Это было бы несколько более вычурно, но точно так же истинно.
