К тому времени полученные от меня показания уже были подкреплены кое-какими уликами. Помимо рассказа Эми, в котором она поведала о том, как Гальончи удалось ее похитить, как он вломился к ней в дом, сковал ей руки наручниками и затолкал ей в рот какую-то тряпку, от которой исходил сладковатый запах, у копов оказались и другие улики: их эксперты-криминалисты сравнили отпечатки, оставленные убийцей во дворе дома, где жил убитый Донни Уорд, с ботинками на ногах Гальончи — они совпали.
В конце концов в понедельник сразу после полудня копы объявили мне, что я свободен как ветер, после чего выставили меня за дверь. Тарджент оказал мне величайшую честь, самолично явившись в тюрьму, чтобы сказать, что я могу идти. У дверей тюрьмы ждал Джо, чтобы отвезти меня домой, но Тарджент, указав мне на открытую дверь комнаты для свиданий, попросил меня задержаться на пару минут. Кивнув, я вошел и устроился за столом, потирая запястья, — все-таки без наручников жить значительно приятнее.
— Послушайте, — глядя в сторону, бросил Тарджент, — возможно, вы хотите, чтобы я перед вами извинился…
— Я хочу выйти отсюда и вернуться домой, — перебил его я. — Это все.
— Возможно, мне действительно стоило бы извиниться, — продолжал он, пропустив мои слова мимо ушей. — Знаете, я много думал об этом прошлым вечером. Мы ведь так до сих пор толком и не знаем, как это все произошло, но если все было именно так, как это выглядит со стороны… То есть я имею в виду, если вы считаете, что это я вас подталкивал… ну, чтобы вы вмешались в это дело… Так вот, это неправда, хотите верьте, хотите нет. Все те факты, которые, сами понимаете, вызвали у меня подозрения на ваш счет, — я ведь их не выдумал, верно? Согласны, Перри? И я не смог бы с чистой совестью сказать, что стараюсь хорошо делать свою работу, если бы не попытался найти им какое-то объяснение, верно? Вот и все — ничего больше. Э-э-э… я просто пытаюсь объяснить…
— Не нужно. Я все понял, Тарджент, — великодушно перебил я. — Нет, конечно, вы ничего не выдумали. Вы вовсе не обязаны были принимать мои слова на веру, впрочем, не верить ни одному моему слову вы тоже не должны были. Но мне хорошо известно, в чем состоит ваша работа. И я понимаю, что вы просто старались выполнить ее наилучшим образом.
— Такое дело, как это, — он покрутил головой, — когда кто-то с самого начала старался повесить всех собак на того парня… Трудно даже представить себе, верно? То есть даже теперь, когда все наконец выяснилось, как-то не верится…
— Ну, если вам от этого будет легче, могу сказать, что то, как вы взялись расследовать это дело, мало чем отличается от того, что я сам сделал бы на вашем месте.
По-птичьи склонив голову набок, он с любопытством покосился на меня.
— В самом деле?
Наступил час моего триумфа — лучший из всех трех дней, которые я проторчал в тюрьме. Сколько же времени я предвкушал его! Но при этом с каждым часом презирал себя все больше.
— Понимаете, Тарджент, — проникновенно сказал я, — у вас перед глазами было столько улик, свидетельствующих против меня, что вы попросту закрыли глаза на все, что говорило в мою пользу. И других возможностей просто не желали видеть. Вам очень хотелось, чтобы я оказался убийцей, верно? Я ведь не понравился вам с первого взгляда, так? И вы мечтали упрятать меня за решетку. Ну как, угадал? Впрочем, примерно так же было и у меня с Алексом Джефферсоном. Я тоже с первой минуты стал их подозревать — и его, и его сына. Решил, что они виновны, просто потому, что они мне не нравились. Я поступил так же, как и вы, вместо того чтобы доискиваться правды, принялся искать доказательства их вины. И даже ненавидя вас за то, что вы подозреваете меня, за то, что вы действуете в отношении меня точно так же, как я сам, я продолжал разыскивать факты, говорящие о том, что заварили эту кашу Алекс Джефферсон и его сын. Что ж, у вас передо мной было преимущество — вы по крайней мере можете гордиться тем, что пытались засудить еще живого человека, потому что у меня и этого не было.
Все то время, пока Тарджент сбивчиво бормотал, пытаясь объяснить мне, что он не так уж виноват передо мной, он старательно избегал смотреть мне в лицо. Но при этих словах он уставился на меня во все глаза. Долгое время ни один из нас не знал, что сказать. Мы оба молчали. В конце концов он поднялся из-за стола.
— Поезжайте домой, Перри. Да, поезжайте домой.
Эми и Джо нетерпеливо поджидали меня у ворот тюрьмы. Заметив меня, Эми выскочила из машины и помчалась навстречу. Подбежав, она бросилась мне на шею, а я, подхватив ее на руки, крепко прижал к себе и в первый раз за все эти дни по-настоящему понял: все, конец. Самое страшное уже позади. Она тут, со мной, в безопасности, и мы наконец вместе. А Томми Гальончи, Пол Брукс и все остальные пусть катятся ко всем чертям. Они могли причинить нам много вреда, но, к счастью, оказались бессильны это сделать.
Когда Эми наконец высвободилась из моих объятий и отстранилась, я заметил, что в ее глазах стоят слезы, которые она изо всех сил старается сдержать.
— Ну наконец-то! — выдохнула она.
— Угу, — согласился я. — Чертовски длинные выдались выходные! Кстати, и условия проживания тут у них так себе, про удобства я уж и не говорю — по сравнению с тюрьмой в Индиане эта просто ночлежка!
— Напиши путеводитель, — посоветовал подошедший тем временем Джо. — Что-нибудь вроде «Советы опытного путешественника: пятьдесят тюрем Среднего Запада».
Он потряс мне руку, а потом услужливо распахнул передо мной дверцу машины, точно я был какой-то приезжей знаменитостью, решившей на пару дней заглянуть в их захолустный город.
— Ну а где красная ковровая дорожка? — брюзгливо осведомился я.
— Обойдешься, — хмыкнул Джо. — Можно было, конечно, и красную дорожку постелить, но я решил, что тогда уж копы точно взбесятся. Представляешь себе их физиономии, если бы я явился сюда с ковровой дорожкой и раскатал бы ее до самых ворот тюрьмы?
Но я не спешил забраться в машину. Повернувшись к Эми, я заглянул ей в лицо.
— Как ты, в порядке? Ничего не…
— Со мной все нормально, — перебила она. — Настолько, насколько это вообще возможно. Все чудесно, Линкольн, правда.
— Знаешь, когда я увидел тебя в том трейлере… увидел, что ты жива… — Горло у меня перехватило, и я замолчал.
Мне было трудно. Эми отвернулась, стараясь не смотреть на меня, но я и без того догадался, о чем она думает. Собственно, это было нетрудно — мы оба думали об Энди Дорэне, о том, что он все-таки успел выстрелить первым и остановил Гальончи, когда тот, распахнув дверь трейлера, с дробовиком в руках ворвался внутрь, чтобы убить Эми.
— Может, вас куда-нибудь отвезти? — любезно осведомился потерявший терпение Джо. — Между прочим, чем дольше Линкольн топчется перед воротами местной тюрьмы, тем выше вероятность, что кто-то из особо ретивых копов из числа тех, кто не читает газет, решит, что он просто удрал оттуда, и он глазом не успеет моргнуть, как снова окажется в кутузке.
Мы вняли его словам и уселись в машину. Пока ехали, Джо с Эми набросились на меня и постарались вытянуть то, о чем не знали в полиции.
— Ничего не слышал насчет Тора, — удовлетворив их любопытство, сообщил я и, поглядывая в зеркальце заднего вида, успел заметить, как Джо с Эми обменялись понимающими взглядами.
— Будем надеяться, что и не услышишь. Мы договорились, что постараемся и словом о нем не обмолвиться. Судя по всему, ты сделал то же самое.
— Я — да. А Гальончи? А Рид?
— Гальончи вообще пока не проронил ни слова. Во всяком случае, до сегодняшнего дня он молчал. Посмотрим, что будет дальше. Что же до Рида, то копы допрашивали его, по-моему, уже раз десять, так он тоже ни словом не упомянул о Торе. Сказал только, что мы с тобой ворвались к нему в дом, угрожали ему, запугали беднягу до смерти — но вдвоем. Насчет Тора ни гу-гу.
— Вот и хорошо, — усмехнулся я.
— Рид теперь старается: валит все на Гальончи, твердит, что единственная причина, почему он взялся ему помогать, — Гальончи пригрозил его убить.
— Ничего удивительного, а ты чего ожидал? — Я пожал плечами. — Сразу было понятно, что, как только Рид почует запах жареного, у него мигом развяжется язык. Такие, как он, с радостью заложат кого угодно, лишь бы выбраться сухими из воды.
— Ну, тебе это, между прочим, только на пользу. Благодаря его словоохотливости копам многое стало понятно в отношении Гальончи. Кстати, ты же, наверное, еще не знаешь: ему сегодня предъявили сразу три обвинения — в похищении человека и двух убийствах. Нашему другу Полу Бруксу тоже не поздоровилось бы, останься он в живых. Сейчас в его прошлом копается целая команда. Между прочим, им удалось узнать, что его уже один раз арестовывали за сексуальное насилие — давно, когда он еще учился в колледже. Правда, девушка потом взяла свое заявление назад, и обвинение ему так и не было предъявлено, однако это уже о чем-то говорит. Брукс немедленно вернулся домой, в Кливленд. А вскоре после того, как его отпустили, эту девушку несколько раз видели за рулем новехонького «лексуса». Как тебе это?
