— Знаете, Фергюсон, что делают со старым хитрым котом, который по ночам душит крыс и кротов, а утром гордо выкладывает эту падаль прямо на крыльцо? Ему надевают на шею колокольчик, с которым ему не подобраться незаметно ни к одной мыши… Думаете, вас и дальше будут приглашать выступать в церквях, если на вас вновь падут подозрения? Наверное, прихожане поищут какого-нибудь другого проповедника, который не будет тайком возвращаться к ним в город, чтобы воровать детей!
Глаза Фергюсона засверкали от ярости, но журналист уже был не в силах остановиться:
— А полиция! Представьте себе полицию! Вас всегда будут держать на заметке в полиции, и стоит чему-то случиться — а что-нибудь обязательно все время будет случаться, — как за вами тут же приедут. И сколько же преступлений вы рассчитываете еще совершить, не сделав при этом ни одной ошибки? Вы же можете забыть что-нибудь на месте преступления, или вас там могут случайно увидеть. И этого будет вполне достаточно для того, чтобы на вас обрушился праведный гнев всего населения этой страны. Вы и глазом не успеете моргнуть, как снова очутитесь именно там, где мы с вами впервые познакомились. Но на этот раз журналисты не бросятся вас спасать.
Фергюсон сжался в комок на стуле, и его рука потянулась к охотничьему ножу.
«Сейчас он меня прикончит!» — похолодев от ужаса, подумал журналист. Он поискал глазами какой-нибудь тяжелый предмет, чтобы хоть как-то защититься. Как он жалел сейчас о том, что у него нет маленького передатчика, чтобы вызвать подмогу!
Фергюсон приподнялся со стула. Журналист стиснул пальцами край стола, так что костяшки побелели, но Фергюсон передумал и уселся обратно.
— Уверен, что вы не напишете такую статью, — заявил он.
— Почему?
Некоторое время Фергюсон молча наблюдал за вращающейся в магнитофоне кассетой, а потом подался вперед и раздельно проговорил:
— Потому что в такой статье не будет ни слова правды! — Он протянул руку и выключил магнитофон. — Вы не напишете эту статью по целому ряду соображений. Во-первых, у вас нет ни фактов, ни улик. У вас есть только предположения, опирающиеся на случайное стечение обстоятельств. Ни один редактор не опубликует такую статью в своей газете. Во-вторых, у вас недостаточно материала для статьи. Вы сами прекрасно понимаете: костяк статьи строится на базе чьих-то слов, например слов полиции. Потом вы наращиваете на этот костяк плоть из ваших собственных наблюдений. Так вот, в данном случае у вас нет ни костяка статьи, ни наблюдений для того, чтобы он оброс плотью. Вот поэтому-то я вас совершенно не боюсь… А вы меня боитесь?
Кауэрт кивнул.
— И это хорошо. Как по-вашему, Тэнни Браун меня боится?
— И да и нет.
— Очень странно слышать это от журналиста, прослывшего поборником объективности! Поясните, что вы имели в виду.
— Мне кажется, Брауна пугают ваши поступки, а вас самого он не боится.
— Скажите на милость! — сокрушенно покачав головой, сказал Фергюсон. — Отчего это люди всегда так боятся, что с ними что-то случится? Отчего вы сейчас боитесь меня? Вы думаете, я сейчас пырну вас этим охотничьим ножом? Вы считаете меня убийцей со стажем и не сомневаетесь в том, что я способен в два счета выпотрошить вас, изуродовать ваш труп и подкинуть его в такое место, где сложится впечатление, что вас просто убили и ограбили наркоманы из нашего района? Знаете, здесь не любят праздношатающихся белых. Пожалуй, я могу устроить все так, словно журналиста, заблудившегося в этом районе, зверски убила банда местных чернокожих подростков. Как вы думаете, мистер Кауэрт, это у меня выйдет?
— Не выйдет.
— Почему же? Ведь, по вашему мнению, я отпетый головорез.
— Я только…
— А по-моему, выйдет! — прошипел Фергюсон и взялся за нож.
— Нет! — поспешно сказал Кауэрт. — Кровь! Много крови! Вам будет ее не отмыть!
— Ну допустим. Что еще?
— Может, кто-нибудь видел, как я сюда входил?
— Возможно. Старая больная жена консьержа все время следит за теми, кто входит и кто выходит. Возможно, вас также видели бездомные бродяги на улице, но, признаться, свидетели из них никудышные. Что-нибудь еще?
— А вдруг я кому-нибудь сказал, куда иду?
— Это не важно, — ухмыльнулся Фергюсон. — Никто не докажет, что вы дошли до моей квартиры.
— Отпечатки пальцев! Вся ваша квартира в моих отпечатках пальцев!
— Ну, кофе вы пить не стали. Значит, на чашке не осталось ни отпечатков ваших пальцев, ни вашей слюны. Что еще вы тут трогали? Стол? Так я протру его влажной тряпочкой.
— А вдруг вы что-нибудь упустите?
— Это, конечно, не исключено, — усмехнулся Фергюсон.
— Волосы. Кожа. А если я буду отбиваться? Я же могу вас поранить, и на мне будет ваша кровь. Ее могут обнаружить.
— Могут, — согласился Фергюсон. — Я рад, что вы не утратили здравомыслия даже в таком сложном для вас положении, мистер Кауэрт!.. Действительно, нож — это грубое и примитивное орудие. С ним хлопот полон рот, это знает любой первокурсник. И все-таки я совершенно уверен в том, что вы не станете писать эту статью.
— Нет, напишу! — настаивал Кауэрт.
— Экий вы упрямый! — Фергюсон схватил нож и поднял его вверх лезвием. — А знаете ли вы, что я могу зарезать вас без ножа? Скажите-ка мне, кто живет в доме номер тысяча двести пятнадцать на Уайлдфлауэр-драйв?
У Кауэрта подкосились ноги.
— Скажите мне, кто живет в фешенебельном пригороде Тампы? Кто каждый день ездит в школу на желтом автобусе? Кто каждый день играет в большом парке за целых два квартала от дома? Кто помогает маме делать покупки и присматривать за маленьким братцем? Думаю, участь этого младенца вас не очень волнует. Впрочем, как и участь его мамаши. Ведь далеко не все питают друг к другу после развода нежные чувства! Но к одной маленькой девочке вы наверняка относитесь по-другому!
— Откуда вы знаете?!
— О них писали в газетах, когда вы получили премию, — усмехнулся Фергюсон. — Да я и сам кое-что разузнал о вашей дочери. На всякий случай…
Кауэрт похолодел от ужаса, а Фергюсон спокойно продолжил:
— Итак, вы не напишете статью, мистер Кауэрт, потому что у вас нет ни фактов, ни улик.
— Я убью тебя! — прорычал Кауэрт.
— Меня? За что?
— Только пальцем ее тронь, и я!..
— Что вы тогда сделаете?
— Я убью тебя!
— Вам совершенно не поможет, если вы убьете меня, после того как с вашей дочерью случится страшное. Дочь себе вы этим не вернете. Вы никогда себе этого не простите и будете терзаться всю оставшуюся жизнь.
— Я убью тебя!
— Сильно сомневаюсь, что вы достаточно знаете о смерти, чтобы это сделать. Но теперь вы, кажется, начинаете понимать, каково тем, кого заперли в камерах смертников. Над головами этих людей тоже занесен меч, который может в любой момент опуститься.
С этими словами Фергюсон извлек из магнитофона кассету, сунул ее себе в карман и швырнул магнитофон журналисту, который едва успел поймать его, не то он грохнулся бы на пол.
— Этого разговора никогда не было, — ледяным тоном заявил Фергюсон и указал Кауэрту на дверь. — Идите и обо всем забудьте. Даже и не думайте писать статью!
— Хорошо, — еле слышно пробормотал раздавленный журналист и на непослушных ногах вышел из квартиры Фергюсона в коридор.
Кауэрт даже не слышал, как у него за спиной захлопнулась дверь и залязгали замки и засовы. В коридоре было невыносимо душно. Журналист рванул воротник рубашки, хватая воздух ртом. Кое-как спустившись по лестнице, он захлопнул входную дверь и, пошатываясь, побрел вдоль по улице. Вновь пошел дождь. На подгибавшихся ногах Кауэрт бросился бежать, не оглядываясь на дом, где жил Фергюсон, так, словно холодный воздух мог развеять чувство страха. Тэнни Браун вышел из машины, удивленно глядя на бегущего Кауэрта. Запыхавшийся журналист на бегу помахал полицейскому, чтобы тот сел обратно в машину. Добежав до нее, Кауэрт рывком распахнул дверцу и плюхнулся на сиденье.
— Едем, быстро! — прохрипел он.
— Что случилось? — спросил лейтенант.
— Прочь! Скорее! Поехали! — Вытянув руку, Кауэрт повернул ключ в замке зажигания. Двигатель заработал.
Тэнни Браун, ничего не понимая, покосился на журналиста с сочувствием и тронулся с места. Поравнявшись с автомобилем, в котором ждали Шеффер и Уилкокс, он опустил стекло и сказал:
— Оставайтесь здесь. Следите за домом Фергюсона.
— Сколько?
— Сколько понадобится.
— А ты?
— Я сказал: не упускайте Фергюсона из виду!
Уилкокс кивнул.
— Поехали! Поехали же! — завопил Кауэрт.
Нажав на газ, лейтенант двинулся вперед, оставив недоумевавших детективов следить за Фергюсоном.
Глава 23
Ошибка детектива Шеффер
Шеффер и Уилкокс просидели большую часть дня в машине за полквартала от входной двери дома, где жил Фергюсон. Нельзя сказать, чтобы при этом от них требовались большие конспираторские способности. Не прошло и часа с момента отъезда Брауна и Кауэрта, как о двоих детективах, сидящих на улице в машине, знали не только местные бродяги и правонарушители, но и вообще все в радиусе ближайших двух кварталов. Однако почти никто не обращал на детективов никакого внимания.
