Высокое зеркало являло собой прекрасный антик восемнадцатого века. Стекло его слега затуманилось, и в амальгаме появились трещинки. Когда-то трюмо стояло в замке «Во-ле-Виконт», и только Богу известно, что оно успело увидеть.
— Посмотрите, Клэрис. Это очаровательное видение в стекле — вы. Этим вечером вы некоторое время будете видеть себя со стороны. Как бы с расстояния. Вы увидите то, что явится выражением справедливости, и будете говорить только правду. У вас всегда хватало отваги говорить то, что вы думаете. Но при этом на вашем пути стояли некоторые ограничения. Я хочу повторить еще раз — жалости нет места за этим столом.
Будут произнесены слова, которые сейчас могли бы показаться вам неприятными, но за ужином вы найдете их забавными или даже очень смешными. Если вы услышите слова настолько правдивые, что они причинят вам боль, помните — истина этих слов относительна, преходяща и изменчива. — Отпив из бокала, доктор продолжил:
— Если вы вдруг почувствуете, что в вашей душе начинает завязываться боль, помните, что завязь эта скоро распустится пышными цветами облегчения. Вы меня понимаете?
— Нет, доктор Лектер. Но я помню все, что вы сказали. Однако я желаю, чтобы ужин был приятным.
— Обещаю. — Он улыбнулся, и улыбка эта могла бы многих повергнуть в ужас.
Ни один из них больше не смотрел на ее изображение в туманном стекле; они взирали друг на друга сквозь колеблющееся пламя тонких восковых свечей, а старинное зеркало наблюдало за ними.
— Посмотрите, Клэрис.
Старлинг увидела, как в глубине его глаз появились красные огоньки, и она ощутила радостное возбуждение. Такое возбуждение испытывает ребенок, приближаясь к павильонам ярмарки. Доктор извлек из кармана крошечный шприц с тонкой, как волос, иглой и, действуя не глядя, на ощупь, ввел иглу в запястье Старлинг. Когда он выдернул иглу, из ранки не появилось ни капли крови.
— Что вы играли, когда я вошла? — спросила девушка.
— Композиция называется «Если бы властвовала истинная любовь».
— Вещь, наверное, очень старинная?
— Генрих Восьмой сочинил ее примерно в 1510 году.
— Не могли бы вы сыграть ее для меня? Сыграть до конца.
Когда они вошли в столовую, огоньки свечей и пламя подогревателей от легкого дуновения воздуха немного заколебались. До этого Старлинг видела эту комнату лишь мимоходом, и сейчас ее приятно поразили произошедшие здесь чудесные изменения. Столовая предстала перед ней светлой и гостеприимной. Высокие хрустальные бокалы воспроизводили огоньки свечей, а барьер из цветов, закрывая большую часть стола, придавал всей обстановке особую интимность.
Хозяин дома достал из подогревателя столовое серебро в самый последний момент, и, изучая сервировку своего места, Старлинг ощутила, как от рукоятки ножа исходит почти лихорадочный жар.
Доктор Лектер разлил по бокалам вино и дал Старлинг на закуску какой-то пустячок вроде единственной устрицы и кусочка колбасы. Сам же доктор с бокалом вина в руках восхищался видом девушки на фоне великолепно сервированного стола.
Высота подсвечников оказалась как раз той, что требовалась. Свет проникал далеко в глубь ее декольте, и, кроме того, можно было не опасаться, что она случайно сожжет рукава.
— Так что же у нас на ужин?
— Никогда не спрашивайте, чтобы не испортить сюрприз, — ответил доктор Лектер, поднося к губам указательный палец.
Они обсудили методы обработки вороньих перьев и их влияние на звучание клавесина, и Старлинг лишь на мгновение вспомнила ту ворону, которая давным-давно ограбила стоящую на балконе мотеля рабочую тележку матери. Воспоминание это показалось ей совершенно неуместным, и она сознательно отмела его в сторону.
— Проголодались?
— Да.
— В таком случае мы можем приступать к нашему первому блюду.
Доктор Лектер взял с приставного столика единственный находящийся там поднос и поставил на стол рядом с собой. Затем он подкатил к своему месту сервировочную тележку, на которой на сей раз были его сковороды, горелки и приправы в маленьких хрустальных чашах.
Доктор зажег горелки и начал с того, что положил добрый кусок сливочного масла в небольшую кастрюлю. Он принялся тщательно размешивать плавящееся масло, добавляя в него мелко молотый фундук. Процедура продолжалась до тех пор, пока растопившееся масло не приобрело ровный коричневый цвет. Удовлетворившись полученным результатом, доктор снял кастрюлю с огня и водрузил на таган.
Затем доктор улыбнулся Старлинг, продемонстрировав на удивление белые зубы.
— Клэрис, вы припоминаете, что мы говорили о приятных и неприятных словах и предметах, которые по своему содержанию могут быть очень забавными?
— Масло пахнет просто божественно. Да, конечно, помню.
— А вы помните, кого видели в зеркале и насколько великолепно выглядело это существо?
— Доктор Лектер, надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что все это начинает напоминать сказку про белого бычка. Да, я все помню прекрасно.
— Вот и славно. Мистер Крендлер примет участие в нашем пиршестве. Во всяком случае, во время подачи первого блюда.
Доктор Лектер передвинул большую цветочную композицию с главного стола на приставной столик.
За столом на прочном дубовом кресле восседал во плоти сам заместитель помощника Генерального инспектора Пол Крендлер. Крендлер широко открыл глаза и огляделся по сторонам. Лоб его украшала лента, которой обычно пользуются бегуны, а облачен заместитель помощника был в очень милый похоронный смокинг, со вшитой в него манишкой с галстуком-бабочкой. Наряд был разрезан вдоль спины, и доктор Лектер каким-то образом ухитрился надеть его на Крендлера поверх многих ярдов ленты, крепящей ответственного сотрудника Министерства юстиции к спинке кресла.
Ресницы Старлинг лишь едва дрогнули, и она слегка пожевала губами, как всегда делала, оказавшись на линии огня в тире.
Доктор Лектер взял с приставного столика серебряные щипцы и отодрал ленту, заклеивающую Крендлеру рот.
— Еще раз добрый вечер, мистер Крендлер.
— Добрый вечер. — Заместитель помощника, казалось, был сам не свой. Перед ним на столе стояла лишь маленькая супница.
— Не хотите ли вы пожелать доброго вечера мисс Старлинг?
— Привет, Старлинг. — Его лицо даже немного посветлело. — Мне всегда хотелось посмотреть, как ты жрешь.
Старлинг видела его как бы со стороны, так, как смотрит на людей старое, мудрое, слегка потускневшее зеркало.
— Здравствуйте, мистер Крендлер. — Обратив взор на возящегося с кастрюлями доктора Лектера, она спросила:
— Как вам удалось схватить его?
— Мистер Крендлер отправился на важное совещание, где должен был решиться вопрос о его участии в большой политике, — сказал доктор Лектер. — Марго Вергер оказала мне услугу, пригласив его. В некотором роде услуга за услугу. Мистер Крендлер затрусил к посадочной площадке в парке «Рок-Крик». Он хотел встретить там вертолет Вергеров, но вместо него повстречался со мной. Не желаете ли вы, мистер Крендлер, прежде чем приступить к еде, воздать хвалу нашему Творцу? Мистер Крендлер, вы меня слышите?
— Хвалу? Да, конечно. — Крендлер закрыл глаза и начал:
— Отец наш, мы возносим Тебе хвалу за те благости, которыми Ты нас одаришь, и мы обращаем их на службу Тебе. Старлинг уже здоровая девка для того, чтобы трахаться со своим папочкой, хотя и прибыла с вонючего юга. Молю Тебя, прости ее и поставь мне на службу. Во имя Господа Иисуса нашего. Аминь.
Старлинг обратила внимание на то, что во время молитвы доктор Лектер сидел, благочестиво закрыв глаза.
Она чувствовала себя уверенно, и реакция ее оказалась быстрой.
— Должна сказать вам, Пол, что даже ваш тезка апостол Павел не смог бы сделать это лучше вас. Он тоже ненавидел женщин.
— На сей раз тебе крышка, Старлинг. На работе тебя никогда не восстановят.
— Творя молитву, вы, кажется, предлагали мне работу? Я вас правильно поняла? Никогда не видела, чтобы это делалось столь тактично.
— Я собираюсь в конгресс, — сказал, отвратительно улыбаясь, Крендлер. — Приходи в мой предвыборный штаб, и я, возможно, подыщу для тебязанятие. Ты могла бы стать секретаршей. Печатать и вести канцелярию умеешь?
— Безусловно.
— Стенография?
— Обычно я использовала аппаратуру для идентификации голоса, — ответила Старлинг. — Извините, что я за столом обсуждаю деловые вопросы, но я скажу так: вы слишком заторможены для того, чтобы успешно воровать в конгрессе. Вы лишь способны на то, чтобы при помощи грязных трюков добывать кое-какие сведения. Вы смогли бы подольше продержаться, став мальчиком на побегушках у серьезного жулика.
— Не ждите нас, мистер Крендлер, — настоятельно произнес доктор Лектер. — Отведайте вашего бульона, пока он не остыл.
С этими словами он поднес закрытую супницу с торчащей из нее соломинкой к губам Крендлера.
