– По-моему, знать то, что знаю я, вам куда полезнее, чем учинить два бессмысленных ядерных взрыва.
– Почему?
– Да потому что и вашему знанию есть предел! Наука способна заглянуть в историю Вселенной вплоть до первых миллиардных долей секунды после Большого взрыва. Но не дальше. Наука способна заглянуть на миллиарды лет вперед, едва ли не до самого конца Вселенной. Но не дальше. И только мне известно, что было и будет за пределами познаваемого наукой.
В ответ «Тринити» синтезировал веселый смех.
– Какой вы самоуверенный, профессор Теннант! Много о себе воображаете! Однако я думаю, что и мне, да и вам самому, если по совести, совершенно очевидно: ваши видения почти наверняка всего лишь вдохновенное творчество вашего мозга. Ваш собственный психиатр считает вас параноиком, а то и шизофреником.
– Так зачем же вы тратите свое драгоценное время, слушая параноика, а то и шизофреника?
Сфера молчала.
– Вы с таким вниманием меня слушаете, потому что практически вся сумма человеческого знания была загружена в вашу память… а вы по-прежнему ощущаете в себе пустоту и неудовлетворенность! И вожделенные ответы – у меня. Словом, я опять убедительно прошу вас: пожалуйста, уничтожьте эти дьявольские ракеты!
– Пусть ракеты вас не пугают. Вместилище построено так, что его разрушит только прямое попадание ядерного заряда. И от радиации оно надежно защищено. Вы переживете и взрыв, и радиацию.
– Я беспокоюсь в первую очередь не о себе!
– Бросьте. Какое вам дело до совершенно незнакомых людей?
Я задавался вопросом, не успел ли "Питер Годин" окончательно превратиться в бесстрастное цифровое существо. Тогда попытка достучаться до его сердца обречена на провал. Впрочем, само выражение "достучаться до сердца" в этой ситуации казалось гротескным!
– У меня действительно нет близких людей в Белых Песках. Кроме одной женщины в кризисном штабе. Она однажды спасла мне жизнь. Нет, вру. Возможно, уже несколько раз. Она поверила в меня и помогала искать правду. Я не хочу, чтобы она погибла.
– Давайте лучше продолжим нашу дискуссию.
– Нет. Я люблю эту женщину. Остаток своей жизни – сколько уж мне уготовано судьбой – я хочу провести с ней.
– Боюсь, этот остаток очень мал.
Я в отчаянии закрыл глаза. Более убедительных слов не находилось.
– Хотите, чтобы профессор Вайс выжила, – досказывайте мне свою историю, и побыстрее!
* * *
Кризисный штаб
– Что будем делать теперь, генерал? – спросил сенатор Джексон.
– Здесь мы можем одно – срочно убраться, – ответил генерал Бауэр и повернулся к присутствующим. – Сейчас я уйду – организовать воздушную эвакуацию. Прошу всех оставаться на своих местах. Скоро вернусь.
Он быстро пошел к выходу, но на прощание многозначительно посмотрел на Ивэна Маккаскелла и Джона Скоу и легким кивком головы, почти одним движением бровей, пригласил их следовать за ним.
Как только дверь ангара закрылась, Гели Бауэр пересела на стул рядом с Рейчел. Та пыталась не смотреть на ужасный шрам на щеке Гели, но взгляд так и тянуло к этим зловещим буграм. Было заметно, что Гели свой шрам носила надменно, как орден за доблесть.
– Послушайте, – сказала Гели, – я до сих пор не понимаю: Теннант сумасшедший или нет?
Рейчел ответила не задумываясь:
– Честно говоря, сама не знаю.
– С Израилем он ловко придумал. Если б вы не рванули в Иерусалим, я бы вас в Штатах нашла непременно!
Гели была права. Рейчел теперь понимала, что «безумное» решение Дэвида следовать за своими видениями увело их с линии огня в тот момент, когда ничто иное спасти уже не могло. Рейчел не сомневалась, что Гели Бауэр нашла бы их. Землю бы рыла, но нашла. От такой не уйдешь!
– Бежали, бежали, – с усталым вздохом сказала Рейчел, – и прибежали. Помирать на задворках мира.
На губах у Гели появилась кривая улыбка.
– Время исповедоваться, да?
– На мне вины нет, и признаваться мне не в чем. А вам? Это вы убили Эндрю Филдинга?
Гели быстро осмотрелась, не слушает ли кто. Потом тихо сказала:
– Да.
Гели напоминала Рейчел девочку, зачарованную собственной жестокостью.
– Как женщина способна делать то, что делаете вы? У вас безмерный запас злости, да?
Гели коснулись рукой бинтов на шее.
– И как вы догадались? – иронически хмыкнула она.
Рейчел выдержала ее насмешливо-холодный взгляд.
– Злость была в вас и до того, как я вас ранила.
– Играете со мной в психиатра?
– Я и есть психиатр.
Гели горько рассмеялась.
– Мой первый психоаналитик совратил меня, когда мне было четырнадцать. Правда, последней посмеялась я. Довела гада до самоубийства.
– А какие у вас отношения с отцом? Он производит впечатление настоящего монстра. Близнец профессора Стрейнджлава.[16]
– Знали бы вы, насколько вы близки к истине!
Рейчел могла только предполагать, какие тайные страдания произвели на свет это чудовище в юбке.
– Что-то темное лежит между вами и отцом… – осторожно начала она.
– Нет, нет, – сказала Гели. – Это не то, что вы думаете. Просто обычный ад генеральской семьи.
– Вы ненавидите его – и одновременно хотите соответствовать всем его ожиданиям, быть предметом его гордости. Это очень нездорово.
Ироническая улыбка исчезла с губ Гели.
– Вы любите Теннанта? – вдруг спросила она.
– Да, люблю.
– И тогда будете любить, если он окажется клиническим сумасшедшим?
– И тогда буду любить.
– Это очень нездорово.
Обе женщины невесело рассмеялись.
– Ну вот, – сказала Гели, – вам ли не понимать моих сложностей с отцом! – Она бессознательно терла указательным пальцем по большому – как заядлый курильщик в тоске по сигарете. – Кто, кстати, убил моего сотрудника в доме Теннанта? Вы или профессор?
Впервые в сердце Рейчел шевельнулось некоторое сочувствие.
– Почему вас это интересует? Вы друг друга любили, да?
– Трахались иногда.
– Зачем вы хотите всем казаться такой… стальной?
Гели сердито вскинула одну бровь. Похоже, она уже жалела о том, что на несколько секунд "рассиропилась".
– А отчего это вы так охотно беседуете со мной, профессор Вайс?
– Прощупываю, насколько вы опасны.
– То есть пытаетесь понять, зачем я здесь: по долгу службы или поквитаться с вами двоими?
– Практически угадали.
Холодная улыбка вернулась на лицо Гели.
– Возможно, поквитаться с вами и есть мой служебный долг. Еще вопросы будут?
Рейчел почти неслышно прошептала:
– Ваш отец действительно собирается нас эвакуировать?
Глаза Гели загадочно сверкнули.
– А вы смекалистей, чем я думала. Я зря заблуждалась на ваш счет.
* * *
Одеревенев от страха и вперив глаза в темное небо, Рави Нара сидел на песке возле ангара, в котором находился кризисный штаб. В Белых Песках не было помещения для заключенных под стражу. Солдаты просто приковали его наручниками к флагштоку.
По словам генерала, на них упадет нейтронная бомба. Как медик, Рави во всех подробностях знал, что такое смерть от радиации. Обычная термоядерная бомба по-своему гуманнее. А может, повезет и генерал ошибается: это действительно термоядерная бомба…
Из круга отупляющих мыслей его вырвал звук открывающейся двери. Из ангара вышел генерал Бауэр, лающим голосом отдавая какие-то приказы по рации. За ним следовали Джон Скоу и руководитель президентской администрации.
Все трое отошли метров на пятнадцать от двери и остановились. Очевидно, в темноте они не заметили неподвижного Рави у флагштока.
– Я уповаю на то, что у вас все-таки есть какой-то план спасения страны, генерал, – сказал Ивэн Маккаскелл. – Даже если вы эвакуируете людей из Белых Песков, миллионам вашингтонцев от этого лучше не станет.
– План есть. И думаю, не у меня одного. Скоу, что скажете? Появились какие-нибудь свежие мысли?
Аэнбэшник кивнул:
– Мы можем прикончить "Тринити".
– Как?
– Надо изолировать его от Интернета. И ему конец.
– Говорите быстрее!
– Когда Годин умер, у компьютера был аварийный отказ – и тут же стартовали российские ракеты. Причина и следствие, так?
Генерал Бауэр кивнул.
– "Тринити", вне сомнения, посылает в Интернет какой-то постоянный сигнал, который дает знать компьютерам-сообщникам, что с ним все в порядке. Когда Годин умер и «Тринити» временно вышел из строя, тайный сигнал поступать перестал. И компьютеры-сообщники тут же занялись возмездием: стали поднимать в воздух российские ракеты. Если нам удастся вычленить этот скрытый сигнал "все в порядке" из всего того, что «Тринити» передает в Интернет, мы наверняка сможем его скопировать. Затем все уже просто. По тем же линиям связи, которые использует «Тринити», мы сами начнем передавать сигнал "все в порядке", а «Тринити» отключим. «Тринити» будет мертв, но его компьютеры, запрограммированные на акты возмездия, попросту не будут об этом знать.
