В горле у него пересохло, губы запеклись. Казалось, сама эта ночь хочет задушить его. Он схватился рукой за воротник свитера.
Внутренний голос настаивал, что надо уходить, спасаться; что бы там ни случилось, он должен бежать.
Но Скотт не убежал, он словно прирос к месту. Глаза его пытались проникнуть сквозь тьму, уши ловили каждый звук. Он посмотрел налево и направо, но никого не увидел.
В жизни бывают моменты, когда человек знает, что должен сделать хоть что-нибудь, но каждый из возможных шагов представляется опасным, а каждый выбор — фатальным. Но Скотт понимал, что жизнь Эшли может каким-то образом зависеть от того, как он поступит в следующие несколько секунд.
А может быть, и жизни их всех.
И, борясь с непреодолимым желанием поддаться растущей в нем панике, Скотт усилием воли изгнал из головы все мысли, страхи, соображения и предположения и побежал к дому.
Хоуп в ужасе открыла рот и хотела крикнуть, но не смогла. Вместо крика из горла вырвался только слабый хриплый вздох.
Вторая пуля прошла снизу вверх через рот О’Коннела, выбила зубы, искромсала язык и десны и вошла глубоко в мозг, убив его практически мгновенно. Выстрелом его откинуло назад, но затем он опять навалился на Хоуп, придавив ее к полу и не давая нормально дышать.
Рука его все еще была на ручке ножа, но сила, которая вдавливала нож в ее тело, исчезла. Боль была такая, что она едва не потеряла сознание. В левом боку бушевали волны огня, стремившиеся проникнуть в сердце и легкие и отдававшиеся вспышками черной боли в голове. Все силы вдруг оставили ее, ей хотелось закрыть глаза и немедленно прямо здесь уснуть. Однако Хоуп собрала волю в кулак и постаралась спихнуть с себя мертвое тело. Но сил у нее уже не было. Она сделала вторую попытку, затем третью. Тело, казалось, чуть-чуть сдвинулось, но это было все равно что толкать вросший в землю большой валун.
Она услышала, как открылась дверь, но не видела, кто это. Сознание опять чуть не покинуло ее.
— Господи Исусе!
Голос казался знакомым. Хоуп застонала.
Неожиданно тяжесть, прижимавшая ее к полу, как гигантская океанская волна, исчезла, и она вынырнула на поверхность. То, что было недавно отцом О’Коннела, лежало кучей рядом с ней на полу.
— Хоуп! Боже мой! — прошептал голос, и она, собрав силы, повернулась к нему.
— Привет, Скотт! — Ей даже удалось улыбнуться. — У меня тут осложнения.
— Ничего-ничего, я сейчас помогу вам выбраться отсюда.
Она кивнула и попыталась сесть. Скотт потянулся к ручке ножа, чтобы вытащить его, но она покачала головой:
— Не трогайте его.
— Хорошо.
Он приподнял ее, и Хоуп встала на ноги. Голова закружилась еще сильнее, но она справилась с этим. Сжав зубы и опираясь на Скотта, она перешагнула через мертвое тело.
— Я не смогу идти без вашей помощи, — прошептала Хоуп.
Она обняла Скотта рукой за плечи, и он повел ее к двери.
— Пистолет! — вспомнила она. — Нельзя его оставлять.
Скотт подобрал пистолет с пола, засунул его в пластиковый пакет в сумке и перекинул сумку через плечо.
— Надо выйти во двор, — сказал он.
Скотт помог ей перешагнуть через порог и отвел в темный угол под навесом, где посадил, прислонив к стене.
— Я должен подумать.
Хоуп кивнула, вдыхая холодный воздух. В голове у нее стало яснее; тот факт, что она ускользнула от тянувшихся к ней щупальцев смерти, придал ей сил. Она слегка приподнялась и сказала:
— Я могу двигаться.
Скоттом владели попеременно ужас, паника и решимость. Главное — надо было четко продумать свои действия. Он снял шлем-маску с Хоуп и в этот момент понял, почему Салли влюбилась в нее. Лицо ее светилось отвагой — она проявилась как отпечаток боли от того, что́ она сделала и перенесла. И еще он вдруг осознал, что сделала она это не только ради Салли и Эшли, но и ради него.
— Там на полу, наверное, моя кровь. Нельзя, чтобы полиция…
Скотт кивнул, задумавшись. Наконец до него дошло, что нужно делать.
— Вы можете подождать меня здесь?
— Да, со мной все в порядке, — сказала она вопреки очевидному. — Это травма, а не увечье, — употребила она выражение, принятое среди спортсменов. С травмой можно продолжать игру, а с увечьем нельзя.
— Я сейчас вернусь.
Скотт нырнул под навес и, пригнувшись, чтобы его не заметили, стал вглядываться в кучу разбросанных инструментов, автодеталей, банок из-под краски и штабелей кровельной плитки. Он был уверен, что где-то здесь должно быть то, что ему нужно, но в темноте не мог сразу найти.
Наконец он увидел ее. Красная пластмассовая канистра.
«Пожалуйста, — мысленно взмолился он, — не будь пустой!»
Подняв канистру, он встряхнул ее и почувствовал, что там плещется жидкость. Открыв крышку, он ощутил несомненный запах бензина.
Пригнувшись, Скотт быстро пробежал через освещенное пространство в дом.
В первый момент ему стало худо и едва не вырвало. Когда он заходил в дом раньше, все его внимание было сконцентрировано на Хоуп и на том, чтобы увести ее отсюда. Теперь же он был один на один с трупом. Посмотрев на раскрытый, как у горгульи, рот, на развороченное пулей лицо и запекшуюся кровь, он непроизвольно вздрогнул и приказал себе успокоиться. Но это было непросто. Сердце его билось учащенно, все вокруг — кровь, хаос — казалось ярко освещенным, словно написанным пульсирующими красками. Он подумал, что насильственная смерть делает все ярче, а не темнее.
Скотт двигался по кухне неуверенно и старался не дышать. Посмотрев на то место, где лежала Хоуп, он увидел на полу капли крови и плеснул на них бензином. Он полил также рубашку и брюки О’Коннела. Оглядевшись, Скотт увидел посудное полотенце. Он смочил полотенце смесью крови и бензина, образовавшейся на груди О’Коннела, и сунул его в карман.
Его опять стало тошнить, и он хотел опереться обо что-нибудь, но вовремя остановился. Чем дольше он здесь пробудет, тем больше оставит следов. Он бросил канистру в лужу бензина и взял лежавший на газовой плите коробок спичек.
Подойдя к двери, он поджег весь коробок и бросил его на грудь О’Коннела. Бензин вспыхнул ярким пламенем. Секунду-другую Скотт смотрел, как огонь быстро распространяется во все стороны, затем вышел из дома.
Хоуп была там же, у стенки навеса. Рукой в перчатке она держалась за ручку ножа, торчавшего из ее бока.
— Нам надо двигать отсюда, — сказал Скотт.
— Я могу идти, — не сказала, а проскрипела она.
Прячась в тени, они вышли на улицу. Скотт обнял Хоуп, просунув руку ей под мышку, чтобы она могла опираться на него. Хоуп объяснила ему, где стоит ее машина. На дом они не оглядывались. Скотт надеялся, что огонь некоторое время будет ограничиваться кухней, так что пройдет несколько минут, прежде чем кто-нибудь из соседей заметит пожар.
— Как вы? — прошептал он.
— Справлюсь.
Ночной воздух помогал ей думать яснее и терпеть боль, хотя при каждом шаге ее словно электричеством пронзало. Уверенность боролась в ней с отчаянием, сила — со слабостью. Она понимала, что остаток ночи вряд ли пройдет в соответствии с тем планом, который составила Салли. Об этом говорила кровь, сочившаяся из раны.
— Надо идти, — подгонял ее Скотт.
— Чем мы не парочка, вышедшая подышать воздухом? — пошутила Хоуп, борясь с болью. — Сейчас надо свернуть налево, и в середине квартала должна быть машина.
Скотту казалось, что они идут все медленнее и медленнее. Он не представлял, что будет делать, если рядом появится какая-нибудь машина или кто-нибудь выйдет из дому и увидит их. Они нетвердым шагом повернули за угол — со стороны можно было сделать только один вывод: перебрали на вечеринке, — и Скотт увидел автомобиль Хоуп. Веселье в доме по соседству стало еще громче.
Собрав всю свою волю и все силы, Хоуп выпрямилась.
— Посадите меня за руль, — потребовала она тоном, не терпящим возражений.
— Вы не можете вести машину! Вам надо в больницу, вас должен осмотреть врач.
— Да-да. Но не здесь. Где-нибудь подальше от этого места.
Хоуп прикидывала варианты, стараясь мыслить ясно, хотя боль мешала этому.
— Еще эти чертовы номерные знаки, которые так важно было поменять… — посетовала она. — Поменяйте их обратно.
Скотт колебался. Ему казалось, что сейчас важнее остановить кровотечение и поскорее доставить Хоуп в пункт первой помощи.
— Послушайте… — начал он.
— Сделайте это!
Скотт, нахмурившись, помог ей сесть на место водителя и, взяв мешок с массачусетскими номерными знаками, быстро установил их спереди и сзади. Фиктивные номера он положил в сумку вместе с пистолетом, а в пластиковый пакет, где находилось оружие, сунул испачканное бензином и кровью полотенце.
