Гитер вздрогнул и поднял бархатный воротник пальто. Если допустить, что смелость не что иное, как умение подавить свой страх, маленький аптекарь был в это мгновение воплощением смелости; отливающие красным окна Белой Лошади пробудили в нем радость и воодушевление, сравнимые лишь с чувствами пассажиров тонущего корабля при виде огней порта.
Толкнув дверь кафе, он расправил плечи и громко пожелал доброго вечера господину Лепомму. Затем его взгляд скользнул по залу…
Всего двое мужчин к этому моменту проявили столько же храбрости: ветеринар Верспрее и секретарь общины Дермюль.
— Добрый вечер, друзья мои! — сказал Гитер, подходя к ним.
— Добрый вечер, — в один голос отозвались они.
А Верспрее добавил:
— Я смотрю вы, господин Гитер, не побоялись пройти в одиночку по улицам Сент-Круа…
Артур Гитер выпрямился.
— А по-вашему, я должен бояться? — спросил он.
— Черт! — откликнулся Дермюль, — после того, что произошло прошлой ночью…
— Ах, да, это убийство! — заметил Гитер. — Ну так этого недостаточно, чтобы удержать меня дома, когда я хочу выйти…
Верспрее кашлянул.
— Лично я сомневаюсь, что все наши друзья проявят такое же презрение к опасности… Уже около девяти… Если они еще задержатся, я думаю, нам придется играть в шасс-кер или в экарте… А вас, господин Гйтер, тоже допрашивал судебный следователь?
— Нет еще, — ответил аптекарь. — Меня вызвали на завтрашнее утро. Но, честно говоря, не вижу, чем мог бы им помочь…
— Они подозревают Антуана Лабара, — проворчал Верспрее.
— По-моему, это невероятно. Конечно, Лабар угрожал Виру, но, в конце-то концов… На их месте я бы незамедлительно разобрался с этими горе-цыганами… Вспомните, что я вам вчера говорил: эти люди способны на все… Так нет, их никто не беспокоит… В каком мире мы живем!.. Ну, давайте карты! Начнем игру втроем, потому что, если нам придется ждать…
Он не договорил — дверь в кафе распахнулась. Вошли двое — бургомистр Бине и продавец велосипедов Моль.
— Наконец-то, вот и вы! — вскричал Верспрее. — Честное слово, мы уже вас и не ждали, думали, вы побоялись идти сюда… Патрон, колоду в 52 карты!
Потом добавил:
— Для меня пэль-эль… как всегда.
Пока двое новоприбывших усаживались, Лепомм застелил стол зеленым сукном, принес карты и напитки.
— Потянем жребий, не так ли? — предложил Дермюль. — Кто получит самую младшую карту, пока останется вне игры…
Верспрее повернулся к бургомистру:
— Что нового, господин Бине?.. Допросили уже Лабара?..
Бургомистр для проформы немного поломался: он-де обещал ничего никому не рассказывать о ходе следствия, малейшая нескромность может насторожить виновного…
— Но все же, вы нам скажите, допросили уже Лабара или нет?
— Да, допросили, — ответил Бине.
— Ну, и… его не задержали?
— Антуан Лабар, — торжественно заявил бургомистр, — предоставил судебному следователю алиби. В то время, когда душили Виру, он находился у себя на кухне с сестрой.
— Таким образом, он вне подозрений? — спросил Гитер.
— Право слово, вы слишком многого от меня хотите. Но, естественно, если только Лабар не обладает даром вездесущности, мне кажется маловероятным, чтобы он мог одновременно проверять счета дома и убить коммивояжера на Центральной улице.
— Да, это было бы сложно… — вставил Моль, сраженный словом «вездесущность». — Кроме того, лично я…
— А кто, — вмешался Верспрее, — подтвердил алиби Лабара? Жена?
— Сестра, — ответил бургомистр. — Мы с ним ходили к нему домой и даже поднимались в спальню красавицы Жюли…
— О! О! — оживился ветеринар. — Но ее, конечно же, там не было?
— Почему, она была там. Да еще в кровати! Именно поэтому судебный следователь и настоял на том, чтобы ее повидать…
— В кровати! — воскликнул Лепомм, стоявший рядом со столом, уперев кулаки в бедра и стараясь не пропустить из разговора ни слова. — Я думаю, вы не скучали, господин бургомистр, а? Она, должно быть, хороша в кровати, эта шлюха…
Бине пожал плечами:
— Она больна и спала.
— Но, чтобы допросить, ее надо было разбудить, — заметил Верспрее.
— Ее не допрашивали, — пояснил бургомистр. — Судебный следователь лишь осмотрел комнату. Мы оставались на пороге и… за все это время красотка Жюли не шелохнулась…
Поколебавшись, он прибавил:
— Мне даже показалось, что судебный следователь несколько обеспокоен. Он обещал Лабару не будить его жену, если та спит, и допросить ее позже. Он наклонился над постелью и успокоился, по-моему, только убедившись, что госпожа Лабар дышит нормально.
Установившуюся тишину вскоре прервал Верспрее:
— А вам, господин бургомистр, этот сон не показался необычным?
— Необычным… Нет, не могу сказать, чтобы он был необычным.
Но его голосу не хватало убежденности.
— Лабар и его сестра, — снова заговорил Верспрее, — два сапога пара… А жена — совсем другого поля ягода… Я нахожу по меньшей мере странной ее столь внезапную болезнь и то, что из-за этого сна судебный следователь не смог…
Он сам себя оборвал, не закончив фразу:
— Что с вами, господин Гитер?
Артур Гитер вскрикнул, побледнел, и в глазах, его читалось смятение.
— Возможно ли?.. — прошептал он.
— Что возможно… или невозможно? — настаивал Верспрее по обыкновению сердито. — Слушайте, вы что, не хотите отвечать?
— Нет, нет, — дрожащим голосом отозвался маленький аптекарь.
Он отодвинул свой стул и поднялся:
— Мне нужно… Мне нужно уйти…
— А! Вы заболели?
Гитер покачал головой:
— Играйте без меня… Вас четверо… Мне нужно немедленно уйти…
Верспрее переглянулся с Дермюлем и постучал пальцем по лбу.
— Но, — спросил Моль, — куда вы собираетесь идти? У вас назначена встреча или же?..
Аптекарь торопливо надевал пальто.
— Мне надо найти…
Не закончив, он обернулся к бургомистру:
— Судебный следователь остановился в Привокзальной гостинице не так ли?
— Так значит, — заметил Верспрее, — это к нему у вас такое срочное дело?
Он рассмеялся:
— Может быть, расчет вероятностей открыл вам личность преступника?
— Господин Эрали действительно выбрал Привокзальную гостиницу, — сказал бургомистр, — но…
Он посмотрел на часы:
— В это время он еще должен быть в моем кабинете в управе. Когда мы расставались, он сказал, что собирается поработать попозже.
— Вы… Вы уверены, что я найду его там? — настаивал Гитер.
— Почти уверен.
— Спасибо.
Надевая котелок, аптекарь смял его, но не обратил внимания и, кое-как застегивая пальто, бросился вон из кафе. Через минуту он растворился в ночной тьме…
— Честное слово, он тронулся! — воскликнул Верспрее.
— Или же, — заметил Дермюль, — знает больше нашего об убийстве и хочет о чем-то предупредить судебного следователя. Но какое волнение… Похоже, он сделал какое-то сенсационное открытие… Ему не сиделось на месте… Глядите-ка, он даже позабыл трость.
А в ночи, совсем такой же, как предыдущая, может быть, даже немного более темной, конечно же, более темной, маленький Гитер, прижав локти, бежал к управе. Его долг предстал перед ним в ярком свете в тот же миг, как у него мелькнула неожиданная мысль. Ни на секунду не подумал он уклониться от выполнения этого долга, и теперь бежал из всех сил, думая лишь о цели пути… Однако вскоре он почувствовал слабость, дыхание участилось, и ему пришлось замедлить шаги…
И тогда, обступаемый со всех сторон ночными тенями, маленький Гитер вновь испытал страх. Он оглядывался украдкой, ощутив, как сжимается горло и внезапно вспотели ладони. В деревне все было тихо, он слышал только звук собственных шагов и стук сердца, улицы словно вымерли, и с дрожью он представил приближение таинственного убийцы Аристида Виру.
Вот он появится там, в конце улицы, высокий, худой, весь черный, с белым лицом и дырами вместо глаз. Он приблизится, недвижный, не поднимая ног, как неумолимо надвигаются душители в ночных кошмарах. А он, Гитер, Артур Гитер, аптекарь Сент-Круа, заледенеет с головы до пят, будет парализован, пригвожден на месте, неспособен сделать ни одного движения, чтобы убежать от чудовища, и весь остаток его жизненных сил сконцентрируется во взгляде. Холодные, липкие руки, мягкие и жесткие разом, сомкнутся на хрупкой шее и сожмут… Но он не проснется от этого кошмара с потом на лбу, он больше никогда не проснется!..
