Лорен Сент-Джон
Белый жираф
Десятилетней Софи,
которая, как и я,
любит лошадей и боязливых жирафов
Говорят, что значительные события происходят одно за другим. Сейчас Мартина могла бы сказать, что после одного плохого события произошло три хороших, однако то плохое событие было настолько страшным, что последовавшие за ним хорошие показались незначительными и Мартина поначалу даже не обратила на них внимания. Однако судьба, которую она приняла за злой рок, преподнесла ей впоследствии такой прекрасный подарок, о котором можно только мечтать. Впрочем, с какой стороны на все это ни смотри, одно можно сказать точно. Ночь накануне Нового года навсегда, полностью и бесповоротно изменила ее жизнь.
Мартина спала и видела во сне незнакомое место. Здесь она точно никогда не бывала, потому что забыть такую красоту было просто невозможно. Повсюду — экзотические цветы и деревья. А далеко на горизонте взмывали в прозрачное небо высоченные гранитные скалы, на склонах которых рос густой зеленый лес. Смеющаяся детвора ловила бабочек, садящихся на ярко-розовые цветы, а откуда-то издалека до Мартины доносились грохот барабанов и гул человеческих голосов. Но ей почему-то было очень тревожно. От страха по коже бегали мурашки.
В одну секунду небо словно вскипело от яркого фиолетового света, а с горы понеслось огромное облако стального цвета. Всего за несколько секунд солнечный день превратился в настоящую ночь. Какой-то мальчик вдруг воскликнул:
— Смотрите, что я нашел!
И показал на дикого гуся со сломанным крылом. Но вместо того чтобы помочь бедной птице, дети начали ее мучить. Мартина никогда не могла смотреть на то, как ребята издевались над животными, и попыталась их остановить, но они лишь переключились с гуся на нее. В следующее мгновение Мартина уже лежала на земле, рыдая и прижимая к груди раненую птицу.
Тут произошло что-то странное. Руки Мартины, державшие дикого гуся, словно вспыхнули, и по телу прошел электрический разряд. Сквозь клубы дыма девочка увидела черных людей в масках рогатых антилоп и изрыгающих пламя носорогов, а потом до нее донеслись голоса, древние, как само время. Мартина знала — они пытаются что-то сказать ей, но не могла разобрать ни слова. Вдруг птица затрепыхалась у нее в руках. Мартина разжала руки, гусь расправил крылья и взлетел в фиолетовое небо.
Мартина улыбнулась ребятам, но они не ответили. Дети смотрели на нее со страхом и недоверием.
— Ведьма! — зашептались они. — Ведьма, ведьма, ведьма...
В страхе Мартина побежала прочь, но ребята не отставали. Задыхаясь от рыданий, девочка бежала к горам, к черному лесу на склонах. Но ее ноги словно налились свинцом, скрюченные корни цеплялись за лодыжки, Мартина уже не разбирала дороги в клубах дыма. И с каждой секундой становилось все жарче. Вдруг чья-то рука схватила Мартину, и она закричала...
Девочка проснулась от собственного крика. Было совсем темно, прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что все это ей приснилось. На самом деле ничего не было. Не было ни гор, ни птицы. Ей ничего не грозило, она лежала в своей постели в Хэмпшире, в Англии, ее родители спали в комнате напротив. Сердце бешено колотилось. Мартина упала обратно на подушки. Ее всю трясло, но жарко было по-прежнему. Очень жарко.
Жарко? Но разве может быть так жарко? Ведь сейчас середина зимы. Мартина открыла глаза. Что-то не так. Она потянулась к стоявшей на тумбочке лампе, но лампа почему-то не зажглась. Мартина снова села. Из-под двери показались оранжевые языки пламени, а за ними — серые клубы дыма.
— Пожар! — завопила Мартина. — Пожар!
Она спрыгнула с кровати. Слезы брызнули из глаз. Мартина быстро смахнула их. «Если я не соберусь с мыслями, — твердила она себе, — мне ни за что не выбраться отсюда живой». Угол двери превратился в красные угли. Потом кусок двери отвалился, и из коридора повалил сизый дым. Мартина закашлялась. Она шарила по полу в поисках футболки, брошенной вечером. Потом наконец нашла ее и повязала на лицо. Затем Мартина встала, распахнула окно и посмотрела в беззвездную ночь. Что делать? Прыгать?
От ужаса Мартина не могла пошевелиться. Внизу издевательски блестел в темноте белый снег. А за спиной комната наполнялась удушающим дымом, языки пламени подбирались все ближе. Было безумно, кошмарно жарко — так жарко, словно пижама горела на теле. Окно было единственным выходом. Свесив ноги через подоконник, Мартина потянулась и ухватилась за поросли плюща на стене. Мокрые от снега ветки выскальзывали из рук. Мартина едва не сорвалась. Она попробовала снова, на этот раз стряхнув мешающий снег и шаря по стене в поисках какого-нибудь выступа, за который можно было бы ухватиться. Ничего!
Перед глазами все поплыло. От смерти Мартину отделяли всего несколько минут, но девочка все же слезла с окна, вытащила из шкафа простыни, связала их так, чтобы получилось подобие веревки, и привязала один ее конец к ножке кровати. Больше ни на что времени не было. Мартине оставалось только надеяться, что узлы выдержат. Она быстро вылезла из окна, обеими руками вцепившись в простыни. Девочка знала, что до земли ее веревка не достанет, но все же прыжок будет не таким опасным.
Мартина все еще была довольно высоко, когда ее пальцы, скользкие и замерзшие на ледяном ветру, разжались. Она упала в снег. Заставив себя подняться на ноги, дрожа от холода, Мартина побежала вдоль боковой стены к входной двери. Она продрогла до костей, сильно болело запястье, но как только девочка обогнула дом, все это забылось. Мартина не могла оторвать глаз от ужасной картины. Ее дом превратился в пылающий ад. Языки пламени вырывались из каждого окна, а в черное небо поднимались клубы такого же черного дыма. Перед домом уже собралась толпа, со всех сторон подбегали все новые и новые люди. Раздался вой пожарных сирен.
— Мама! Папа! — металась под окнами Мартина.
Лица соседей повернулись к ней. Все одновременно вздохнули. Старушка, жившая в соседнем с Алленами доме, открыла рот, увидев бегающую по газону Мартину, но не смогла произнести ни звука. Мистер и миссис Моррисон, которые жили выше по улице, тоже пребывали в оцепенении, но мистер Моррисон, бывший игрок в регби, все же сумел собраться и схватил пробегавшую мимо Мартину.
— Отпустите, — всхлипывала Мартина, в глубине души понимая, что уже поздно. Стены дома начали рушиться под натиском безжалостного огня. Через несколько минут дом рухнул. Прибывшим пожарным осталось только залить водой гигантский костер.
Миссис Моррисон взяла Мартину на руки и крепко прижала к себе.
— Мне так жаль, милая, — прошептала она. — Так жаль.
Миссис Моррисон завернула дрожащую Мартину в свой плащ, остальные соседи подходили, гладили девочку по голове и говорили добрые слова.
Сквозь слезы Мартина видела все еще пылающие угли и куски пены, вырывавшиеся из пожарного шланга. В черной ночи они сверкали, словно бриллианты. Всего несколько часов назад Мартина праздновала вместе с родителями свой день рождения. Папа и мама испекли оладьи с миндалем, бананами и шоколадом и разрешили ей есть руками. Мартина и мама смеялись над отцом: он говорил так много, что не заметил, как шоколад потек ему на рубашку. А потом отец сказал слова, которые теперь казались Мартине очень странными.
Аллены уже собирались ложиться спать. Мама поцеловала Мартину и пошла наверх, а отец подошел к спальне дочери, обнял Мартину, взъерошил ей волосы и, как обычно, сказал: «Спокойной ночи, доченька». Но затем добавил необычное:
— Запомни, Мартина: без причины ничего не происходит.
Мартина улыбнулась ему и подумала, какие все-таки замечательные у нее родители, хотя временами они и ведут себя немного странно. А потом ушла в свою комнату, не подозревая о том, что больше никогда их не увидит.
Мистер Грайс из Социальной службы сказал Мартине, что она отправляется в Африку. Точнее, в Южную Африку, в город Кейптаун.
— Южная Африка! — воскликнула Мартина. — Почему Южная Африка?
— Ну, — произнес мистер Грайс, — похоже, твоя единственная родственница живет в заповеднике в Южной Африке. Это миссис Гвин Томас — твоя бабушка.
Мартина остолбенела от неожиданности.
— Но у меня нет бабушки, — пробормотала она.
Мистер Грайс нахмурился. Он вытащил из кармана очки и еще раз поднес к глазам лист бумаги.
— Нет, ошибка исключена. Вот ее письмо.
Социальный работник протянул Мартине листок кремовой бумаги.
Дорогой мистер Грайс,
спасибо за ваши соболезнования по поводу трагической гибели моей дочери, Вероники, и ее мужа, Дэвида Аллена, — двух самых замечательных людей на этой планете. Я не знала, что по завещанию дочери я становлюсь опекуном их ребенка. Но, как бы то ни было, я согласна взять на себя эту ответственность. Это меньшее, что я могу сделать. Прилагаю к письму авиабилет до Кейптауна и £150 на расходы Мартины. Я редко выбираюсь в город, поэтому буду вам очень признательна, если вы проследите, чтобы ее одежда подходила для климата Южной Африки.
