Софья Леонидовна Прокофьева
Новые приключения желтого чемоданчика
Глава первая
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ВОВОЙ ИВАНОВЫМ ПО ДОРОГЕ В ШКОЛУ
На улице падал снег. Снежинки в воздухе знакомились, прицеплялись друг к другу и хлопьями опускались на землю. Вова Иванов в мрачном настроении шёл в школу.
Уроки у него были, конечно, не выучены, потому что ему было лень учить уроки. А тут ещё мама с утра ушла к своему папе, к Вовиному дедушке, и велела Вове после школы сходить за хлебом.
А Вова был такой ленивый, что ему было не лень только сидеть верхом на заборе, сосать конфеты или просто ничего не делать. А, например, сходить в булочную… Нет, нет, лучше даже не говорите, не напоминайте об этом!
И вот Вова шёл с мрачным видом и глотал снежинки открытым ртом. Это уж всегда так: то тебе на язык падает сразу три снежинки, а то можно пройти десять шагов — ни одной.
Вова широко зевнул и сразу проглотил, по крайней мере, двадцать пять снежинок.
В это время дверь соседнего подъезда приоткрылась и, пугливо озираясь, на улицу вышла Катя.
По правде говоря, Катька была самая славная девчонка в их классе. А может, и во всём городе… Она вся была какая-то необыкновенная, будто из сказки. Хотя на самом деле просто училась в том же классе, что и Вова. Нет, правда, её глаза так светились, словно кто-то насыпал туда драгоценных камешков. А ресницы были даже слишком длинные. Снежинки опускались на них, словно бабочки, и очень долго не таяли.
Но вообще-то Катька была редкостная трусиха и даже в школу боялась ходить одна, без Вовы.
Она увидела Вову, и глаза у неё вспыхнули.
— Вместе в школу пойдём? — спросила она.
Ну до чего же голосок у неё тоненький!
— Ага, — небрежно ответил Вова. — А после школы давай махнём в кино. Хочешь?
— Очень хочу, — немного подумав, сказала Катя. — Только если вдвоём. Одна ни за что!
Катя даже зажмурилась — вот трусиха! Вове даже показалось, что она хотела взять его за руку, но не решилась.
— А у тебя шапка новая. Хорошая. — Катя посмотрела на Вову своими блестящими глазами.
— Подумаешь! Мама вчера купила, — небрежно сказал Вова.
На самом-то деле ему давно хотелось такую шапку. Тёплую, шерстяную. А спереди вышита собачка. Такая славная, а вместо глаз — бусинки. Но если бы Катька захотела, он бы сразу ей её отдал, только бы мама разрешила.
А что Катька трусиха, так это ему даже нравилось. Хуже другое — Катя была отличница, да ещё по всем предметам. А если вдруг получала какую-нибудь тройку, то начиналась целая трагедия, будто на неё по крайней мере наехал поезд. Лично он, Вова, на такие пустяки, на всякие там тройки, даже внимания не обращал. И вообще тройка — не двойка. Это каждый умный человек знает.
— Смотри-ка, щенок! — вдруг вскрикнула Катя.
И точно, к ступенькам соседнего магазина робко прижался маленький щенок. Славная псинка! Снизу серенький, а сверху чёрный. Он весь дрожал от холода и страха.
— Бездомный, наверное, — прошептала Катя, с жалостью глядя на щенка.
— Это овчаркин сын. Точно! — уверенно сказал Вова. — Я в этом разбираюсь.
В это время из-за угла вышел рыжий Гришка. Куртка расстёгнута, возможно, на ней не было ни одной пуговицы. Он шёл и волочил за собой ранец. И вот, проходя мимо щенка, он заехал своим ранцем щенку прямо по спине. Щенок жалобно взвизгнул и ещё теснее прижался к ступенькам.
— Ты что, сдурел? — крикнул Вова и бросился на Гришку.
Он попытался схватить его за куртку, но Гришка как никто умел увёртываться, вырываться и удирать. Он прыгнул в сторону и ещё ухитрился сорвать с Вовиной головы новую шапку. Вова со всех ног бросился за ним вдогонку, слыша позади себя жалкий визг щенка и горестный голос Катьки:
— Вова, Вовочка, ты куда?
— Ха-ха-ха! — с издёвкой захохотал Гришка, скрываясь за снежной метелью.
Снег, как назло, повалил густыми хлопьями, так что перед Вовой вдалеке мелькала только Гришкина спина и прыгающий на ней ранец.
Гришка вбежал в тёмные ворота, потом свернул в какой-то двор. Потом опять какие-то дворы, ворота, незнакомые переулки. Наконец Гришка и вовсе скрылся за сплошной пеленой снега.
Вова стоял посреди чужого двора, кругом высились чужие заснеженные дома.
И вдруг на стене старого дома, с балконов которого свисали длинные сосульки, похожие на девчачьи косички, Вова Иванов увидел блестящую дощечку с надписью.
Снежинки крутились и кувыркались у Вовы перед глазами, как будто они не хотели, чтобы он разобрал, что там написано на дощечке. Но Вова подошёл совсем близко, встал на цыпочки и прочёл:
ДЕТСКИЙ ДОКТОР
кв. 31, 5-й этаж.
А внизу было написано:
ВСЕХ ДЕВЧОНОК И МАЛЬЧИШЕК
БЕЗ СТРАДАНИЙ И МУЧЕНИЙ
ИСЦЕЛЯЮ Я ОТ ШИШЕК,
ОТ ОБИД И ОГОРЧЕНИЙ,
ОТ ПРОСТУД НА СКВОЗНЯКЕ
И ОТ ДВОЕК В ДНЕВНИКЕ.
Ещё ниже выведено:
Нажми звонок столько раз, сколько тебе лет.
А совсем внизу было приписано:
Больным в возрасте до года
звонить в звонок не обязательно.
Достаточно пищать под дверью.
Вове сразу стало жарко, очень интересно и даже немного страшно.
Он распахнул дверь и вошёл в тёмный подъезд. На лестнице пахло мышами, а на нижней ступеньке сидел чёрный кот и смотрел на Вову очень умными глазами.
Лифта в этом доме не было, потому что дом был очень старый. Наверное, когда его строили, люди только ещё собирались изобрести лифт.
Вова вздохнул и поплёлся на пятый этаж. Идти было лень, и всё сразу стало каким-то скучным и обычным.
«Зря я только по лестницам таскаюсь…» — вяло подумал он.
Но в это время высоко наверху хлопнула дверь.
Мимо Вовы пробежали девчонка и мальчишка.
— Во дела! — быстро проговорил мальчишка. — Жёлтый чемоданчик видела?
— Ещё бы! — подхватила девчонка, как заяц, двигая коротким хорошеньким носиком. — Представляешь, достал Детский Доктор из этого своего жёлтого чемоданчика бутылочку. В ней микстура какая-то. Сладкая, между прочим. Выпила я одну ложку микстуры и чувствую: не боюсь! Вторую ложку выпила — чувствую: чужих собак не боюсь, бабушки своей не боюсь… Представляешь?…
— А я… А я… — перебил её мальчишка. — Три дня его капли в нос капал, и смотри-ка, одни пятёрки и четвёрки! Даже по пению…
— У него ещё порошок смеха есть! — Девчонка спустилась ниже на этаж, голос её стал затихать. — От грусти лечит. Вот какой этот жёлтый чемоданчик! И каждый раз в нём новое лекарство. Особое. Представляешь?…
Где-то внизу хлопнула дверь.
«Надо торопиться, — подумал Вова. — А то вдруг приём на сегодня закончится. Или все лекарства растащат…»
Вова, пыхтя от усталости и волнения, поднялся на пятый этаж и десять раз старательно ткнул пальцем в кнопку звонка.
Он услышал приближающиеся шаги. Двери распахнулись, и перед Вовой появился сам Детский Доктор, маленький старичок в белом халате. У него была седая борода, седые усы и седые брови. Лицо у него было утомлённое и сердитое.
Но какие глаза были у Детского Доктора! В наши дни такие глаза встречаются только у директоров школ, да и то не во всех школах. Они были нежно-голубого цвета, как незабудки, но ни один хулиган на свете не смог бы смотреть в них без содрогания.
— Здравствуй, ученик четвёртого класса Иванов! — сказал Детский Доктор и вздохнул. — Проходи ко мне в кабинет.
Потрясённый Вова пошёл по коридору вслед за спиной Доктора, на которой тремя аккуратными бантиками были завязаны тесёмки халата.
Глава вторая
ДЕТСКИЙ ДОКТОР
Вова вошёл в кабинет Детского Доктора и огляделся.
У окна стоял обычный письменный стол. Рядом с ним обычная кушетка, покрытая, как в поликлинике, белой клеёнкой. Вова заглянул за обычное стекло белого шкафа. На полке с хищным видом лежали шприцы с длинными иголками. Под ними, как матрёшки, стояли клизмы разной величины.
Но самое удивительное, что на стуле возле кушетки сидел Гришка, и уши у него прямо-таки горели от волнения. Из кармана у него торчала Вовина шапка, и видно было даже одно вышитое щенячье ухо и глаз с бусинкой.
«Ишь, ловкач, раньше меня по лестнице пробежал, — с досадой подумал Вова. — Ну ничего, я тебе ещё покажу…»
— Ты, Иванов, пока подожди, — повернулся Детский Доктор к Вове. — Мне надо ещё с этим пациентом разобраться. Ну-с, Григорий, на что жалуешься?
— Ни на что я не жалуюсь, — мрачно сказал Гришка. — Это моя мамка жалуется. Привязалась: иди да иди к Детскому Доктору.
— Ну, а твоя мама на что жалуется? — усмехнулся Детский Доктор.
— Да вот… — неохотно пробормотал Гришка. — Если мне что понравится, так руки сами собой к этому тянутся. Цоп! — и схвачу. И ничего с собой поделать не могу.
