Грибов и в самом деле было много. Сыроежки, лисички, грузди, рыжики и маленькие, с грецкий орех, боровички попадались чуть не на каждом шагу. Вот где пришлось пожалеть, что не во что было класть это богатство! Правда, боровиков они не пропускали.
Боровики можно нанизывать на тонкие лозинки, а этого добра у реки сколько хочешь.
В бору густо пахло смолой. К этому сладковатому запаху примешивался пряный, с горечью аромат лесной крапивы, дикой смородины.
Глянув на солнце, Алик заторопился.
— Ребята! А нам не пора в лагерь?
— Ой! — сморщился Валерка. — Столько боровиков, что оставлять жалко.
— Боровиков и так хватит на два обеда, а в лагере нас, наверно, ждут. Может, Архип Павлович захочет куда-нибудь сходить?
— Не пойдёт он сегодня никуда, — заметил Лёня.
— Ты что, спрашивал у него?
— Он сам сказал.
Не добавив больше ни слова, Лёня отошёл в сторону и снова принялся заглядывать под ёлочки, высматривать боровики. Алик и Валерка переглянулись и, не понимая настроения друга, расспрашивать больше не стали.
Незаметно, переходя от ёлки к ёлке, ребята вышли к мосту через реку и на нём неожиданно увидели Скуратова. Опершись на поручни, Архип Павлович грыз орехи и бросал скорлупки в воду.
— А-а, и вы здесь! — оживился Скуратов, увидав ребят. — Давайте сюда, орехами угощу.
Он дал каждому по горсти орехов, удивился:
— Где это вы столько боровиков нахватали?
— Ой, дядя, сколько их там! — воскликнул Лёня. — Хотите, я покажу?
— Правда, пойдёмте! — загорелся и Валерка.
— Нет-нет, — покачал головой Архип Павлович. — Как-нибудь в другой раз.
В это время из-за крутого поворота реки показалась голубая лодка Казановича, а следом за нею чёрная, щедро просмолённая плоскодонка деда Рыгора.
— Едут! Рыбаки едут! — крикнул Алик и первый пустился бежать по берегу навстречу лодкам.
— Дедушка, поймали?
— А-а, мелочь одна. Живцы, — неохотно ответил дед, направляя лодку к берегу. — На реке клюёт плохо, а на озеро не поехали… Садитесь, подвезу до лагеря. Пора обедать.
Ребята забрались в лодку. Скуратов не захотел, сказал, что пройдётся пешком. Опираясь на ореховый посошок и что-то негромко напевая, он неторопливо зашагал по тропинке, вившейся вдоль берега.
За обедом ели много и с таким аппетитом, что Алик, исполнявший обязанности повара, не успевал разносить добавки. На столе была и рыбацкая уха, и жареные грибы, и колбаса с гречневой кашей. Всё это запили горячим чаем.
— Э-э, сыночки мои! Если так будем стараться, дня через два опустеют наши торбы, — пошутил дед Рыгор.
— Не беда! Базылев перекат недалеко, — отозвался Николай Николаевич. Босиком, в майке и в синих пижамных штанах он уже лежал на траве под берёзой и с наслаждением сосал папиросу.
Дед Рыгор присел между ним и Скуратовым. Ребята, кроме Гуза, который взялся убрать со стола, устроились поодаль под раскидистой ивой. Её гибкие плети-ветви спускались до самой земли, образуя красивый живой шатёр.
На первых порах все молчали. Людей полонила тишина, царившая вокруг. Молчали птицы, в раздавшихся берегах неслышно текла река. Разморённые жарой, дремали в чёрной глубине прожорливые щуки и сомы, затаились между камнями и в траве головли.
— Как по-вашему, хорошо бы построить здесь дом? — вдруг заговорил Николай Николаевич, обращаясь к Скуратову. Архип Павлович молча усмехнулся. — Ещё как хорошо! — Казанович сел, обхватил колени руками. — Вода, лес вокруг… А воздух! Дохнешь — и сразу во всём теле такая лёгкость, будто ты сбросил с плеч лет двадцать и снова стал юношей, полным сил и энергии! Устал от работы — пожалуйста, иди удить рыбу, собирай грибы или просто так броди по лесу, слушай его песни, разгадывай таинственные звуки…
Николай Николаевич бросил в воду окурок, снова лёг, перевернулся на спину и стал глядеть в небо. Там, высоко-высоко, в тёмно-голубой бездне, купались маленькие пушистые тучки, похожие на спелые головки одуванчиков. Между ними, как дорога в поле, пролегла узкая, бесконечно длинная серая полоса — след от реактивного самолёта. Когда и куда пролетела стальная птица? И как высоко подняли её в небо лёгкие крылья, если никто не услыхал даже биения её могучего сердца!
— Да-а, хорошо у нас, — согласился дед Рыгор. — И ты хорошо сказал об этом. Вот слушал я тебя, а сам думал… Думал о том, какой дорогой ценой заплатил народ за эту красоту, сколько предсмертных стонов слышали эти деревья, сколько крови утекло с этой тихой водой… А сколько настоящих героев полегло за то, чтобы жить нам в мире и любоваться всей этой красотой…
Дед Рыгор разостлал на траве пиджак и прилёг. Снова потянулись минуты молчания. Нарушил его Казанович.
— Григорий Петрович, — проговорил он, — правда это или выдумывают люди, будто весной сорок четвёртого Кремнев бросил в Чёрное озеро целый ящик золота?
— Бросить бросил, а вот в озеро или нет — неизвестно, — ответил дед Рыгор. — Может, и в озеро, — подумав, добавил он. — Только то, что попало в Чёрное озеро, считай — пропало.
— Почему? — заинтересовался Архип Павлович.
— Да так… Дна нет у этого озера.
— Ну уж! — засмеялся Скуратов. — У океана и то есть дно.
— Не знаю, как насчёт океана, а в Чёрном озере никто не мог найти то золото. И как искали! Немцы целый день мутили воду. Водолазов спускали, человек шесть.
— Расскажите, пожалуйста, что вам известно про эту историю, — попросил Скуратов.
— История, брат, невесёлая, — вздохнул дед Рыгор. — Если бы не она, может, и сегодня был бы тут с нами Василь Андреевич…
Дед в две затяжки докурил цигарку, придвинулся ближе к Архипу Павловичу и заговорил:
— В сорок третьем, зимой, не то в декабре, не то в конце ноября, толком не помню уже, совершил Кремнев налёт на один гарнизон. Может, слышали, как полицай жениться собрался, да в руки к нашим разведчикам угодил? Вот как раз тогда это и было. Кремнев захватил в управе что-то больше пуда золота и серебра. И перстни, и брошки, и цепочки, и часы, и посуда разная — чего только там не было! Награбил здешний бургомистр Ползунович. Был такой горбун, сын того самого Ползуновича… Ну, знаете, дом его и сейчас в Варках стоит. Контора РТС там нынче. Так вот, хотел горбатый получить из немецких рук отцово имение, землю и леса и готовил наместнику фюрера подарок. Приготовить приготовил, а послать не успел. Налетел Кремнев ночью, разгромил гарнизон, разогнал полицаев, а ящик с золотом забрал. Ящик не ящик, а сундучок такой, кованый…
Тем временем объявили партизаны сбор средств на постройку эскадрильи «Советская Беларусь». Ну, люди и начали давать кто что мог. Облигации отдавали, деньги, а кто и золотые, николаевские пятёрки да десятки доставал из потайных местечек. Были такие, что хранили на чёрный день. А куда черней, чем война? Вот и отдавали всё, только бы скорее победа да войне конец.
И это всё в тот же ящик шло, потому что Кремневу было поручено охранять собранные средства.
А тут блокада началась… Долго отбивались мы от карателей. Наконец вырвались из кольца. Кремнев сразу же связался с Большой землёй. Оттуда пообещали прислать за теми миллионами самолёт. Условились, что самолёт сядет в пуще, на одной большой поляне. Это отсюда километрах в десяти, возле Дубков.
Кремнев вёз сокровище на лёгкой бричке. Кроме него было ещё пять человек охраны. И вот на полпути нарвались на засаду. Двое были убиты сразу, а самого Кремнева ранило в бок и в ногу.
Пришлось повернуть назад. Но у фашистов — мотоциклы. Тогда те трое, что ехали вместе с Кремнёвым, залегли с пулемётом на дороге, а он погнал дальше один.
Немцы снова стали настигать Василя уже возле вон того мостика, — показал дед Рыгор рукой. — Он издали услыхал шум моторов, поехал вдоль реки. А когда фашисты приблизились, свернул и — к Чёрному озеру.
На какую-нибудь минуту опоздали эсэсовцы. Когда они выскочили на берег, Кремнев бросил что-то тяжёлое в воду и выстрелил из пистолета себе в грудь…
Рассказ оборвался долгим вздохом. Дед Рыгор свернул себе новую цигарку и молча закурил.
— Ну, а потом что было? — не выдержал Николай Николаевич.
— Потом… Василь промахнулся, в сердце себе не попал. Ослаб, верно, рука дрожала. Столько крови потерял!.. А когда пришёл в себя, фашисты стали про золото допытываться. Прослышали как-то, радиограмму, что ли, перехватили. Кремнев усмехнулся и показал на воду. Там, дескать, ищите. Тут же сыскался смельчак, разделся — ив воду. Только его и видели. Тогда каратели водолазов привезли. Долго искали, да так ни с чем и поехали…
— Что-то не верится! — засмеялся Скуратов. Он слушал всё время с напряжением, крепко сжав кулаки, так, что даже косточки побелели. — Наверно, какой-нибудь пройдоха-водолаз нашёл ящик, да смолчал. А потом тайком вытащил. Ого! Чтобы они да пропустили такой случай!..
