– Люди моего племени! – обратился он к притихшим соплеменникам, – вот уже много солнц и лун я смотрел и слушал нашу судьбу, и то, что я увидел и услышал, очень меня опечалило. Мы дети саванны. Мы не можем жить нигде больше, как только в родной и знакомой нам до последней травинки саванне. Саванна дает нам еду, питьё и жилище. В ней мы рождаемся, живём и уходим к предкам, передавая саванну молодым. Наши предки прожили здесь многие тысячи лет, и нам здесь жить бы ещё многие-многие годы.
Но белые люди пришли к нам незваными и убивают саванну. В саванне уже нет зверя, и чтобы добыть его, наши охотники должны идти далеко в горы. В нашей саванне уже не растут на деревьях плоды, которые дарят нам жизнь и здоровье, и за ними мы должны идти очень далеко, в места, где ещё нет белых людей. Но это ещё не все наши беды. Духи сказали мне, что очень скоро в наши места придут белые люди, выроют глубокие шахты и начнут бурить нефтяные скважины. Тогда из этих мест совсем уйдёт весь зверь, перестанут плодоносить деревья и чёрные стервятники закружат над нашим посёлком. Белые люди совсем не думают о нас, и у нас нет никакой надежды на то, что они поймут нас и помогут нам. Много дней и ночей провёл я в беседах с духами, прося у них помощи для моего народа.
И духи подсказали мне, что в далёкой северной стране, в городе на берегу Великого Океана есть очень давно потерянный волшебный камень, который может нам помочь. Духи сказали мне, где этот камень и как его взять. Я должен отправиться в дальние края, добыть этот камень и вернуться с ним в родное племя. Этот волшебный камень спасёт наше племя и оградит саванну от белых людей. Но я старый человек, много сезонов дождей прошло на моём веку, и мне одному никак не справиться с таким тяжёлым путешествием. Мне нужен молодой сильный помощник и я хочу, чтобы со мной отправился в путь младший сын вождя Симба. Юный сын вождя Симба, где ты? Выйди на Круг и, прямо смотря перед собой, скажи племени, хочешь ли ты пойти со мной в далёкую северную страну и найти для своего народа чудесный спасительный оберег.
Народ, сидевший на центральной площади деревни, заволновался, услышав такие невесёлые известия от духов. Старики закачали головами и зацокали языками, молодые решительно задвигались и закричали, что тоже хотят пойти с Тимбукту в далёкую северную страну и добыть чудесный талисман для родного племени. Но тут толпа расступилась, и в центр вышел красивый юный негр Симба с золотым кольцом в носу и с золотой бриллиантовой серёжкой в мочке правого уха. В правой руке он держал бамбуковую пику с наконечником из рога молодой антилопы. Молодые девушки залюбовались его статной фигурой и закручинились, не желая, чтобы красавец Симба покидал их надолго. Но юноша, отважно потрясая пикой, объявил, что он рад отправиться с мудрым старым Тимбукту в далёкую северную страну и привезти оттуда волшебный камень, который поможет его племени сохранить привычный уклад, прогонит белых людей с их страшными шахтами и глубокими скважинами, из которых несёт мерзким подземным миром, с их машинами, губящими зверей и прекрасную саванну – туда, откуда они пришли. На том все и закончилось.
Старый Тимбукту и юный Симба стали готовиться к далёкому путешествию. Племя тоже начало приготовление к долгим и столь важным проводам. Охотники отправились в саванну за поросятами, чтобы отметить шумным праздником отъезд великого шамана, а женщины отправились в дальние пещеры за калебасами, в которых хранилась уже который месяц давно созревшая пьянящая и пенистая ананасовая брага, без которой и в Африке праздник не праздник.
Неделю гремели в деревне неистовые тамтамы. Подогретое сладкой бражкой племя поедало трёх добытых и целиком зажаренных поросят и бешено плясало прощальные танцы для своих пилигримов. Когда все калебасы опустели, а мяса не осталось даже на поросячьих рёбрах, ранним утром два путешественника вышли из родной деревни под прощальные песни племени и отправились к океану, чтобы там сесть на пароход, плывущий в далекую северную страну Россию. На плече сухого сморщенного старика висел видавший виды бубен из кожи молодого павиана, а юный горделивый негр в правой руке нес бамбуковое копьё, которое было заговорено самыми великими шаманами плоскогорья, а наконечник из рога молодой антилопы был вымочен в самом страшном яде Африки – бальзаме Четырёх Стихий.
На четырнадцатый день они дошли до большого океанского порта, где Тимбукту быстро договорился с капитаном либерийского судна, что за один небольшой камешек, размером всего с булавочную головку, необработанного алмаза, который старый шаман достал из своего бубна, он доставит путников в далёкий порт Находка, куда судно должно зайти за грузом леса. На следующий день сухогруз под либерийским флагом, с капитаном-малайцем, филиппинским экипажем и двумя необычными пассажирами вышел в море и взял курс на Находку.
В последние дни в гостинице «Находка» наблюдалось заметное оживление. Персонал озабоченно носился по вестибюлю и по этажам, суетливо перетаскивая мебель и гостиничное оборудование и что-то горячо обсуждая втихомолку. Из отрывочных фраз случайный посетитель смог бы понять лишь то, что на днях в гостинице ожидается прибытие неких знатных иностранцев, с коими следует обращаться очень бережно, не хамить, как всегда, прибирать за ними как следует, подготовить под них два люкса на третьем этаже, а в ресторане повара срочно осваивали блюда итальянской и немецкой кухни, из чего можно было заключить, что гости ожидаются именно из этих европейских стран.
Уборщица тётя Груня, недовольно ворча, в третий раз закончила протирать и без того сияющий пол в вестибюле и вышла на крыльцо вдохнуть свежего воздуха, когда к гостинице подрулила шикарная иномарка с дипломатическим номером и из неё вышел упитанный монах в чёрной сутане. На шее у него болтался массивный серебряный крест, а на сутане с правой стороны груди горел золотом значок с изображением знаменитой папской тиары. Близоруко щурясь и широко улыбаясь, он раскланялся со встречающей его дирекцией гостиницы, пожал им руки и, сослепу не разобравшись, пожал руку и едва успевшей избавиться от измученной швабры тёте Груне, отчего она крайне смутилась и покраснела, но невольно успела заметить в оттопыренном внутреннем кармане сутаны монаха тугие пачки новеньких зелёненьких денежек.
– Ишь ты, – удивилась она, – божий человек, а доллары любит. И куда же он их тут девать-то будет? Уж не на девок ли?
Она нахмурилась, сплюнула и украдкой перекрестилась.
Тем временем улыбающегося и кланяющегося монаха увели в палаты, а тётя Груня продолжала наводить чистоту, оттирая от пыли зеркальные стёкла входных дверей. Однако дирекция не ушла с крыльца, явно ожидая ещё кого-то. Действительно, вскоре к гостинице подлетел сверкающий чёрный «Мерседес», из коего выскочил крупный и резвый молодой человек в джинсовом костюме и с моднейшим саквояжем на колёсах. Опять повторилась церемония встречи высокого гостя, но руку тёте Груне никто более не жал, однако прибывший молодой человек внимательно оглядел её и едва приметно кивнул.
Когда уже перед концом рабочего дня тётя Груня вновь вышла на крыльцо проверить состояние чистоты вверенной ей площади, вдруг, откуда ни возьмись, возле неё появился тот самый монах в сутане. Он любезно улыбнулся ей, оглянулся по сторонам, вынул из кармана зелёную бумажку, сунул ласково в руку опешившей тёте Груне и полушёпотом спросил на невероятном русском:
– Гиде Сиестра?
Тётя Груня не поняла, но почему-то покраснела и, поспешно спрятав бумажку за лифчик, тоже таинственным полушёпотом спросила:
– Чья сестра?
А потом, вроде как сообразив, что у католиков они все вроде бы братья и сёстры, тем же полушепотом чисто по-русски, подмигнув, спросила:
– Что, девочку надо? Эх – святой отец, а всё туда же!
На это монах обрадовано закивал головой:
– Си, си, сиестра, сиестра!
Затем он изобразил руками какую-то крышу и показал куда-то на горизонт.
Тётя Груня поняла это тоже своеобразно:
– Так тебе, святой отец, девочку на дому надо? Эк тебя угораздило… Где ж я тебе найду сразу такую, да с удобствами? Щас, подожди тут, я с подругами погутарю.
Она проскочила в вестибюль, затем нырнула куда-то ещё, откуда вынырнула с размалёванной девицей в красной кожаной куцей юбке и в блузке, состоящей из одного декольте. Девица оценивающе посмотрела на монаха, взглянула на Груню:
– Ты не гонишь, Груша, бабки у него есть?
Затем она, развернув на зубастом рту радостную улыбку, лениво подошла к монаху, взяла его за руку, подмигнула и промолвила:
– Папик, поехали ко мне! Будет тебе девочка под крышей за твои бабки.
Новый постоялец оказался в весьма затруднительном положении. Будучи в сутане и со святым крестом на шее в незнакомой варварской стране, и желая лишь узнать от бестолковой старухи, где находится гора Сестра, он не придумал ничего другого, как отскочить от девицы с таким диким воплем, что к нему тотчас выбежала вся дирекция, которая полчаса успокаивала мнимого богослова, предлагая ему минералку, пальцем показывая ему с крыльца гору Сестра, не понимая, однако, на кой ляд она ему сдалась. Ошарашенной тёте Груне директор исподтишка показал кулак и покрутил палец у виска.
