— Ну все. Теперь я сам, — говорит он своим помощникам и отправляет их на другую работу.
А вечером, когда майор Огинский и подполковник Бурсов возвращаются в лагерь, он выбирает удобный момент и взволнованно докладывает Бурсову:
— В ваше отсутствие, товарищ подполковник, я отремонтировал ворота…
— Да уж я обратил внимание, как здорово подновили вы фасад нашей тюрьмы, — усмехается Бурсов, недоумевая, однако, зачем понадобилось Азарову докладывать об этом, да еще с таким волнением.
— Старался изо всех сил! — самодовольно улыбается Азаров, с трудом переводя дух. — И между прочим, товарищ подполковник, я в ту дыру, что была в левой колонне ворот, замуровал пластичную взрывчатку. Она у меня заблаговременно в ящике под раствором цемента была припасена. Нельзя же упустить такой случай…
Теперь только понимает наконец Бурсов причину волнения Азарова. Случай действительно был редчайший, и лейтенант правильно им воспользовался.
— А как же мы теперь капсюли к ней прикрепим? — озабоченно спрашивает подполковник.
— А их и не надо… Все уже там!
— То есть как это там?
— Я ведь туда и взрыватель замедленного действия замуровал.
— Какой взрыватель? — возбужденно хватает Азарова за руку Бурсов.
— Немецкий, «Федер-504». Тот, что заводится на двадцать одни сутки.
— И завели?..
— Ну конечно! Потом ведь нельзя уже будет.
У Бурсова начинает кружиться голова. Кажется даже, что он не так понял лейтенанта. Получается ведь, что механизм взрывателя уже работает, и взрыв теперь произойдет не в наиболее подходящее для них время, а лишь в зависимости от того, с каким делением установочного диска совмещен штифтик взрывателя. Подполковник Бурсов так потрясен всем этим, что не знает даже, что еще спросить у опрометчивого лейтенанта.
— Я знаю, вы меня порицаете, — тяжело дыша, продолжает Азаров. — Но ведь другого такого случая не представилось бы. А взрыватель я заранее припрятал в бурьяне у ворот. Капсюль тоже был в него ввернут.
— Ах, Азаров, Азаров!.. — только и может выговорить подполковник Бурсов.
— Но ведь я не наобум. Я рассчитал…
— Ну что… что вы могли рассчитать? — уже раздраженно спрашивает Бурсов. — Кто вообще мог что-нибудь рассчитать? Известно разве кому-нибудь из нас, когда именно сложатся наиболее выгодные обстоятельства для осуществления наших замыслов?..
— Так ведь некогда больше выжидать. Всего четыре дня осталось. Я и установил взрыватель на час ночи с девятого на десятое августа. За это время либо мы должны успеть, либо…
— Ну ладно, что сделано, то сделано, — взяв наконец себя в руки, спокойно говорит Бурсов. — Идите к себе, а мы обсудим, как теперь быть.
Ночью Бурсов сообщает об этом Огинскому и Нефедову.
— А знаете, — взволнованно зашептал майор Нефедов, — молодец этот Азаров! Теперь конец всем нашим сомнениям и раздумьям. Срок нашего побега уже назначен. Его отмеряет часовой механизм замурованного Азаровым взрывателя. Нужно, значит, во что бы то ни стало успеть к этому сроку. В противном случае… Да вы и сами знаете, что будет в противном случае.
— Ну, тогда решено! В соответствии с этим сроком все теперь должно быть продумано и рассчитано до мельчайших подробностей, вплоть до часа ночи десятого августа.
— Точность хода этого взрывателя плюс-минус один час, — уточняет Нефедов. — Он сработает, значит, в промежутке между двенадцатью и двумя часами ночи. В запасе у нас еще трое суток. Думаю, этого должно хватить.
Опять этот отчаянный Азаров!..
Утром, едва только Бурсов открыл глаза, Нефедов сразу же наклонился к нему и зашептал возбужденно:
— А комендант наш, видно, не очень разбирается в людях. Нашел кого старостой спецлагеря назначить! Просто не перестаю восхищаться этим парнем! Как он в такие минуты мог все предусмотреть? Ведь у ворот стоял эсэсовец и времени для размышлений было не так уж много. Ну, засунуть в дыру пластичную взрывчатку — еще куда ни шло. А взрыватель? Он хоть и небольшой, но все равно мог броситься в глаза. А потом, нужно же еще рассчитать его замедление и точно совместить все диски и штифтики.
Похоже, что Нефедов и не спал вовсе всю эту ночь, размышляя над почти безумной храбростью лейтенанта Азарова.
— А я боюсь, что второпях он мог и не очень точно… — с тревогой замечает Бурсов.
Но Нефедов поспешно перебил его:
— Нет, нет, этого вы не бойтесь! Голова у него работает с потрясающей трезвостью. Знаете, что он еще предусмотрел: день рождения Фогта!
— А при чем же тут день рождения? — не понимает Бурсов.
— Как — при чем? Праздновать его будет капитан Фогт. Это мы точно знаем. В прошлом году было уже такое торжество по случаю дня его рождения. А раз будут праздновать — значит, перепьются. И не только офицеры, но и эсэсовская охрана. В прошлый раз спьяну чуть не перестрелялись даже.
— День рождения Фогта девятого, значит? — уточняет Бурсов.
— В том-то и дело!
…После утренней поверки Азаров подходит к Бурсову и сообщает шепотом:
— Вот еще что хочу я сделать, товарищ подполковник: казармы эсэсовцев заминировать. Они в том доме, где и комендатура. А на втором этаже квартиры офицерского состава и самого Фогта. Жмутся, гады, поближе друг к другу…
— А как же вы осуществите это? — спрашивает Бурсов, теперь уже веря, что для Азарова нет ничего невозможного.
— После ремонта лагерных ворот унтер Шварценбах приказал мне еще и здание комендатуры отремонтировать. Бетон наружной части его фундамента изрядно выкрошился. В нем зияют такие же дыры, какие были в колоннах ворот. Если Шварценбах не раздумает, то сразу же после завтрака я займусь этим ремонтом.
— Да это более чем счастливый случай, — вздыхает Бурсов. — Но там придется вам действовать на глазах почти всей эсэсовской банды. Удастся ли?..
— Удастся, — убежденно заявляет Азаров. — Трудность тут в другом: у меня нет под руками взрывателя замедленного действия.
— А как же быть?
— Надо как-нибудь подбросить его мне.
— Легко сказать — подбросить! Надо же достать его сначала.
— Доставать не надо. Он давно уже у меня припрятан. Старший лейтенант Лукошко знает где. Главное сейчас — как доставить его ко мне из минных мастерских.
— А Лукошко работает в мастерских?
— Да, на производстве самодельных мин.
— Ну ладно, придумаем что-нибудь, только бы вас поставили на этот ремонт.
И Азарова действительно ставят на этот ремонт. Он берется за дело с большим усердием. Удостаивается даже похвалы унтер-шарфюрера Шварценбаха. Заложить пластичную взрывчатку в центральной части фундамента комендатуры не составляет для него большого труда. Теперь только бы получить взрыватель. Работы у него и трех его помощников хватит до вечера, может быть, подполковнику Бурсову удастся за это время прислать к нему кого-нибудь.
Время между тем все идет, а взрывателя никто не приносит. Это совсем нелегко, конечно. Нужен ведь повод, чтобы прийти сюда кому-нибудь из военнопленных. Передать взрыватель на глазах эсэсовцев, слоняющихся тут без дела, будет тоже не так-то просто. И все-таки Азаров не теряет надежды.
Но вот и время обеда. В лагерь придется идти или принесут что-нибудь сюда?
— Обедать будете здесь, — сообщает Шварценбах. — И чтобы к вечеру ремонт был закончен.
— Можете не сомневаться, — бодро обещает Азаров. — Сегодня обязательно кончим.
В час дня у входа на территорию комендатуры показывается капитан Азбукин с двумя котелками. Его останавливает часовой. Снимает крышку с одного из котелков и похоже, что собирается сунуть в него свою грязную пятерню.
«До чего дошли, сволочи! — возмущенно думает Азаров. — Даже суп готовы процеживать сквозь пальцы…»
Суп, однако, оказывается очень горячим, и часовой поспешно отдергивает руку от котелка. Столпившиеся возле него эсэсовцы оглушительно хохочут — рады случайному развлечению. Улыбается и капитан Азбукин, хотя лицо его кажется Азарову очень бледным.
Часовой отбирает у капитана котелки и строго кричит:
— Проваливай!
Потом он оборачивается к Азарову:
— Эй, забирай свой жратва!
Азаров поспешно хватает котелки, досадуя, что не удалось принять их от самого Азбукина. Может быть, он успел бы передать ему и еще что-нибудь… Возле лейтенанта собираются его помощники — два старших лейтенанта и капитан. Ложки у них всегда с собой в голенищах сапог.
Эсэсовцы тоже расходятся на обед.
Обжигая руки, капитан приподнимает крышки котелков. В одном чечевичная похлебка, в другом перловая каша. Азаров достает свою ложку и первым окунает ее в судок с похлебкой.
Но что такое?.. Что это там на дне?.. Неужели мясо?
И тут он соображает, в чем дело, и испуганно осматривается по сторонам. Никого из эсэсовцев поблизости не видно. Часовой тоже скрылся за домом. Азаров подает знаки своим помощникам, чтобы они заслонили его спинами, и, обжигаясь, сует руку в котелок с похлебкой.
