Рюрик свернул на улицу мимо какой-то церкви, потом в переулок мимо вывесок ГУМа, потом снова на улицу — Лесь сообразил, что это и есть Ильинка. На этот раз Рюрик не стал идти мимо полиции, а поднялся в храм с переднего, главного, видимо, входа, и уже на лестнице, притормозив, спросил:
- А ты как… На службе постоишь или тебе кабинет открыть — поспишь?
Лесь пожал плечами. На службе стоять он как-то смущался — ничего он в этом не понимал: когда креститься, когда кланяться, как молиться… Хотя, наверное, Богу-то не очень важно, церковными словами люди молятся или своими, обычными. По-церковному — это, наверное, просто красиво и все вместе.
- Ну… давай в кабинете лучше, если можно, — он ковырнул пол мыском грязного кеда. — А может, и постою немножко…
- Понятно, — кивнул Рюрик. — Пошли, я рюкзак закину.
В храме было столько лестниц, что Лесь просто не понимал, как люди в них не путаются. Сзади, он помнил, была лестница аж до чердака. Здесь, спереди, одна вела на второй этаж, где сам храм был, а ещё одна — со второго этажа наверх, по ней-то Рюрик и поднялся. Там оказались какие-то двери, и одну из них, под разбитым алым щитом — Лесь узнал щит "варягов" — Рюрик открыл ключом, достав его из-за вешалки.
Шесть парт, составленные вместе на подобии стола, пара вращающихся кресел и штук пять стульев. У стены — пианино, на нём стоят три круглых щита вроде того, что висел над дверью, только чуть более целые, без отломанных кусков; сбоку от инструмента, на стене — штуки четыре мечей, топоры; ещё дальше, вверху на стеллаже — шлемы. Два окна рядом, с другой стороны — ещё три, в правом дальнем углу — компьютер, на подоконниках — пара полудохлых, но ещё упрямо живых растений в горшках…
Пока Лесь оглядывался, Рюрик кинул ключи и замок на стол, поставил у стены свой рюкзак и вышел, обернувшись на пороге:
- Уйдёшь куда-нибудь — закрой, ключ положи, где он был.
- Хорошо, — на автомате откликнулся мальчик, открывая окно и выглядывая на улицу. С третьего этажа было здорово глядеть на идущих по Ильинке людей и переминающихся с ноги на ногу омоновцев на углу сворачивающего налево, закрытого строительным забором переулка. Тёплый ветер трепал волосы, а по левую руку из-за крыши здания величественно выглядывала Спасская башня, часы на которой как раз в этот момент отбили половину девятого.
Лесь поглядел на свои часы: "08:31" — спешат, значит, на одну минуту относительно кремлёвского времени… Подумал, не подвести ли, но мысленно махнул рукой и присел на парту, положив рюкзак рядом с собой. Итак, утро самого лучшего из всех прошедших с маминого похода в больницу дней — в самом разгаре. Здесь Леся никто искать и не подумает, и можно просто спокойно сидеть на парте и решать, куда сегодня пойти.
Слушая доносящиеся с улицы голоса и подставляя лицо тёплому ветерку, Лесь блаженно зажмурился: как же хорошо!
Наверное, переночевать придётся у тётки. Хоть раз, чтобы она не волновалась и чтобы маме не врать. Мама же завтра к ней из больницы поедет наверняка. Ещё надо обратно поменять симку на старую, а новую вернуть Василию… Хотя это лучше завтра сделать. Ещё… ещё…
Лесь откинулся назад, выгнулся и аккуратно лёг на парту.
Ещё можно было бы сегодня снова заглянуть домой… Или не стоит? Нет, лучше мамы дождаться. Тогда можно будет уже вообще ничего не бояться. Хотя Лесь и так не боится, растянувшись сейчас на столе в трёх минутах ходьбы от Красной площади на высоте третьего этажа.
Мальчик повернулся на бок и подложил под голову руку. Вытянул вторую вперёд и, задумчиво созерцая собственные пальцы, такие далёкие-далёкие — зевнул. Поспать, что ли, ещё чуть-чуть…
Вдалеке слышно было, как поёт хор и кто-то что-то по-церковному возглашает, красиво и непонятно. Лесь прикрыл глаза и подумал, что просто немножко подремлет… а проснулся уже когда где-то совсем рядом звонили колокола, а рука напрочь затекла и холодила щёку. Старательно разминая совершенно ничего не чувствующее запястье, Лесь сел, зевая и потягиваясь, потом спрыгнул с парты и подковылял к торцевому окну. Отворил пыльное стекло и выглянул. Покрутив головой, он обнаружил источник звука — колокола висели на деревянной балке внизу, у земли.
"Всё не как у людей, — весело подумалось Лесю, — колокольня не вверху, а на земле, в Воскресной Школе не Закон Божий учат, а как на мечах рубиться, соседи — так и вовсе полиция…"
Вообще, Лесь был не совсем прав с Воскресной Школой. И Закон Божий, и церковно-славянский язык — всё это ребята учили. Говорили, обсуждали, задавали вопросы, если таковые вдруг появлялись… А мечи-топоры ждали своего часа на стене. И тоже по-своему учили мальчишек.
… Лесь оставил окно открытым и снова уселся на парту, игнорируя стоящее рядом кресло. Настроение у него было самое радужное. Во-первых, он наконец-то почувствовал, что выспался, а во-вторых — сегодня просто был самый лучший, не последний даже, а крайний, как говорит папа, день его одиночества. Приключения — это хорошо, это прямо-таки круто, но по маме Лесь всё-таки соскучился. Хотя и было самую капельку жаль, что всё заканчивается и дальше пойдут уже самые обыденные дни: со школой, болтовнёй с друзьями и долгими разговорами с Василием. Ни тебе побегов, ни погонь, ни ночёвок где попало… Скучно будет, наверное.
Благовест внизу стих. Краем глаза прислушиваясь к голосам хора, которые раздавались где-то совсем неподалёку, чуть ли не за стенкой, Лесь вновь улёгся на партах, на сей раз на живот, достал из рюкзака атлас Москвы и принялся разглядывать дороги. Вот он здесь… А к тётке — это сюда… а потом вот туда… а потом… — Лесь торопливо перелистнул пару страниц, разыскивая нужный кусок города — потом вот по этой улице вниз и в переулок.
Потом лежать стало уже невмоготу, от желания куда-нибудь пойти зачесались, как всегда, пятки, и Лесь засунул атлас обратно в рюкзак, вышел из комнаты, запер за собой дверь и, встав на цыпочки, положил ключ за вешалку, откуда его взял Рюрик. Огляделся по сторонам и осторожно спустился по лестнице вниз. Из любопытства заглянул в храм — там совсем немного народу было, и священник, тот самый отец Матфей, стоял перед вратами в алтарь и что-то провозглашал, непонятное, но красивое. Рюрика видно не было. Лесь постоял немного, посмотрел на всё это, потом отошёл в сторону и принялся разглядывать стеллаж с книгами. Найдя среди всяких "Бесед", "Проповедей" и сборников православных рассказов явно приключенческую книжку в яркой обложке, Лесь взял её в руки, полистал немного… Потом зачитался и не заметил, как кто-то встал рядом. Только когда этот кто-то тронул мальчика за плечо, Лесь подпрыгнул на месте и резко обернулся.
- Здравствуй, — улыбался отец Матфей.
- Здрасте… А что, служба уже закончилась? — глупо спросил Лесь и смущённо уткнулся взглядом в пол.
- Закончилась, — подтвердил священник.
- А я… я зачитался, не заметил, — промямлил Лесь неловко, стараясь втиснуть книжку обратно на полку стеллажа. Книжка не лезла.
Священник ничего не сказал и только вздохнул. Лесь почувствовал себя виновато и поспешно добавил:
- Да я как-то… в храме никогда не был. Ну, только совсем в детстве — мама таскала. А так… Тем более когда в Москву переехали…
- Ну, бывай у нас, — спокойно предложил отец Матфей. Он не зазывал, не уговаривал — просто предложил: не был — так бывай.
- Я… — Лесь хотел сказать "Я подумаю", но прикусил язык, решив, что это как-то невежливо, потом вспомнил про Василису и неожиданно для себя выпалил: — Буду! Ну… в воскресенье, наверное…
Книжка наконец влезла, и мальчик поспешно шагнул в сторону от стеллажа.
Отец Матфей покивал с улыбкой, не насмешливой, но такой проницательной, понимающей.
- Ладно, заглядывай, — наконец сказал он, размашисто перекрестил мальчика и ушёл. Лесь немного ошалело поглядел ему вслед, потом тряхнул головой, прогоняя лишние мысли… И тут с облегчением заметил Рюрика, на ходу стягивающего резинку с убранных в "конский хвост" волос.
- Пойдём, перекусим? — жизнерадостно предложил парень. — Кабинет закрыл, кстати?
- Закрыл, — кивнул Лесь, всё пытаясь сосредоточиться на текущих событиях, а не размышляя о священнике и планах. — Пойдём.
Рюрик провёл его через храм в уже знакомую половину здания — с теми самыми шкафами, в которые Лесь убрал в воскресенье сумку с мячами, и лестницей. Спустившись на первый этаж, Рюрик открыл дверь и пропустил Леся вперёд, в длинное помещение с несколькими застеленными клеёнчатой скатертью столами, образующими "подкову", как в фильмах про рыцарей.
- А это наша трапезная. Садись, — парень усадил Леся за ближним, отдельным от остальных и заставленным мисками и тарелками с печеньем столом. — Кашу будешь?
- Какую?
Рюрик заглянул на кухню, спросил кого-то и, обернувшись, известил:
- Гречка. С мясной подливой вчерашней. Будешь?
