— Значит, так и должно быть, верно? — горячо воскликнул Гарри.
— Если Министерство сочтет это уместным, — сказала профессор МакГонагалл. — Никто из директоров и директрис Хогвартса не был еще...
— Да никто из них и не сделал столько для школы, — проворчал Хагрид.
— Хогвартс должен стать местом последнего упокоения Дамблдора, — заявил профессор Флитвик.
— Полностью согласна, — подхватила профессор Стебль.
— А в таком случае, — сказал Гарри, — нельзя отправлять учеников по домам, пока не закончатся похороны. Они захотят...
Последнее слово застряло у Гарри в горле, но профессор Стебль закончила за него:
— Попрощаться.
— Верно, — пропищал профессор Флитвик. — Очень верно! Наши ученики должны принести ему дань уважения, это будет очень уместно. А потом мы организуем их отправку по домам.
— Поддерживаю, — отрывисто заявила профессор Стебль.
— Я полагаю... да... — взволнованно произнес Слизнорт, и Хагрид тоже придушенно всхлипнул в знак согласия.
— Он уже здесь, — внезапно сказала профессор МакГонагалл, выглянув в окно. — Министр... и, по-моему, с целой делегацией...
— Могу я уйти, профессор? — тут же спросил Гарри.
Он не имел никакого желания ни видеться сегодня с Руфусом Скримджером, ни отвечать на его расспросы.
— Можете, — ответила профессор МакГонагалл, — только быстро.
Она подошла к двери, придержала ее, выпуская Гарри. Он торопливо спустился по винтовой лестнице и побежал пустыми коридорами; мантия-невидимка осталась на Астрономической башне, но это значения не имело: в коридорах не было никого, кто мог бы его увидеть, — даже Филча, Миссис Норрис или Пивза. Он так и не встретил ни единой души, пока не свернул в проход, ведущий к гостиной Гриффиндора.
— Это правда? — прошептала Полная Дама, когда он приблизился к ней. — Неужели правда? Дамблдор — мертв?
— Да, — ответил Гарри.
Она застонала и, не дожидаясь пароля, отступила в сторону, пропуская Гарри.
Как он и думал, гостиная была набита битком. Когда он выбрался из портретного проема, все замолчали. Гарри увидел Дина и Симуса, сидевших прямо у входа в окружении других учеников: значит, спальня должна быть пустой или почти пустой. Не говоря ни слова, не встречаясь ни с кем взглядом, Гарри пересек гостиную и скрылся за ведущей к спальням мальчиков дверью.
Рон сидел на своей кровати, не раздевшись и поджидая его. Гарри опустился на свою, какое-то время оба просто смотрели друг на друга.
— Они там обсуждают закрытие школы, — сказал Гарри.
— Люпин говорил, что так и будет, — отозвался Рон.
Они еще помолчали.
— Так что? — очень тихо, словно боясь, что их может подслушать мебель спальни, спросил Рон. — Нашел ты его? Раздобыл? Этот... крестраж?
Гарри покачал головой. Происшедшее на черном озере казалось ему теперь давним ночным кошмаром — неужели все так и было, лишь несколько часов назад?
— Не добыл? — спросил сразу приунывший Рон. — Его там не было?
— Нет, — сказал Гарри. — Кто-то уже забрал крестраж, оставив взамен подделку.
— Уже забрал?..
Гарри молча вытащил из кармана медальон, открыл его, протянул Рону. Подробный рассказ может подождать... сегодня это значения не имеет... ничто не имеет значения, кроме конца — конца их бессмысленного приключения, конца жизни Дамблдора...
— Р.А.Б. — прошептал Рон, — а кто это?
— Не знаю, — ответил Гарри, откинувшись прямо в одежде на постель и безучастно уставившись в потолок. Никакого любопытства по поводу этого Р.А.Б. он не испытывал, он вообще сомневался, что сможет еще когда-нибудь ощутить любопытство. Так, лежа на постели, он вдруг осознал, что над замком стоит тишина. Пение Фоукса прервалось.
И Гарри понял, не зная, как и почему, что феникса больше не будет, что он навсегда покинул Хогвартс, точно так же, как покинул школу и Дамблдор, как покинул он этот мир... как покинул Гарри.
Все уроки были отменены, экзамены отложены. В следующие два дня родители кое-кого из учеников поспешили забрать их из Хогвартса: близнецы Патил покинули школу на следующий после смерти Дамблдора день, еще до завтрака; Захарию Смита увез из замка его надменный отец. С другой стороны, Симус Финниган напрочь отказался уехать с матерью домой, они долго и громко переругивались в вестибюле и в конце концов решили, что она останется в школе до похорон. Найти в Хогсмиде свободную постель ей оказалось трудновато — Симус сказал Гарри и Рону, что в деревню съезжаются волшебники и волшебницы, пожелавшие проститься с Дамблдором.
Среди учеников помладше, еще не видевших этого дива, немалое волнение вызвала белая с синим карета величиною с дом, запряженная дюжиной огромных крылатых коней с белыми гривами; она прилетела вечером накануне похорон и опустилась с небес на опушку Леса. Гарри видел в окно, как по ее ступеням сошла огромная, красивая женщина с черными волосами и оливковой кожей — сошла и бросилась в ожидавшие ее объятия Хагрида. Тем временем в замке разместилась делегация чиновников Министерства во главе с самим министром магии. Гарри старательно уклонялся от встречи с любым из них, он не сомневался, что рано или поздно с него снова потребуют отчета о последней отлучке Дамблдора из Хогвартса.
Гарри, Рон, Гермиона и Джинни в эти дни почти не разлучались. Чудесная погода словно смеялась над ними. Гарри представлял себе, как все было бы, если бы Дамблдор не погиб и они проводили конец учебного года вместе — Джинни уже сдала бы экзамены, с домашними заданиями было бы покончено... Теперь же Гарри час за часом откладывал то, что обязан был сказать и сделать, — слишком трудно было отказаться от того, что стало для него главным источником утешения.
Дважды в день они навещали больницу: Невилла выписали, однако Билл так и оставался на попечении мадам Помфри. Шрамы его лучше не стали — Билл приобрел явственное сходство с Грозным Глазом Грюмом, хоть и сохранил, к счастью, обе ноги и оба глаза; впрочем, внутренне он остался, судя по всему, прежним. Только одно в нем изменилось — Билл проникся любовью к непрожаренным бифштексам.
— Значит, и хо'гошо, что он на мне женится, — радостно щебетала Флер, взбивая подушки Билла, — я всегда гово'гила, б'гитанцы пе'геде'гживают мясо на плите.
— Похоже, мне придется просто смириться с тем, что он и вправду на ней женится, — вздохнула под вечер этого дня Джинни, сидя с Гарри, Роном и Гермионой у открытого окна гостиной Гриффиндора, глядя в окутывавшие замок сумерки.
— Не так уж она и плоха, — заметил Гарри. — Некрасивая, правда, — торопливо прибавил он, увидев, как поползли вверх брови Джинни; она неохотно улыбнулась в ответ.
— Ладно, если маме удастся это пережить, переживу и я.
— Что, еще кто-нибудь из знакомых помер? — спросил Рон у Гермионы, просматривавшей «Вечернего пророка».
Натужная грубость его тона заставила Гермиону поморщиться.
— Нет, — сердито ответила она и сложила газету. — Снегга ищут, но никаких результатов...
— Ну еще бы, — сказал Гарри, выходивший из себя всякий раз, как всплывала эта тема. — Чтобы найти Снегга, нужно сначала найти Волан-де-Морта, а поскольку они за все это время так и не смогли...
— Пойду-ка я спать, — зевнула Джинни. — Никак не высплюсь с тех пор, как... ладно... в общем, поспать не помешает.
Она поцеловала Гарри (Рон демонстративно отвернулся), помахала рукой брату и Гермионе и удалилась в сторону девичьих спален. Как только за ней закрылась дверь, Гермиона с самым что ни на есть гермионистым выражением лица склонилась к Гарри.
— Гарри, я этим утром кое-что откопала в библиотеке...
— Р.А.Б.? — вытягиваясь в струнку, спросил Гарри.
Он не испытывал больше чувств, так часто обуревавших его в прошлом — волнения, любопытства, жгучей жажды до конца разобраться в тайне; он просто понимал, что, прежде чем ему удастся хоть немного продвинуться вперед по темному, извилистому пути, на который они с Дамблдором вступили и который теперь он должен будет пройти один, необходимо узнать всю правду о замененном подделкой крестраже. Крестражи еще таились где-то, их вполне могло быть четыре, и каждый требовалось найти и уничтожить, прежде чем появится хотя бы малая возможность покончить с Волан-де-Мортом. Гарри мысленно повторял их названия — так, словно само перечисление крестражей делало их достижимыми: «Медальон... чаша... змея... что-то принадлежавшее Гриффиндору или Когтеврану... Медальон... чаша... змея... что-то принадлежавшее Гриффиндору или Когтеврану...»
Эта мантра день и ночь пульсировала в сознании Гарри; его сны были наполнены чашами, медальонами и таинственными предметами, до которых он никак не мог дотянуться, хоть Дамблдор, стараясь помочь, и протягивал Гарри веревочную лестницу, — едва Гарри начинал взбираться по ней, лестница превращалась в змей...
Записку, лежавшую в медальоне, он показал Гермионе на следующее утро после гибели Дамблдора, и хоть ей не удалось сразу определить по инициалам малоизвестного волшебника из тех, о ком она когда-то читала, с той поры Гермиона бегала в библиотеку гораздо чаще любого ученика, которому нужно было написать домашнюю работу.
