— Это дракон, — просипел Павлин, размахивая горящей веткой из костра. — Лошади все чуют. Они все чуют… Знают, что он здесь…
— Я уже говорил вам, — холодно проговорил я, — что не верю в драконов.
— А я вам говорил, — огрызнулся он, — что если вы не верите в драконов, это еще не значит…
— Да, я прекрасно помню ваши слова, — перебил я моего спутника, вытаскивая из-за пояса самодельный факел — крепко перевязанный пучок веток, который до этого обмакнул в смолу. Я зажег его от горящей ветки, которую держал Павлин, и шагнул в темноту.
— Успокойте мулов, — крикнул я купцу через плечо, — а я пока обойду лагерь.
— Не уходите надолго, сэр рыцарь, — испуганно пробормотал купец. — И умоляю вас — будьте осторожны!
— Хорошо-хорошо, — процедил я, вглядываясь во мглу.
Ох уж эти мне купцы! Все они одинаковы! Твердые, как кремень, если торгуешься с ними об оплате, и дрожащие, будто кисель, при первом намеке на опасность!
В следующее мгновение за моей спиной раздался пронзительный вопль. Я резко обернулся: это, надрываясь, кричал Павлин. Что-то его явно расстроило.
— Что случилось? — крикнул я.
— Шираза! Моя Шираза! Она исчезла!
Я бросился к нему. И действительно, там, где прежде стояла его белая кобыла, в самом конце длинного каравана мулов, не было никого. От нее не осталось и следа, если не считать крохотного обрывка веревки…
— О, Шираза! Где же ты? — надрывно голосил Павлин, но его стенания тонули в завывании ветра, хлещущего в ночной глуши по широкой равнине.
Купец обернулся ко мне. Искаженное страхом лицо внезапно преобразилось теперь оно пылало гневом.
— Я с самого начала знал, что здесь не место для стоянки! — рявкнул он. — А теперь еще и Шираза пропала! Это все ваша вина, сэр рыцарь! Вы взялись нас охранять, значит, теперь идите и ищите ее!
Я коротко кивнул. Мне не нужно было напоминать о моих обязанностях, я и сам знал, что должен обеспечивать охрану, поскольку прежде всего я — рыцарь!
Правой рукой я вытащил меч из ножен, а левой поднял повыше торящий факел. И не сказав больше ни слова, нырнул в кромешную тьму.
— Я останусь здесь и буду сторожить лагерь, — пискнул мне вслед купец.
Бросив взгляд через плечо, я увидел, как Павлин спешит к костру в надежде, что там он будет в полной безопасности. Несколько секунд я наблюдал, как он подкидывает дрова в костер, а языки пламени взметаются все выше в небо. Купец, без сомнения, был убежден, что всполохи огня отгонят всех нежданных гостей — и настоящих, и воображаемых.
Повернувшись к Павлину спиной, я па гнулся и стал внимательно изучать покрытую пылью равнину в поисках следов от копыт. Пройдя немного дальше, я заметил странные углубления на земле, будто здесь волокли что-то тяжелое. Эти отметины, похожие на неровную полосу, тянулись далеко вперед, уходя к каменистому массиву.
Судя по вмятинам, оставленным на почве, шансов отыскать драгоценную кобылу моего купца оставалось мало. Наверняка лошадь утащил большой и невероятно сильный зверь. Если кобылу уволок волк, то это был самый крупный экземпляр, которого мне когда-либо приходилось встречать. А может, это был лев? Или медведь? Единственное, во что я не верил, — это в возможность того, что здесь охотился дракон, про которого мне рассказывал Павлин.
Равнина становилась все более и более каменистой. Все чаще попадались замысловатой формы валуны и обломки скал. Пока я разглядывал их причудливые очертания во тьме, они, казалось, оживали, превращаясь в странных существ с острыми когтями, оскаленными клыками и изогнутыми гребнями вдоль позвоночника.
В сердцах я тряхнул головой; нельзя поддаваться дурацким фантазиям! Еще немного — ия буду так же самозабвенно болтать о драконах, как мой трусливый спутник. Я пошел дальше, петляя средь валунов. Облака рассеялись, и на ясном небе показалась ясная, серебристо-белая луна.
И тут я увидел ее… Белую кобылу моего спутника…
Она лежала на земле в луже собственной крови, тяжело привалившись к огромному валуну. На ее горле зияла рваная рана.
Подняв факел повыше, я подошел ближе, чтобы получше рассмотреть лошадь. И тут из тьмы кустов справа от меня раздалось шипение. На мгновение звук усилился, но потом все стихло.
Я сделал еще несколько шагов вперед, и меня обдало удушающей волной гнилостной вони. У бедного животного было вспорото не только горло, но и брюхо, а на землю вывалились кишки. Не знаю, какое именно чудовище утащило белую кобылу Павлина, но оно превратило ее в кровавое месиво.
Одно для меня было ясно. Здесь орудовал не волк. Я сам слышал многоголосый волчий вой не меньше чем за милю отсюда. Нет, кто бы ни приволок сюда лошадь, чтобы растерзать ее тело, этот зверь был гораздо крупнее и сильнее волка. Более того, чудовище, казалось знало, кого ищет.
Встав на колени, я снял богато украшенную уздечку с мертвой лошади и перекинул ее через плечо, а затем развернулся и пошел обратно к стоянке. Мне не хотелось надолго задерживаться в этом месте из опасений, что убийца может появиться снова и напасть на вторую жертву. Я застал Павлина в панике: он спешно укладывал вещи. У него определенно не было никакого желания провести здесь остаток ночи.
— Вы читаете мои мысли, — сказал я ему, седлая Джеда. — Давайте выбираться отсюда. Если будем ехать всю ночь, к утру доберемся до города.
Я протянул ему уздечку — все, что осталось от Ширазы.
— Мне очень жаль, но ее съели волки, — солгал я. Мне решительно не хотелось пугать его еще больше. — Нам придется вдвоем оседлать моего коня.
Вскоре мы отправились в путь. Мы с купцом скакали впереди, а мулы тащились вслед по пустынной равнине. На небе не осталось ни облачка, и над нами сияла полная луна. Купец, без сомнения, тоже заметил ночное светило; он пригнулся и зашипел мне прямо в ухо:
— Вы говорите, волки съели мою Ширазу, сэр рыцарь? — Он крепко вцепился в рукав моей куртки. — Тогда скажите мне, почему мы не слышим их воя? Они всегда воют на Луну.
Мы во весь опор неслись сквозь ночную тьму. Мы оба страстно желали поскорее выбраться из этого треклятого места. Мулы были напуганы не меньше своих хозяев. Несколько раз они пытались сорваться и ускакать прочь, в кромешную мглу.
Орудуя плеткой, я все же сумел восстановить порядок в караване, не обращая внимания на протесты Павлина, велевшего обрезать постромки и отпустить животных на свободу. Мой спутник явно повредился в уме. Его охватил панический страх, но я прекрасно понимал, что купец еще будет благодарить меня за то, что я уберег его товар.
Наконец занялся рассвет. Показались первые лучи солнца, но утро было холодным, — можете поверить мне на слово. Когда мы подъезжали к городу, где жил Павлин, восток уже окрасился розовой дымкой, а воздух огласил нестройный хор птичьих голосов. Казалось, даже птицы вяло приветствовали новый день.
Я прекрасно понимал их настроение. Радоваться было нечему; город этот напоминал свалку.
Когда мы приблизились к городской стене, Павлин спрыгнул на землю и принялся неистово колотить в городские ворота, если, конечно, можно назвать городом бесформенное нагромождение грязных, убогих хибар. Однако купец был несказанно рад, что наконец-то вернулся домой.
— Открывайте! — ревел он, колотя по воротам с такой силой, что и глухой бы услышал. — Сейчас же открывайте!
Наконец заскрежетал тяжелый железный засов, и дверь с лязгом открылась. За воротами стояли два крепкого вида стражника в прохудившихся кольчугах и помятых шлемах. Они тупо смотрели на нас, протирая заспанные глаза.
Павлин явно был рад увидеть своих земляков, потому что сразу же упал в их объятия и принялся без умолку трещать о том, как на него напал гигантский дракон, который чуть не проглотил его живьем. Если бы вы услышали его россказни, то наверняка поверили бы, что он одолел крылатого огнедышащего дракона голыми руками. Еще купец поведал стражникам, что дракон гонится за нами по пятам, готовый пожрать каждого, кто встретится ему на пути: и мужчин, и женщин, и даже маленьких детей, обуреваемый жаждой вонзить свои острые клыки в человеческую плоть.
Охрана купилась на его бредни. Уже минуту спустя они мчались по улицам, рассказывая каждому встречному о том, что случилось с бедным купцом, которому довелось ночью оказаться на равнине.
Новость разлетелась по городу со скоростью лесного пожара. К тому времени, когда мы дошли до главной площади, там уже собралась огромная толпа встречающих. Весь городской люд — и старый, и малый — сгрудился вокруг Павлина.
Я оставил его в кругу зевак. В горле у меня было сухо, как в пустыне, и очень хотелось пить, поэтому я направился на ближайший постоялый двор, который находился в захудалой лачуге, похожей как две капли воды на все остальные постройки этого так называемого города. Однако двери заведения были открыты для посетителей, а все остальное не имело значения.
