— Яйцами швырять в скаутов?
— Ну да!
Наташа залилась серебристым смехом.
Левка еще что-то сказал, чего Сун не расслышал, и ушел, скрипнув калиткой. Наташа стала напевать.
Сун снова принялся изо всей силы тереть и без того ослепительно сверкавший ствол пушки, прислушиваясь к нежному голоску Наташи.
С тех пор как Сун ушел от Корецких, он жил словно в счастливом сне. Голосок девочки лишний раз напомнил ему об этом. Сун не мог разобрать слов песни, но ему казалось, что Наташа рассказывает старинную сказку о бедном мальчике и золотой ящерице. Судьба этого мальчика во многом напоминала судьбу Суна. Мальчик тоже бесконечно долго работал на жестоких людей. Однажды он помог золотой ящерице выбраться из ведра с водой, куда она свалилась, ползая по стене. С тех пор все пошло сказочно хорошо. Ящерица исполняла все желания мальчика…
— Готово дело! — сказал Коля, запихивая банник в ствол пушки. — Кончай драить, а то протрете мне всю пушку! Сейчас я вам буду рассказывать насчет артиллерии.
Сун повесил на стебель ближнего чертополоха тряпку. Братья Коли также прекратили работу и, рассевшись вокруг пушки, приготовились вникать в тайны артиллерийской науки.
— Приготовились? Ну слушайте, — Коля откашлялся и широко улыбнулся, отдаваясь воспоминаниям, связанным с этой замечательной пушкой. — Да, братцы, было дело. Эту пушку мы с Левкой со дна океана достали. Ловили мы бычков на Русском острове. Вдруг смотрю, что это лежит на песке? А у самого сердце так и заколотилось. Ну, думаю, есть что-то такое! Левка, конечно, не стал долго думать и — бабах вниз головой. Уж он шел-шел… Я наверху чуть не задохнулся, а он все идет. Дошел до дна, пощупал руками и скорей наверх. Вынырнул и говорит: «Пушка это».
Ну, я живо достал кончик, сделал на конце удавку. Левка еще раз нырнул и набросил петлю вот на этот набалдашник. Насилу-насилу мы с ним ее вытащили… Потом передок достали возле кузницы. Ну и получилась мортира «смерть супостатам». Так вот, значит… — продолжал «командир батареи», — это будет пушка образца тысяча восемьсот двенадцатого года. Она на фрегате «Паллада» была. «Палладу» не знаете? Эх вы, зелень огородная! Это же такой корабль был! Моделька в музее есть. Придется сводить вас.
Теперь как стрелять, если противник нажимает? Перво-наперво стой на месте! Пусть в тебя сто тысяч солдат палят! А ты слушай команду! Когда услышишь «пли», то фитилем вот сюда ткни — она и бабахнет. Вот так!
Коля подбежал к пушке, стал целиться, припав к стволу, крикнул: «Залп!», затем схватил банник и стал прочищать ствол от «пороховой копоти». Наконец, стерев со лба пот рукавом, он сказал:
— Дело плевое. Понятно? — И, воткнув банник в землю, приставил кулак к губам и «заиграл» сигнал к обеду.
Сун протянул свою краюшку хлеба:
— Давайте вместе!
— Постой. И до твоего дело дойдет. Вот что мы сделаем. Федот, беги к Наташе, пускай она выдаст нам довольствие. — Средний брат с готовностью скрылся за углом дома и скоро вернулся с половиной буханки черного хлеба и ножом. Коля положил хлеб на ствол пушки и, прищурившись, стал разрезать его на шесть частей. Затем, взяв у Суна хлеб, осторожно снял с него ножом масло и размазал его на все куски черного хлеба.
— Для вкуса, — объяснил Коля Суну. — Масла не видно, зато язык чувствует.
Белый хлеб Коля тоже разрезал, но не на шесть, а на семь кусков. Покончив с этой работой, Коля подмигнул Суну.
— Ешь сначала черный. Когда потом ешь белый, кажется, будто одного белого наелся. Федот, отнеси Наташину долю да принеси водицы.
После обеда Колины братья куда-то убежали. Сам Коля тоже пошел разузнать, не пришли ли гонцы, посланные к союзникам. Сун остался один. Он постоял возле пушки, прислушался: Наташа больше не пела. Сун, осторожно ступая, подошел к окну.
Наташа стояла возле кухонного стола и смотрела на скудные запасы, из которых она должна была сварить обед на всю семью: пучок лука, три морковки, почти пустую бутылку с постным маслом. Сун сразу понял, о чем думает девочка, и кашлянул. Наташа обернулась.
— Ты что? — спросила она, закрывая стол спиной.
— Хочешь, я тебе помогу? Я немножко умею варить суп.
— Ты?
— Да! Я всегда смотрел, как дядюшка Ван Фу варил обед.
— У нас не из чего варить.
— Как не из чего? Масло есть, лук есть, фасоль есть.
— Где же она?
— На вашем огороде.
— Он у нас совсем зарос. Еще наша мама там фасоль садила.
— Еще есть эта трава, которая жгется.
— Крапива?
— Да, да! Хороший обед будет…
Сун помчался на огород и принес пучок крапивы и фуражку стручков фасоли. Завладев столом, он стал показывать Наташе, как надо резать овощи. Наташа только взвизгивала от восторга, наблюдая, с какой ловкостью и быстротой Сун режет морковь на тончайшие дольки.
Когда пришли Коля и Левка и заглянули в окно, они увидели такую картину: Сун ходил по комнате на руках, а Наташа, хлопая в ладоши, бегала вокруг него.
— Хорошая у тебя сестра, — сказал Сун Коле, когда они втроем вышли на улицу.
— Еще бы! Моложе меня, а всем домом ворочает. Она у нас за мамку.
— Она молодец, — подтвердил Левка, — и ныряет и плавает. Она наша сестра милосердия.
Сун не знал, кого называют сестрой милосердия, но расспрашивать было некогда. Левка с Колей стали спорить о самых выгодных позициях для артиллерии.
Время до пяти часов пролетело незаметно. Артиллеристы установили пушку за большим камнем, «стрелки» перенесли ящики с яйцами на склоны ущелья и замаскировали все стеблями полыни и чертополоха. Собирались бойцы. Среди них выделялись Коля и Сун. Тот и другой щеголяли в настоящих артиллерийских бескозырках. Эти бескозырки Коля выпросил у батарейцев в тот памятный день, когда он ехал до самых казарм на зарядном ящике. Показался и противник. Несколько групп скаутов расхаживали у подножия сопки. На соседних склонах появились лазутчики. Коля закричал на них и погрозил банником. Лазутчики скрылись.
Прошло еще десять-пятнадцать минут, и на поле стала вползать длинная, извиваясь как змея, «вражеская армия». Скауты развернулись фронтом к сопке и остановились. Впереди строя стояли урядники с посохами, на которых развевались белые треугольные флажки с изображением животных и птиц — собаки, барана, кукушки, названия которых носили отряды.
— Ишь, вырядились! — сказал Коля.
Скауты пришли в полной парадной форме, с посохами. У каждого на шее был повязан цветной платок, а на плече прикреплен разноцветный пучок лент. У некоторых скаутов на груди поблескивали медали. Позади скаутов стояли «неженки» — ребята, которых еще не приняли в скауты. Левка определил, что на поле вышли не все отряды врага. Отряд «воронов» и отряд «волков» остались в резерве.
— Генка Шелепов! — позвал Левка.
— Есть!
— Бери десять человек и иди в засаду, туда, где «гранаты».
— Есть!
— Артиллеристы, на места! Незаметно подходите к пушке! Да бескозырки пока спрячьте, а то вас за сто верст видно.
— Есть! — недовольно буркнул командир батареи, пряча за пазуху бескозырку с красным околышем.
Из отряда «баранов», что стояли в центре скаутской «армии», отделились пятеро скаутов с белым флагом.
— Парламентеры! Что еще надумали зеленые? Пошли со мной четверо! — И Левка начал спускаться навстречу парламентерам.
— Где твое войско? — спросил Левку скаут с белым флагом в руках.
— Так я тебе и сказал!
— Нам известно, что у вас не густо. Мы вас легко поколотим!
— Выходи один на один! — предложил Левка с целью оттянуть время, пока не подойдут запоздавшие союзники.
— Руки марать не хочется. Ты лучше слушай, что предлагает наше командование!
— Что же?
— Мы предлагаем вам сдаться без боя!
Крик возмущения раздался за Левкиной спиной.
— Не хотите! Будет хуже! За мной! — скаут замахал над головой белым флагом и побежал к своим. За ним затрусили остальные парламентеры. Но вот ряды скаутской армии зашевелились, и от ее левого фланга отделился отряд «собак». Донесся разноголосый лай. Скауты с посохами в руках пошли в атаку.
Левка оглянулся. Никто из его спутников не дрогнул. Наоборот, все «основные силы», сбивая ногами камни, спускались к подножию сопки. И тут Левка принял смелое решение.
— Ребята, — закричал он, — раз они трое на одного, да еще с палками, заманивай их в засаду! Ура!.. За мной!
И каково же было изумление скаутов, когда они увидели, что отчаянные забияки, не приняв боя, со всех ног убегают к ущелью.
Скауты завыли, залаяли и устремились в погоню. Никто из них не ожидал такой легкой победы: из ущелья для малочисленной армии Левки Острякова выхода не было.
Коля также не понял Левкиного маневра. Командующий действовал совсем не так, как договорились. Другое дело, если бы подошла подмога, тогда можно было и в атаку идти и заманивать в ущелье. Теперь же Коля видел один выход: биться до последнего! Не дать противнику захватить «артиллерию». Коля выскочил из-за укрытия и закричал:
