Она бы, может, так и сделала, но тут снизу показался От-А-до-Л. Он небрежно плыл по воздуху на спине, обратив к Сентябрь брюхо цвета индиго.
– Ты прирожденная летунья! – пророкотал он. – Попробуй кувырок!
И Вивернарий выполнил роскошное сальто назад, одновременно обдав ближайшую звезду дугой изумрудного пламени. Сентябрь рассмеялась, и смех этот был подобен раскатам грома; как будто она раньше никогда в жизни толком не хохотала – только хихикала, ухмылялась или посмеивалась, а теперь научилась хохотать как следует, и хохот ее разросся, обзавелся колоколами и оказался самым неистовым и буйным хохотом, какой вы только слышали. Она нырнула головой вперед и на секунду испугалась, что может потерять высоту и упасть, – но тело знало все правильные движения. Пока она переворачивалась, ее крылья были плотно прижаты к туловищу, а потом опять широко раскинулись. Сентябрь снова захохотала, просто удовольствия ради.
– Отсюда все такое маленькое, Аэл! – закричала она. Голос ее оказался баритоном, низким, сочным и густым, как горячий шоколад; она готова была говорить без умолку, лишь бы только его слышать. – Почему Подземелье такое большое? Оно, должно быть, размером с Волшебную Страну, а то и больше!
От-А-до-Л заложил медленную спираль, оглядывая с высоты звездную карту городов под ними и лавируя между звездами, свисающими сверху на проводах. Сентябрь все еще не видела каменный свод, ограничивающий подземное царство, – только полумрак и туман. Вероятно, лестница сивиллы была устроена в мелкой части подземного мира, потому что все остальное было глубоким, как море, и вдвое оживленнее.
– Видела когда-нибудь гриб? – спросил Аэл, выпуская теневые когти.
– Конечно!
– А вот и нет! Ты видела разве что крошечную шляпку в белый горошек или кружевную юбочку цвета устриц. Суть гриба, то, что гриб представляет собой на самом деле, – это безумно запутанная сеть, раскинувшаяся на много миль под землей, это усики, завитки, петли, стебли, плесень, споры. Видишь, Волшебное Подземелье совсем не отделено от Волшебной Страны. Она – наша крыша. Под землей мы вечно растем наружу, тайком, сплетаясь в спутанные петли; а то, что ты видишь в лесу на поверхности, – не больше чем торчащий наружу любопытный носик.
Сквозь радость полета, пульсирующую в венах, неожиданно пробилась одна мысль – и Сентябрь замерла в воздухе, вцепившись в ночь когтями; на толстых шафрановых лапах их было по четыре.
– А почему у вас тут магия не по талонам? Как это вам удается? Аэл так не умеет – если бы умел, непременно бы этим пользовался. Нам приходилось долго-предолго топать пешком. Скажи скорей, ты окончил Школу-Превращения-Девочек-Во-Все-На-Свете? Скажи, что это не было злое колдовство, – я не хочу, чтоб оно было злое! Я хочу всегда себя чувствовать так, как сейчас!
Морда От-А-до-Л приняла сложное выражение: он казался смущенным, потом передумал стыдиться, и вид у него сделался гордым, потом хитрым, а потом таким нежным и полным любви, что все остальные ухмылки и поигрывание бровями слились в одну лучезарную торжествующую гримасу.
– Мы и есть этот гриб, Сентябрь. Зачем нам талоны? Здесь незачем экономить магию, потому что тени – это ее источник. Твоя темная, танцующая сущность, что скользит позади, впереди и вокруг тебя, но старается не смотреть на солнце. Волшебное Подземелье – тень Волшебной Страны, здесь магия рождается, растет и проводит беззаботную юность, прежде чем выходит на свет. Тело живет наяву, а тень живет во сне. До правления Хэллоуин мы обитали в верхнем мире, где свет делает нас иллюзорными, полупрозрачными обрывками мыслей и силуэтов. Мы не были обездолены – мы честно и благородно творили добрую магию для мира. Мы отражали дела наших тел. Когда же наши братья и сестры отправлялись спать, у нас начиналась собственная веселая жизнь: любовь теней, теневые гонки, теневой рынок. Но мы тогда и малейшего понятия не имели, как здорово может быть под землей с нашей Королевой Пустоты. И теперь мы никогда не вернемся. Чем больше нас, теней, в этой глубине, тем больше наши города пропитываются магией, буквально насквозь – так что не нужна ни книга заклинаний, ни волшебная палочка, ни дурацкая шляпа. Нужно только очень сильно чего-то захотеть и рвануться этому навстречу. Талоны – это для надземельников. Без нас у них вообще бы ничего не было, они и так слишком долго кормятся из наших рук.
Огромная челюсть Сентябрь отвисла в изумлении. Красные усы красиво вибрировали на подземном ветру. И вмиг, так же внезапно, как появилось, тело виверна исчезло. Сентябрь камнем ухнула вниз, но мягко приземлилась на широкое брюхо От-А-до-Л. Он бережно придержал ее задними ногами.
Сентябрь горько, безутешно расплакалась – тело ее вновь стало маленьким, как платье, севшее после стирки, а кожа так натянулась, что она, казалось, вот-вот умрет от собственной крошечности. Кости ныли, стонали, мечтая опять устремиться в полет.
– Это действует недолго, – признал Аэл. – Пока что.
После долгой паузы, в течение которой Сентябрь жалела себя и с тревогой обдумывала услышанное, она наконец прошептала:
– Если Волшебное Подземелье – это тень Волшебной Страны, то что же тогда тень Подземелья? Что там, под ним?
Смех Аэла прогремел раскатом дальнего грома:
– Боюсь, там тоже подземелье, а под ним еще, и еще, и еще, и так до самого дна, моя ненаглядная, милая летунья!
Надо заметить, что в Волшебном Подземелье, как и в Волшебной Стране, тоже есть Правила, которые чрезвычайно важно соблюдать, и пора мне сделать реверанс в их сторону. Эти Правила не таковы, как те, что вывешены в окружных судах или в общественных бассейнах. Например, скандалы, превышение скорости сверх двадцати пяти миль в час, ныряние в фонтанах – все это в подземном мире в общем и целом поощряется. Оставлять без присмотра детей, кошек, собак и прочую живность – такое тоже весьма приветствуется. И попади Сентябрь под землю в любое другое время, она увидела бы на каждом перекрестке и на всех главных достопримечательностях аккуратные, красиво написанные объявления, любезно извещающие туристов о том, как им подобает себя вести. Но поскольку она попала в подземный мир именно тогда, когда попала, к этому времени Хэллоуин уже распорядилась сорвать все эти приветливые черно-фиолетовые объявления и сжечь на большом костре, вокруг которого она сплясала с песнями и хихиканьем. Хэллоуин считала вполне логичным, что, уничтожая объявления о Правилах, ты отменяешь и сами Правила. Королева Пустоты ненавидела Правила настолько, что готова была их покусать.
Однако некоторые Правила непреложны. Это старое слово, которое означает «неизменны».
Таким образом, и Сентябрь, и Хэллоуин кое-чего не знали в тот день, когда наша героиня вступила в подземные чертоги. Сентябрь не знала Правил, а Хэллоуин не знала, что Правила продолжают работать, как двигатель на холостом ходу, просто ожидая момента, чтобы снова взреветь и прийти в движение.
Я рассказчик коварный и секрета выдавать не стану.
Глава VI
Пламенное сердце слона
в которой Сентябрь оказывается представлена высшему обществу, удостаивается титула, встречает друга, который помнился ей немного другим, и делает один глоток
Мерцающая тень От-А-до-Л высадила Сентябрь на широкую лужайку коричневого цвета. Это был не противный, неопрятный, пожухлый коричневый, а густой, насыщенный, красивый – цвет хорошего кофе, или дорогого шоколада, или, быть может, настоявшегося крепкого чая. Звезды на проводах и огромная хрустальная луна освещали коричневые листочки, почки и цветочки. В стручках цвета корицы гремели горошины, с красно-коричневых одуванчиков летели облачка пуха цвета поджаренных тостов. Подземный бриз с ароматом мирры ерошил стебли коричневой травы, которые все как один клонились к центру поляны, где высился необыкновенный дом.
Сверкающий и величественный, этот дом являл собой грушевидный серебряный котел искусной работы, увенчанный переплетением золотых ветвей с медными цветами и длинными узкими бронзовыми листьями. Котел стоял на четырех золотых когтистых лапах. Четыре грациозно изогнутых золотых крана опоясывали его округлое брюшко. Золотые ветви были затейливо увиты лентами красного металла, который Сентябрь раньше никогда не видела, а в изгибах этих лент уместились нарядные серебряные чайные чашки. Одна из них пыхтела уютными клубами дыма, как печная труба. Раз имеется труба, значит, это дом, решила Сентябрь, и в нем определенно кто-то есть!
Когда они с Теневым Аэлом подошли поближе, Сентябрь разглядела изящное фарфоровое крыльцо с фарфоровыми ступеньками. В брюхе котла была круглая дверца, обозначенная тончайшей линией – такой тонкой, что Сентябрь и не заметила бы ее, если бы не свет хрустальной луны.
– Куда ты меня привел, Аэл? – спросила она.
