Стражник поклонился и откинул полог. Мы с Элли проникли внутрь.
Середину главного стола занимал большой поднос, а на нем возвышался медведь, выполненный из цветного сахара и марципана. Стоя на задних лапах, в передних он сжимал обрубленный сучковатый ствол дерева. Сам медведь был полит черным лакричным сиропом, его зубы сверкали сахарной белизной, а из пасти торчал красный марципановый язык. По задумке автора «зверь» должен был выглядеть грозным и даже злобным, но мне он показался очень милым и симпатичным. Честное слово!
Элли не нуждалась в моих подсказках. Она бросила папоротник на пол и принялась опустошать накрытые салфетками тарелки, хватая то с одной, то с другой по мармеладке или начиненному сладкой пастой финику и жадно запихивая их в рот. Кое-что она прятала в карманы передника, на потом.
Чтобы скрыть следы преступления — крошки, — я стремительно раскладывала вокруг тарелок листья папоротника.
Элли с вожделением уставилась на медведя.
— Обожаю лакрицу, — заявила она.
Но это изысканное угощение предназначалось только для королевы. Ее Величество, правда, не ест много сладкого — от него у нее болят зубы.
Я поскребла ногтем медвежью шкуру — она уже сильно затвердела, а вот медвежья голова показалась мне еще податливой.
Подвинув к столу лавку, а забралась на нее, а оттуда — на стол. Элли меня страховала, поддерживая сзади.
Марципановое медвежье ухо было совсем мягким, и я потянулась, чтобы отломить от него небольшой кусочек…
Неожиданно Элли испуганно ахнула и разжала руки. Я не удержалась и локтем задела марципанового медведя. Отломанное ухо шлепнулось на землю. Вид у бедного зверя был такой, будто на него спустили свору собак.
Поняв, что в павильон кто-то вошел, я заметила, как Элли, продолжая набивать рот финиками, подняла край скатерти и исчезла под столом. Прыгать со скамьи и прятаться было ниже моего достоинства. Глубоко вздохнув, я вытащила из-за пояса несколько листьев папоротника и стала как ни в чем не бывало украшать ими голову медведя, чтобы скрыть нанесенные повреждения.
— Миледи Грейс, — раздался за моей спиной голос Джона. — Как я вижу, вам уже лучше…
— Э-э-э…
«Черт! Черт! Черт! Только не Джон!» — подумала я.
Качнувшись, я совершено случайно посмотрела вниз. Там, рядом с ножкой скамьи валялось марципановое медвежье ухо. Что, если он заметил?
Я снова покачнулась, и Джон протянул руку, чтобы меня поддержать. И тут меня осенило! Если он будет смотреть вверх, то не увидит того, что под ногами.
— Э-э… да, немного, — сказала я, — но посещать уроки танцев пока нельзя. Поэтому миссис Чемперноун попросила меня помочь украсить столы. Я венчаю медведя венком победителя. Правда, чудесный? У него такой устрашающий вид! Не знаю, кто его сделал, но принимая во внимание, что граф не женат и…
Я заливалась соловьем о том, как все замечательно, и что вечером будет еще чудеснее, потому что нас ждут маскарад и танцы…
Даже писать об этом неловко. Я вела себя так, как леди Сара в ударе, то есть глупея прямо на глазах. Решив прекратить паясничать, я стала слезать со скамьи, но, запутавшись в подоле юбки, чуть не снесла все: и стол и посуду, и марципановый шедевр. Это же был не совсем обычный стол: на козлы положили доски, а сверху все накрыли скатертью. Я заметила, как из-под нее Элли корчит мне рожи и делает страшные глаза…
Не знаю как, но Джон умудрился подхватить меня и тем спасти медведя.
— Надо же! Я сегодня поразительно неуклюжа! — заявила я с глупейшим видом.
Держась за руку Джона я осторожно спустилась на землю, и принялась старательно расправлять и разглаживать юбки, а в это время из-под скатерти вынырнула тощая рука Элли, схватила валявшийся на земле кусок медвежьего уха и мгновенно юркнула назад.
— Вы будете на сегодняшнем празднике? — поинтересовалась я, удаляясь подальше от стола и стараясь не рассмеяться. — Я, правда, не знаю, что на сегодня запланировано…
— Сегодня состоится рыцарский турнир, — ответил Джон. — На ристалище как раз возводят барьеры…
Я всплеснула руками от восторга.
— Чудесно! Обожаю рыцарские турниры. А вы будете участвовать в поединке?
Джон рассмеялся. У него был очень приятный смех.
— Нет, я не достаточно знатен. Кроме того, для участия в турнире у меня нет ни средств, ни умения.
Мы почти пошли к выходу, когда я заметила, что Элли никак не может выбраться из-под полотняных стенок павильона. Ее почти не было видно под массивным «столом», но я заметила ее руку, которой она пыталась отыскать свободное пространство в «стене».
— И… и кто же будет состязаться? — я замерла на месте и коснулась рукой дублета Джона, словно останавливая его. Если бы мы вышли из павильона именно в тот момент, то стали бы свидетелями отступления Элли «на заранее подготовленные позиции». — Я знаю, что милорд граф, но кто еще?
— Граф направил приглашения всем высокородным вельможам, кто способен носить доспехи и держаться в седле. Так что любой из них может показать, на что он способен, — объяснил Джон. — И принц Свен тоже.
У выхода Джон откинул край полога и пропустил меня вперед. Я грациозно выскользнула наружу и застыла на месте, расправляя юбки, надеясь, что мои маневры помогли Элли благополучно выбраться из ловушки.
— И кто же, по-вашему, имеет шанс на победу? — продолжала я.
— Милорд граф — один из лучших воинов Англии. Принц Свен тоже стяжал себе славу на бранном поле, — Джон предложил мне руку.
Я подумала, что он очень галантный и учтивый, но никакой он мне не ухажер!
Опершись на подставленный мне локоть, я, чуть-чуть прихрамывая, направилась вглубь сада, краем глаза заметив, что красная от усилий Элли, наконец, выбралась из-под павильона. Она никак не могла отдышаться и раздувала щеки, словно белка.
Прихрамывая, я уводила Джона все дальше и дальше от лужайки. Он рассказывал мне о пари, которые заключают джентльмены на турнирах, и это избавляло меня от необходимости придумывать и изрекать всякие несусветные глупости. Не знаю, как леди Сара это делает, честное слово, не знаю! Вдруг на правой руке Джона я заметила повязку и резко остановилась.
— Что случилось с вашей рукой? — спросила я.
— Так, пустяки, — отмахнулся он. — Я ожегся о кочергу, когда варил эль для милорда. Но я смазал ожог лекарственной мазью, так что скоро все заживет.
Он умолк, а я лихорадочно принялась придумывать тему для продолжения разговора, не представляя себе о чем вообще говорят с молодыми людьми!
Мы как раз поворачивали к лабиринту, когда подбежавшая Элли, сделав учтивый реверанс, выпалила:
— Пожалуйста, поторопитесь, мэм, королева вас спрашивала! — и хитро мне подмигнула.
— Ах да, конечно, — сказала я и от облегчения нервно рассмеялась. — Это, наверное, по поводу маскарадных костюмов. Надеюсь, меня выберут дриадой. По-моему, зеленое и коричневое мне к лицу. А вы как думаете, Джон?
Он улыбнулся.
— Я думаю, миледи, что эти цвета вам очень идут, — сказал он и, откланявшись, заспешил к замку.
Мы с Элли отправились на конный двор, где, плюхнувшись на сено, дали волю своему веселью.
— О-ох! — в изнеможении протянула моя подружка, обмахиваясь передником. — Чуть не влипли! Как тебе кажется, Джон что-нибудь заметил?
— По-моему, нет, он был слишком занят моей болтовней, — ответила я, краснея. Мне вдруг стало стыдно и неловко: что он теперь обо мне подумает? — Но тебе хоть удалось поесть? — спросила я подругу.
— Ага, — ответила Элли и облизнулась. — Я съела столько фиников, что, кажись, сейчас лопну. В животе даже не осталось места для той вкуснятины, что ты отломила. Хочешь кусочек?
— Нет-нет, — поспешно ответила я. — Ненавижу лакрицу! Ешь сама.
— Спасибочко! Так ты опять будешь заниматься расследованием? — поинтересовалась Элли.
— Да, видимо, да… — нахмурилась я.
— Ой, Мазу все время говорит о цыганенке Пите! Хотела бы я знать, кто это подстроил! Он бы у меня ответил! — мрачно заметила Элли.
Мне стало стыдно. Меня освободили от урока танцев, а я до сих пор не приступила к расследованию… Королева будет крайне разочарована, если узнает. И почему я так глупею, когда рядом оказывается Джон Халл? Может, это все-таки болезнь?!
В конюшнях было довольно пусто — грумы вывели всех лошадей на прогулку. Какой-то немолодой мужчина в рубахе и безрукавке стоял на куче навоза, подгребая его граблями, хотя обычно такое поручают самым молодым грумам.
Я присмотрелась — это был Сэм Лэдбери, самый опытный грум королевы. Он, когда я была еще малышкой, много раз подсаживал меня на коня, а потом помогал спешиться. Сэм всю свою жизнь приглядывал за лошадьми королевы. Конечно, он человек графа Лестера, но ведь граф главный конюший Ее Величества!
