Никогда и никто в Городе Солнечных Садов не стремился обманным путем вызнать секреты чужих изобретений. Каждый мечтал быть первым, но обладать идеей, а не результатом чужого труда. В Городе Садов считалось, что каждая новая идея может прийти в голову только одному человеку. Когда кто-то замечал, что другой работает над тем же изобретением, он считал себя обворованным. Это, конечно, неправильно. С этого, к сожалению, и начались все несчастья Города Садов. Но мошенников и грабителей город до сих пор не знал.
Чертежей у Урганды не было, она знала их на память. Чтобы нельзя было их выкрасть. Так вот, этот негодяй придумал такое, о чем донье Леоноре даже вспоминать было противно. Настоящую подлость.
Он снова пришел к донье Леоноре, сказал, что нужно поговорить. Она не пустила его дальше порога. Он принялся извиняться: он, мол, все понял, прошлый разговор послужил ему уроком. Через неделю явился с дорогим подарком, который она, разумеется, не приняла. «Ваша доброта и глубокая мудрость, — распинался этот наглец, — совершенно преобразили меня, я стал другим человеком, и бедная девочка, когда поняла это, согласилась со мной сотрудничать. Вместе с ней мы сделаем Аккумулятор Тысячи Молний и принесем его в дар нашему городу». Все это звучало так фальшиво, что донье Леоноре стало не по себе, она поняла, что происходит что-то очень нехорошее. Дней двадцать после этого он не объявлялся. Она измучилась от тревоги и невозможности узнать, что делается в соседнем доме.
Вдруг Лучник снова появился: «Девочке плохо. Отказывается есть. Если желаете, можете ее навестить...» Донья Леонора бросилась туда. Урганда, бледная, почти прозрачная, лежала в постели. «Негодяй, до чего вы ее довели!» — «Мне пришлось подвергнуть ее гипнозу. Три недели старался».
От ненависти у доньи Леоноры потемнело в глазах. Лучник отскочил от нее, как нашкодивший кот, и крикнул: «Мне надоело нянчиться с младенцами! Теперь мне известно все, что нужно, и я буду самым могущественным человеком в мире! Можете забирать малышку...»
Донья Леонора замолчала. Она сидела, полузакрыв глаза, и видно было, как ей тяжело все это вспоминать. Она покачала головой, отказываясь от чашки с шоколадом, которую ей пододвинула Урганда, и сказала:
— Так Урганда оказалась в моем доме. Она была очень слаба и в полном отчаянии, потому что думала, что под гипнозом выдала секрет. Мне с трудом удалось поставить ее на ноги, и, когда она окончательно поправилась, мы с ней решили, что единственный способ противостоять опасности — это как можно скорее смонтировать ваш Аккумулятор. Так мы и сделали. Мы принялись за работу и... попались на удочку!
— То есть как?!
— Да-да, Педро, потому что мы забыли одну важную особенность гипноза. В гипнотическом состоянии никого нельзя заставить действовать против воли, особенно такого бесстрашного человека, как наша маленькая Урганда. Хитрость, которую придумал Лучник, в том и состояла, чтобы заставить нас поверить, будто Урганда выдала тайну.
— А-а, понимаю. Вы сделаете Аккумулятор, а он постарается его выкрасть...
— Вот именно. Лучник, когда был у меня, сумел незаметно спрятать здесь маленький микрофон, чтобы знать, как у нас продвигается работа. Когда мы закончили, он попытался украсть прибор. Хорошо еще, что мы вовремя поняли, в какую ловушку угодили. Мы установили вокруг дома целую систему защиты. Опаловую шкатулку, в которой находился Аккумулятор, я все время носила с собой. Небесный Лучник, видимо, догадался об этом и однажды погнался за мной на своем летающем самокате. Спасаясь, я ехала через твою деревню, Педро. У моего велосипеда отказали тормоза, и Дамиан — удивительно смелый мальчик! — меня просто спас. Тогда-то я и потеряла шкатулку. А обнаружила пропажу слишком поздно и уже не могла понять, где это случилось. Мы опасались, что шкатулка попала в руки Лучника, поэтому сделали другой Аккумулятор. Он-то и привел вас в мой дом.
Донья Леонора вздохнула и отпила глоток шоколада. Ребята тоже принялись за еду. Руй и Педро ели молча, думая об одном и том же: именно они должны защитить прекрасную Леонору и Урганду-Незабудку от Небесного Лучника.
Хотя где-то на самом донышке души скреблась тревожная мысль: а их-то самих кто защитит?
— Хорошо, что вы здесь. Теперь мы знаем, что Аккумулятор не у Лучника. На душе спокойней.
— Но прибор может оказаться в руках Дракити, если Дамиан попадет к нему, — заметил Руй.
— Об этом завтра. Вы устали, и вам необходимо выспаться. А Дамиана мы выручим, где бы он ни был.
Колибри пришила к рубашке Дамиана «кнопку скорой помощи».
— Если поцарапаешься, нажми: здесь йод и бинт.
Тигр подарил ему чернильный карандаш, которым можно было не только рисовать, но и делать многое другое.
— Если разобрать корпус, то эта трубочка может служить духовым ружьем. Стреляет кусочками графита. Еще ее можно использовать как телескоп. Это хороший телескоп: в нем стоят воздушные линзы, а они не бьются.
— Спасибо, спасибо...
«Как же так? Эти малыши всерьез считают себя изобретателями. Но это же обыкновенный кармашек с пуговицей и трубочка от карандаша! Чему их здесь учат? Нет, их просто дурачат! Конечно, кровать, у которой складываются ножки, это чуть посложнее... И все-таки поручать им работу над серьезным прибором... Что-то здесь не так», — с тревогой думал Дамиан.
Другие дети ничего не могли подарить на память, потому что у них в карманах было так же пусто, как в желудках. Все хлебцы «гав-гав», выданные на ужин, по общему решению вручили Дамиану для отвлечения крокодилов.
Нельзя было терять ни минуты. Дамиан вскарабкался по живой пирамиде до самого слухового окошка. За ним поднялся Комарик. К одному концу связанных между собой простынок они прицепили сложенную койку и осторожно спустили ее почти до самой поверхности темной и зловонной воды. Было страшно смотреть вниз. Кружилась голова.
— Ты готов? — спросил Комарик.
Дамиан в последний раз оглянулся на ребят. Пора.
Медленно, упираясь ногами в стену, он начал спуск. Комарик, сидя верхом в проеме окна, смотрел не дыша, как он ползет, перебирая руками по веревке. Внизу черная поверхность водоема поблескивала, как обсидиан. Комарик изо всех сил упирался руками в проем. Простыни были обвязаны у него вокруг пояса, и он все основательнее ощущал вес Дамиана. Вот беглец уже внизу. Теперь самое трудное. Дамиан отвяжет упаковку, нажмет кнопку и сбросит плот на воду. Затем Комарику нужно будет пониже перегнуться в окно, потому что веревка коротковата. Ну вот, плот уже на воде. Давай, давай, Комарик!.. Ух, какой же этот Дамиан тяжелый!.. Комарик поменял положение, свесив ноги внутрь, перегнулся и... полетел в пустоту!
Согласно закону свободного падения тел, Комарик должен был пролететь шестнадцать метров, отделявших его от водоема с крокодилами, менее чем за две секунды. И все же падение показалось ему бесконечным. Он словно парил в ночном воздухе, а потом сразу ощутил на губах вкус холодных и липких водорослей. Когда, оглушенный, он уходил под воду, воздух и вода слились для него в одно темное гибельное целое.
Дамиан ступил на плот, и тут же рядом, задев его голову, шлепнулся ком из простынь, под которым что-то вскрикнуло и плеснуло водой. Комарик! Дамиан, не раздумывая, бросился в воду. Ил залепил ему лицо, и в кромешной темноте он едва различил барахтающееся тельце. Комарик захлебывался. Несколько сильных взмахов, и Дамиан, схватив мальчика за волосы, уже плыл с ним к плоту. Затащив беднягу на плот, он подумал, что не зря его душа-близнец не простой велосипед, а дикое и странное создание, помесь двухколесного и четвероногого.
И тут же сзади что-то длинное и тяжелое плюхнулось в ров и поплыло, прямо к их плоту. Из воды выглянула жуткая башка водяного ящера: блестящие глазки, бугры на твердой, как кора, коже и широко раскрытая пасть со страшными зубами.
Хлебцы «гав-гав», к счастью, попали в воду, и теперь чудовище плавало среди них, глотая один за другим.
Дамиан схватил весла. Впереди показался другой крокодил, привлеченный любимым лакомством. Плот шел прямо на него. Крокодил погрузился в воду, потом сзади булькнуло — животное вынырнуло рядом.
— Собака собаку не ест, — будто заклинание шептал Дамиан. Берег был совсем близко. Еще один удар весла, и они спасены. Комарик, лежавший ничком, вздрогнул и очнулся. Он открыл глаза, вспомнил, как падал, и в ужасе вскочил на ноги. Ведь он пахнет хлебцами, и стоит крокодилам учуять этот запах, как они на него набросятся. Дамиан греб изо всех сил. Плот врезался в берег.
— Бегом! — заорал Дамиан, толкая Комарика на сушу.
В ту же минуту один из крокодилов лязгнул зубами о плот, и целый кусок из досочек и металлических креплений остался у него в пасти.
— Бегом... — пробормотал Комарик, падая на землю.
