Из предосторожности огня не разжигали. Сидели в темноте, не смыкая глаз, и с нетерпением ожидали рассвета.
В это время навстречу им пробирался Брук, а следом за ним – погоня.
Папуасы, рассыпавшись цепью, осторожно крались вперед, время от времени подавая друг другу знаки голосами ночной птицы.
Брук слышал эти голоса то с одной стороны, то с другой, даже впереди, но не обращал на них внимания. Он не раз слышал их и раньше. Но Файлу забеспокоился.
– Сагиб,– тихо шепнул он мистеру Скотту,– эти птички кажутся мне подозрительными. Они кричат так, словно их нарочно посадили шеренгой. А почему за нами сзади их не слышно? Будем осторожны. Передали всем, чтобы сидели тихо и были наготове. Вот крикнула птица совсем близко слева, и там даже мелькнула темная тень...
Эту самую тень заметил и Брук, только у него она оказалась справа. Он все понял!... Так вот среди каких «птичек» он очутился! Значит, все кончено! И он в бессилии повалился наземь. Тень метнулась на шум...
Но в тот же миг лес озарился вспышкой и гром от десятка выстрелов прокатился по верхушкам деревьев. Тихий лес сразу ожил. Вопли, крики со всех сторон, а Брук от радости заверещал как резаный.
Как же удивился Скотт, когда в нескольких шагах, рядом с мертвым папуасом, увидел своего управляющего!
Несколько минут Брук не мог прийти в себя. Слезы текли у него по щекам. Потом он начал рассказывать, как было дело. Вместе с тем вернулась и вся его злость; радости избавления не осталось и следа, он кричал, ругался и требовал немедленно идти и наказать этих людоедов.
Но Скотта не нужно было просить. Он считал, что это следует сделать не только из-за Брука, но и ради авторитета британской державы. Он полагал даже, что для самих папуасов будет полезно, если они всю жизнь будут помнить и бояться белых властителей.
Они не стали ждать утра, потому что Брук знал, куда идти.
Снова в ночной тиши загремел барабан – долго, тревожно. И было ясно, что он возвещал о чем-то более важном, чем прежде.
Не прошло и десяти минут, как Какаду уже знали, что на них идут белые, что одного они уже убили и что всем угрожает опасность.
Не теряя времени, женщины с детьми побежали прятаться в своих лесных хижинах, а вооруженные мужчины, которых набралось около шестидесяти, приготовились к обороне. Они знали от посланцев, что белых может быть не более десятка человек.
Мапу, между прочим, рассчитывал, что им не только удастся выйти из затруднительного положения, но и захватить белых в плен. Это ведь те самые люди, которые научили Саку любить всех, никого не убивать и даже подставлять левую щеку, если тебя ударят по правой. Если Саку так думает и так делает, значит, те, кто его научил, должны поступать так же.
Вождь подошел к Саку, который сидел как окаменевший и все думал свою думу.
– Скажи, Саку,– дотронулся Мапу до его плеча,– эти белые тоже поклоняются тому великому духу, о котором ты говорил?
– Да, они тоже исповедуют эту веру,– неохотно ответил Саку.
– Значит, они ничего плохого нам не сделают? – снова спросил Мапу.
– Не все из них послушны велениям бога,– неуверенно ответил Саку,– злой дух старается отвратить душу человека от бога.
– А как сладить с этим злым духом?
– Молиться, чтобы бог отогнал его.
– А ты можешь это сделать? Можешь помолиться, чтобы бог отогнал от них злого духа? – вел свою линию Мапу.
– Это наш долг всегда и повсюду. Я сам пойду навстречу белым,– сказал Саку, но в его голосе уже не было той уверенности, что прежде.
Деревня притихла. Женщины с детьми укрылись в лесу, а мужчины притаились за строениями.
На рассвете показалась экспедиция. Белые шли шеренгой, с ружьями наготове.
Вот из-за постройки вышел какой-то человек. В тумане нельзя было как следует разглядеть его.
Со стороны белых раздались два выстрела.
Но человек не стал прятаться, а направлялся прямо к ним.
– Сюда идет! – крикнул Кандараки.– Не стоит и стрелять.
– А чего там рассматривать? – возразил Брук.– Дайте мне ружье, я сам с удовольствием всажу пулю в лоб людоеду.
– И то верно, чего нам вступать в переговоры с ними? – сказал Скотт.– Дело ясное, и нам остается только наказать этих черномазых.
Несколько человек снова прицелились.
– Постойте, постойте! – крикнул боцман.– Это ведь наш черный миссионер.
Ружья опустились.
– И верно,– почесал затылок Брук.– Мне бы следовало догадаться, что это мог быть только наш святой дикарь. Кого еще нелегкая понесет под пули? Вот была бы история, если бы я сам ухлопал своего спасителя!
Саку подошел.
– Братья во Христе! – торжественно сказал он.– Я хочу верить, что вы идете не для того, чтобы причинить зло этим темным людям.
– Верно,– сказал Скотт,– мы идем только для того, чтобы наказать их.
– Но за что и как вы думаете наказать их?
– За то, что они осмелились напасть на нас и даже чуть не съели одного из наших. А как? Да так, чтобы не только им, но и их детям никогда не пришло в голову поднимать на нас руку.
– Но ведь в конце концов не произошло ничего плохого, если не считать смерти двоих их людей,– доказывал Саку.
– Это получилось случайно, благодаря, во-первых, вам, а во-вторых, тому, что мы подошли,– сказал Скотт,– но их поступок остается преступлением и требует кары.
– Вы же сами научили меня, что бог велит прощать людям их грехи,– с досадой произнес Саку.
– Во-первых, не мы вас научили, а миссионеры, а во-вторых, вам следовало бы знать, что на земле существует суд и закон, который не оставляет безнаказанными преступления,– сказал Скотт и направился к деревне. За ним двинулся и весь отряд.
Саку стоял и смотрел им вслед, словно не понимая, где он и что с ним. Выходило, что этот «брат во Христе» точно так же не понял его, как и «брат по крови» Мапу. И у того и у другого свой взгляд на вещи, свои жизненные интересы, которые далеки от всякого «спасения души».
Он повернул и тихо поплелся вслед за ними.
Туман расходился, становилось все светлей и светлей, но деревня по-прежнему казалась вымершей: нигде ни души.
Но вот между хижинами замелькали фигуры папуасов.
– Ага! – сказали белые.– Они сами собираются идти на нас. Тем лучше.
И началась стрельба.
Саку, услышав выстрелы, бросился к Скотту, схватился за ружье и стал просить:
– Господин, пожалейте несчастных людей. Убейте лучше меня!...
Скотт нахмурился и сказал:
– Не лезьте не в свое дело! Оставайтесь со своими христианскими обязанностями и молитвами. Позаботьтесь о душах этих людей, а не о теле.
Но Саку, словно не в себе, все твердил:
– Не нужно, не нужно... Господин... Сжальтесь... Скотт нетерпеливо оглянулся. Тогда Хануби взял
Саку за руку и отвел в сторону. Подошел Брук.
– Слушай, Саку,– сказал он, трогая его за плечо,– ты хороший человек, мы тебя очень уважаем и считаем почти таким же, как мы сами. Вот и мне ты помог, и все такое... Но зачем тебе все это? Чего ты из кожи лезешь из-за какого-то людоеда? Ну кто, скажи, пострадает, если и погибнет десяток-другой папуасов?
Брось лучше глупости. Ты ведь человек образованный и сам должен понимать.
Но Саку не слышал этих «убедительных» доводов. Он смотрел на деревню и не верил своим глазам – там творилось что-то непонятное: папуасы повыскакивали из укрытий, бегали взад-вперед по улице и, казалось, совсем забыли про опасность, которая им угрожала. Временами даже можно было подумать, что они бьются друг с другом.
Теперь уже выстрелы гремели беспрерывно. Один за одним валились черные на землю и наконец разбежались.
Когда белые вошли в деревню, они увидели множество трупов, причем некоторые из папуасов, как видно, погибли не от пуль, а от своих же стрел или пик.
– Смотрите, они даже друг дружку стали бить! – сказал Кандараки.
– Тем лучше,– подхватил Брук,– нам будет меньше работы.
Саку склонился над одним из убитых и сразу все понял: это был Мукку! Значит, они напали на Какаду с тыла. Немного дальше он увидел мертвого Мапу. В спине у него торчала стрела, а на груди расплывалось кровавое пятно от пулевой раны. Бедняга так и не дождался, когда бог смягчит сердца белых и Мукку.
– Боже! – простонал Саку.– Где твоя любовь? Где твоя правда?
– Поджечь хижины! – приказал Скотт, и через минуту вся деревня была в огне. Хижины, построенные из ветвей, горели легко, весело, словно играючи.
Между тем папуасы отошли за деревья и оттуда стали пускать в белых свои стрелы. Одна стрела даже попала в Скотта, но она была уже на излете и только запуталась в одежде.
– Вперед! – скомандовал Скотт, и отряд двинулся дальше.
Черные отступали от дерева к дереву и все время отстреливались. Теперь уже смешались и Мукку и Какаду и вместе защищались от общего врага.
Так они подошли к тому месту, где на деревьях были устроены хижины и где укрывались женщины и дети. Папуасы были уверены, что тут они в полной безопасности. Такие случаи уже бывали, и они не раз имели возможность убедиться, что эти крепости на деревьях неприступны. Если иной раз хитрый враг пробовал рубить дерево, тогда в дело шли камни и стрелы, которые, как дождь, сыпались на головы врагам.
