Тут в комнату вернулся Дамблдор. Слизнорт вздрогнул, как будто совсем позабыл о его присутствии в доме.
— Ах, это ты, Альбус, — проговорил он. — Долго же ты, однако. Расстройство желудка?
— Нет, просто я читал магловские журналы, — сказал Дамблдор. — Обожаю схемы для вязания. Ну что ж, Гарри, мы с тобой уже достаточно долго злоупотребляем гостеприимством Горация, пора и честь знать.
Гарри с готовностью вскочил на ноги. Слизнорт слегка растерялся:
— Уже уходите?
— Да, уходим. Я всегда умел вовремя признать свое поражение.
— Поражение?
Слизнорт страшно разволновался. Он сцепил руки, завертел толстыми большими пальцами, заерзал, глядя, как Дамблдор закутывается в свой дорожный плащ, а Гарри застегивает молнию на куртке.
— Итак, очень жаль, что ты не хочешь работать у нас, Гораций, — сказал Дамблдор и помахал на прощание здоровой рукой. — В Хогвартсе были бы рады твоему возвращению. Если захочешь как-нибудь нас навестить, всегда будешь дорогим гостем, несмотря на повышенные меры безопасности...
— Да, да... спасибо за приглашение... вот и я говорю...
— Стало быть, до свидания!
— Пока, — сказал Гарри.
Они были уже у выхода на улицу, когда сзади послышался крик.
— Ну хорошо, хорошо, я согласен! Дамблдор обернулся. Запыхавшийся Слизнорт стоял в дверях гостиной.
— Ты согласен вернуться на работу?
— Да, да, — раздраженно ответил Слизнорт. — Я, должно быть, с ума сошел, но — да, я согласен.
— Чудесно! — просиял Дамблдор. — В таком случае, Гораций, до встречи первого сентября!
— Да уж, до встречи, — буркнул Слизнорт. Когда они шли по садовой дорожке, им вслед несся голос Горация:
— Но смотри, Дамблдор, я потребую прибавки! Дамблдор тихонько хмыкнул. Садовая калитка захлопнулась за ними, и они пустились в обратный путь вниз по темным переулкам среди клубящегося тумана.
— Молодец, Гарри, — сказал Дамблдор.
— Да я ничего не сделал, — удивился Гарри.
— Да нет, сделал. Ты показал Горацию, насколько для него выгодно вернуться в Хогвартс. Он тебе понравился?
— Ну-у...
Гарри и сам не знал, понравился ему Слизнорт или не понравился. Пожалуй, он довольно симпатичный, но какой-то уж очень самовлюбленный и еще, что бы он там ни говорил, слишком сильно удивляется, что девочка из семьи маглов может стать хорошей волшебницей.
Дамблдор избавил Гарри от необходимости высказать все это вслух.
— Гораций, — сказал он, — очень любит комфорт. А еще он любит собирать вокруг себя знаменитостей, преуспевающих и влиятельных людей. Ему нравится думать, что они прислушиваются к нему. Он сам никогда не стремился восседать на троне, предпочитает занять место за его спинкой — там, знаешь ли, легче развернуться. В свое время в Хогвартсе он отбирал для себя любимчиков среди учеников — кого за ум, кого за честолюбие, кого за обаяние или талант, причем удивительно ловко определял именно тех, кто потом добился известности в той или иной области. Гораций даже основал своеобразный клуб своих любимчиков с самим собой во главе. Он знакомил их с нужными людьми, налаживал полез-ные контакты между членами клуба и всегда что-то с этого имел, будь то коробочка его любимых засахаренных ананасов или возможность порекомендовать своего человека на освободившуюся должность в Управлении по связям с гоблинами.
Гарри вдруг представилась необыкновенно яркая картинка: громадный раздувшийся паук плетет свою паутину и время от времени дергает за ниточки, подтягивая к себе поближе сочных и жирных мух.
— Я не для того все это тебе рассказываю, — продолжил Дамблдор, — чтобы восстановить тебя против Горация, или, как его теперь следует называть, профессора Слизнорта, а для того, чтобы ты был настороже. Несомненно, он постарается и тебя включить в свою коллекцию. Ты, Гарри, стал бы у него самым ценным экспонатом: Мальчик, Который Выжил... Избранный — так тебя теперь называют. От этих слов Гарри пробрал холод, никак не связанный с окружающим туманом. Они напомнили ему то, что он услышал несколько недель назад — слова, которые для него имели особый, ужасный смысл:
«Ни один из них не может жить спокойно, пока жив другой...»
Дамблдор остановился, поравнявшись с церковью, мимо которой они проходили по дороге к Слизнорту.
— Дальше можно не идти. Держись за мою руку, Гарри.
На этот раз Гарри заранее приготовился к трансгрессии, но все же ощущение было не из приятных. Когда давление прекратилось и он снова смог вдохнуть, оказалось, что они с Дамблдором стоят на проселочной дороге, а впереди виднеется второе из его самых любимых строений на свете — «Нора». Мгновение леденящего ужаса прошло, у Гарри сразу стало легче на душе при виде этого дома. Там Рон... И миссис Уизли — Гарри не знал человека, который готовил бы лучше, чем она...
— Если ты не возражаешь, Гарри, — сказал Дамблдор, входя в ворота, — я хотел бы еще кое о чем с тобой поговорить, прежде чем мы расстанемся. Зайдем сюда?
Дамблдор показал на полуразвалившийся каменный сарайчик, где Уизли хранили метлы. Слегка озадаченный, Гарри вошел за ним через скрипучую дверь в тесное помещение размером немного меньше обычного чулана. Дамблдор зажег огонек на конце волшебной палочки, так что получилось нечто вроде карманного фонарика, и улыбнулся Гарри, глядя на него сверху вниз.
— Надеюсь, ты простишь мне, что я упоминаю об этом, но я доволен и немного горжусь тем, как хорошо ты держишься после всего, что свалилось на тебя в Министерстве. С твоего позволения, я думаю, что Сириус гордился бы тобой.
Гарри сглотнул комок в горле, голос его куда-то подевался. Ну не мог он говорить о Сириусе. Невыносимо было слышать, как дядя Вернон спрашивает: «Его крестный помер?» — и еще хуже, когда Слизнорт мимоходом упомянул его имя.
— Очень горько, — тихо сказал Дамблдор, — что вы с Сириусом так недолго были вместе. Жестокая случайность оборвала ваши отношения, а они могли стать долгими и счастливыми.
Гарри кивнул, пристально рассматривая паука, карабкавшегося по шляпе Дамблдора. Он чувствовал, что Дамблдор понимает. Может быть, даже догадывается, что, пока не пришло его письмо, Гарри почти все время лежал у себя на кровати, отказывался от еды и только смотрел в туманное окно, полное той холодной пустоты, которая у него теперь всегда ассоциировалась с дементорами.
— Просто тяжело, — сказал наконец Гарри чуть слышно, — знать, что он никогда больше мне не напишет.
У него вдруг защипало глаза, и он моргнул. Казалось глупостью признаться, но это было чуть ли не самое чудесное в его встрече с крестным — за пределами Хогвартса появился кто-то, кому небезразлично, что с ним происходит, кто ему почти как отец... А теперь уже никогда почтовая сова не принесет ему такого утешения...
— Сириус олицетворял для тебя многое из того, чего ты был прежде лишен, — мягко проговорил Дамблдор. — Естественно, что ты горюешь о нем...
— Но пока я торчал у Дурслей, — перебил Гарри более твердым голосом, — я понял, что нельзя отгородиться от всех... нельзя сломаться. Сириус бы этого не хотел, правда? И вообще жизнь слишком коротка... Вот, например, мадам Боунс или Эммелина Вэнс... Кто знает, может, следующим буду я, верно? Но если и так, — сказал он яростно и взглянул пря-мо в голубые глаза Дамблдора, блестевшие при свете волшебной палочки, — я уж постараюсь захватить с собой столько Пожирателей смерти, сколько смогу, и самого Волан-де-Морта тоже, если получится.
— Сказано истинным сыном твоих мамы и папы и истинным крестником Сириуса! — сказал Дамблдор, одобрительно хлопнув Гарри по спине. — Снимаю шляпу! Вернее, снял бы, если бы не боялся осыпать тебя пауками. А теперь, Гарри, на другую, но весьма близкую тему... Если я правильно понял, ты в последние две недели регулярно просматривал «Ежедневный пророк»?
— Да, — ответил Гарри. Сердце у него забилось чуть быстрее.
— В таком случае ты, вероятно, заметил, мягко говоря, утечку информации касательно твоих приключений в Зале пророчеств?
— Да, — повторил Гарри. — И теперь все знают, что именно я...
— Нет, не знают, — прервал его Дамблдор. — Только два человека во всем мире знают целиком содержание пророчества, касающегося тебя и лорда Волан-де-Морта, и оба они стоят сейчас в этом вонючем, полном пауков сарае. Но действительно многие догадываются, и совершенно правильно догадываются, что Волан-де-Морт посылал своих Пожирателей смерти похитить некое пророчество и что в этом пророчестве шла речь о тебе.
Далее, полагаю, я не ошибусь, если предположу, что ты никому не рассказывал о том, что тебе известно содержание пророчества?
— Нет, — ответил Гарри.
— В целом, это мудрое решение, — сказал Дамблдор. — Впрочем, я думаю, ты мог бы сделать исключение для своих друзей, мистера Рональда Уизли и мисс Гермионы Грейнджер. Да, — подтвердил он, видя изумление Гарри, — я считаю, что им следует об этом знать. Ты оказываешь им плохую услугу, скрывая от них такую важную вещь.
