— Вот вам и мисочка, товарищ майор! — сказал он, с трудом подавляя улыбку.
Инспектор заглянул в коробку — там действительно была миска, хотя и не полностью восстановленная — не доставало нескольких кусочков.
— Мастерски сделано! — сказал Табаков. — Посмотрим, что скажет мать мальчика, признает ли ее…
Пять минут спустя машина мчала его к родителям Васко. Ему надо было поговорить с ними, а затем встретиться с Зарко, которому он решил дать еще одно поручение.
Вскоре машина остановилась. Эта маленькая улица действительно была необыкновенно тихой и безлюдной. Хотя шел уже десятый час, Табаков не увидел на ней ни одного прохожего, не услышал никаких голосов. Пригретая нежными утренними лучами июльского солнца, она, казалось, никак не могла пробудиться.
Поистине, трудно было найти другую такую спокойную улицу, которая бы находилась так близко от центра города.
Внезапно Табаков вздрогнул и остановился. Как эта простая мысль не пришла ему в голову раньше? Разумеется, очень даже возможно, что бандиты не имели намерения похитить именно Васко. Может быть, они просто выбрали эту тихую и безлюдную улицу с тем, чтобы остаться незамеченными, и готовы были схватить первого попавшегося им ребенка… И вот этим первым попавшимся ребенком оказался Васко…
Все это, действительно, казалось возможным.
Взволнованный и захваченный своими мыслями, инспектор даже не заметил, как очутился во дворе у Пиронковых. Вот и маленький домик. Он подошел к двери и уже собирался постучать, как вдруг произошло нечто неожиданное. Дверь быстро распахнулась, и на пороге появился Захарий Пиронков, имевший довольно странный вид. На нем была его знаменитая вельветовая кепка, надетая немного набекрень, лицо его пылало от возбуждения, глаза радостно искрились.
— Товарищ инспектор! — воскликнул столяр. — Вас-то я и ищу!
— Что случилось?
— Пришло письмо, товарищ инспектор… О Васко…
— Как это — о Васко? — не понял инспектор.
— Да, о нем в письме написано…
Столяр сунул дрожащую руку в карман, но не обнаружил там никакого письма.
— Куда же это я девал его? — пробормотал он растерянно. — Вот растяпа!
И он принялся с лихорадочной поспешностью рыться во всех карманах, но все так же безрезультатно.
— Входите! — вдруг закричал Пиронков и юркнул в дверь.
Табаков последовал за ним. Когда он вошел в комнату, столяр держал перед самым своим носом длинный фиолетовый конверт и громко кричал, радуясь, как дитя:
— Вот оно, вот! Нашел!
Затем повернулся к жене, которая сидела на кровати и терла ладонями мокрые от слез щеки.
— Я же тебе сказал, что он жив! А ты знай голосишь!.. Покойников оплакивают, а не живых!
— Дайте-ка мне письмо! — сделал нетерпеливое движение инспектор.
Захарий Пиронков тотчас протянул конверт и уставился на Табакова посветлевшим взглядом. Письмо было написано на пишущей машинке и состояло всего из двух строк:
«Ваш ребенок вне всякой опасности. Не беспокойтесь о нем и не ищите его. Скоро он будет опять с вами».
Инспектор перечитал их несколько раз и потер лоб. Всего ожидал он в этот день, но только не этого странного письма.
— Когда вы его получили? — спросил он в замешательстве.
— Да только что… Пять минут назад.
— Кто его трогал? Кто держал его в руках?
— К-кто… никто, — запинаясь от волнения, сказал столяр. — Только я…
— А ваша жена?
— Ну и жена…
Инспектор снова пробежал письмо, затем внимательно осмотрел конверт. На нем была марка в шестьдесят стотинок со штемпелем почтамта. Над адресом — узенькая наклейка: «Спешная почта». И адрес и само письмо были написаны на пишущей машинке, одним и тем же шрифтом. Это было все, ничего другого инспектор пока что не мог обнаружить.
— Письмо пусть побудет пока у меня, — сказал он. — Вас же попрошу не выходить до обеда… К вам заглянет один из наших сотрудников.
— Товарищ инспектор, Васко ведь жив? — спросил каким-то неестественным голосом столяр. — Скажите ей, чтоб не ныла больше…
— Конечно, жив! — произнес убежденно инспектор. — И вам ничего не остается, как спокойно дожидаться…
— Ах, боже, о каком тут спокойствии можно говорить! — всхлипнула женщина. — Да был бы он только жив и здоров — уж другого ничего не хочу…
Инспектор осторожно вынул из коробки миску и положил ее на стол.
— Знакома вам эта вещь? — спросил он.
Женщина посмотрела на него в недоумении — разбитая и затем склеенная миска не говорила ей ни о чем.
— Смотрите лучше, внимательней! — сказал инспектор. — Возьмите ее в руки, не сломается…
Жена столяра осторожно взяла миску со стола и вдруг, вся зардевшись от волнения, воскликнула:
— Это та, та самая! Я узнала ее! С ней он ушел за простоквашей!
Она быстро вышла из комнаты и немного погодя возвратилась с другой, точно такой же миской — с той лишь разницей, что принесенная была совсем целой, без малейшего изъяна.
— Обе их зараз купила, помню! — сказала она. — Посмотрите-ка, одинаковые!
Минуту спустя инспектор Табаков опять шел по улице. Письмо — этот, казалось бы, такой ценный факт — не обрадовало его, а скорее даже смутило. Отвечало ли оно истине? Или же являлось просто каким-то трюком, чтобы сбить с толку, ввести в заблуждение? Могла ли быть совесть у этих бандитов, похитивших среди бела дня ребенка и причинивших его родителям такое горе! Трудно поверить, что после этого они станут успокаивать их… И, кроме того, если они написали письмо из побуждений, хоть сколько-нибудь честных, то почему же тогда они не написали сразу, а лишь на шестой день? И почему после такого промедления вдруг решили отправить письмо спешной почтой? Все было очень загадочным.
Инспектор остановился и снова внимательно прочитал письмо. Что, в сущности, означала эта фраза: «Ребенок вне всякой опасности»? Быть может, просто для успокоения, — ведь родители не могли не опасаться за его жизнь. Или же ребенку грозило что-то страшное, может, смерть… И когда опасность миновала, они написали письмо. Но кто они, эти похитители? Эти моральные уроды? Не прав ли лейтенант, говоря, что это какие-нибудь ненормальные, какие-нибудь маньяки? «Да, нужно приложить все усилия и во что бы то ни стало раскрыть тайну этого преступления!» — подумал он.
Мало-помалу, инспектор успокоился, мысли его наконец упорядочились. Разумеется, задержка могла быть вызвана и чем-нибудь другим! Например, ребенка увезли в другой город или в какое-нибудь село. Можно ли оттуда послать письмо? Это было бы очень неразумно, так обнаружилось бы местонахождение мальчика… В большом городе легче скрыть следы преступления, чем в провинции. И только когда кто-то из похитителей возвратился оттуда, письмо было отправлено и притом даже спешной почтой.
С головой, полной таких мыслей, инспектор Табаков отправился к Зарко. Мальчик был дома. Увидев инспектора, он с радостным криком вскочил на ноги.
— Товарищ инспектор! Ну как, вы открыли еще что-нибудь? Обнаружили бандитов?
Табаков пристально посмотрел на него.
— Сейчас ты узнаешь все, — медленно проговорил он. — Хоть это и запрещено, но тебе я расскажу… Буду считать тебя непосторонним человеком… а своим помощником…
Лицо мальчика порозовело от удовольствия. Не спеша, инспектор осведомил его о своих последних открытиях. Зарко слушал разинув рот.
— Вот здорово! — воскликнул он. — Теперь я уверен, что вы его схватите!
— Зарко, мне опять нужна твоя помощь! — осторожно начал инспектор. — И не только твоя, но и твоих товарищей…
Зарко весь загорелся любопытством.
— Какая помощь?
— Речь идет о человеке в желтых ботинках… Он может снова появиться. Вообрази, что ты на улице и видишь его — стоит и ждет. Что ты сделаешь?
— Сразу же позову милиционера! — заявил с жаром Зарко. — Он его немедленно арестует!
— На вашей улице нет милиционера.
— На бульваре есть! — поспешно отозвался мальчик. — Я точно знаю, где он стоит.
— Хорошо… Ты идешь на бульвар и возвращаешься с милиционером. И что? Смотришь — человека и след простыл.
— Верно… — уныло произнес Зарко.
Инспектор усмехнулся.
— Выходит, что это рискованно, — сказал он. — Есть другой, более надежный способ…
— Выследить его?
— Именно! — ответил с довольным видом инспектор. — Надо выследить его… И, конечно, действовать при этом очень осторожно, не выдавая себя. Ни в коем случае человек не должен почувствовать, что за ним следят. Поэтому надо тщательно маскировать свои намерения. Быть от него совсем близко и в то же время оставаться незамеченным. Это не так уж трудно — ты мальчик и вряд ли вызовешь у него подозрения. Если он сядет на трамвай, то и ты за ним. Понятно?
