— Как вам не стыдно?! — закричала девочка. — Вы же большой, а он…
Роман облизнул разбитые губы, поднялся на ноги и неожиданно снова бросился на Пестрецова. Тот, не ожидавший этого, отпрянул и, видно, оступился. Падая, он увлек за собой мопед. Егор пружинисто вскочил и сгреб Романа за воротник. Рубашка затрещала. И Роман почувствовал, что его правое ухо попало в железные клещи.
— Не бить же тебя, несмышленыша, — цедил Егор. — Я тебе все ухи откручу… — Пальцы его тискали, кромсали ухо. Роман с трудом сдерживался, чтобы не закричать от боли. Сильнее боли его терзало унижение: на глазах у девчонки его дерут за уши, как малолетку… Уж лучше бы Егор ударил кулаком.
И тут его удивила Майя. Она кошкой бросилась на Егора, вцепилась в его рукав.
— Вы… вы зверь! — кричала она. — Отпустите его!
Пестрецов ослабил хватку, и Роман вырвался. Невольно ощупал ухо. Ему показалось, что оно стало огромным, как у слона, и налилось кровью. На глазах выступили непрошеные, предательские слезы.
— Какая отчаянная собачка, — ухмылялся Егор. — А ежели бы рукав оторвала? Рубашка-то у меня новая, весной только купленная… Пришлось бы твоему дедушке разориться… Иль он, говорят, профессор, богатый?
— Я не хочу с вами разговаривать, — сказала Майя и повернулась к Роману. — Уйдем отсюда!
Роман стоял, опустив руки, и отрешенно смотрел прямо перед собой. Бывают в жизни человека такие унизительные мгновения, когда он бессилен что-либо сделать. А как хотелось бы ему броситься на Егора…Раз! Раз! — сокрушительным ударом в челюсть свалить этого верзилу на землю…
— Надо бы еще поучить тебя маленько, да дело такое… Успеется, — сказал Егор, разворачивая мопед.
— Он отобрал твой мопед? — взглянул Майя на Романа.
Тот ничего не ответил, только нижнюю губу прикусил.
— Это же грабеж! — воскликнула девочка.
— Мопед-то мой, — улыбнулся Егор. — Я за него свои кровные заплатил… И дарить его пока никому не собираюсь.
— Вы не зверь, — сказала Майя. — Вы в сто раз хуже…
— Болтушка! — сквозь зубы проворчал Пестрецов.
Он завел мопед, вскочил на седло и, описав вокруг ребят круг, остановился.
— Сетку-то я нашел, — сказал Роману. — Недалече от берега была потоплена… И камень в ней завернут. Ну, ладно, утопил… А зачем же рвать, резать? Негодная теперь сетка-то, барахло…
— Зачем вы нам все это говорите? — сверкнула на него глазами Майя.
Егор дал газ и укатил. На том самом мопеде, который Роман и Гришка Абрамов целый месяц ремонтировали.
Майя подошла к Роману совсем близко и, достав из кармана платок, стала вытирать кровь с губы.
— Егор правду сказал: мопед его, — выдавил из себя Роман. — Он его в речку выбросил, а мы с Гришкой — вот дураки! — подобрали и отремонтировали. Как будто не знали Егора Пестрецова!.. А сетка его тю-тю! — улыбнулся разбитыми губами Роман. — Теперь ее не починишь…
ПРОИСШЕСТВИЕ НА СТАРОЙ ВЫРУБКЕ
Произошло это в полдень на старой расчищенной вырубке.
Святославу Ивановичу прислали из лесопитомника посылку с семенами сибирской сосны и кедра. Мальчики лопатами и мотыгами рыли длинные ровные борозды на подготовленной лесной площадке, а девочки кидали в землю и закапывали драгоценные семена. Поливали лунки водой, смешанной с удобрениями, которую привозил леспромхозовский водовоз.
Разомлевшие от жары ребята работали молча. Худощавый Виталька Гладильников загорел до черноты, а вот к Лешке Дьякову загар приставал плохо. Один раз он сгорел — на плечах и спине вся кожа слезла — и теперь работал в рубашке. Девочки тоже не снимали своих сарафанов и платьев, чем немало удивляли Майю. Она работала в одном купальнике. В Ленинграде не так-то уж часто можно позагорать на солнце, а тут такая благодать! Майя покрылась ровным корич невым загаром. Ее светлые волосы выгорели добела.
Неожиданно тишину нарушил громкий крик: «Змея-я!». Кричал тихий, незаметный паренек Семен Горшков. Он копал борозду у самой кромки леса. Увидев змею, зайцем отпрыгнул в сторону и выронил лопату. К нему со всех сторон устремились мальчишки. Послышались возгласы: «Где она?! Бей ее! Лопатой, лопатой! Не по хвосту, по башке!»
Майя поставила на землю коробку с семенами и подбежала к ребятам, окружившим старый пень. Молча и сосредоточенно они лупили по земле сучьями, лопатами, мотыгами.
— Стойте! — воскликнула девочка. — За что вы ее?!
Ребята нехотя расступились. Лица у всех ожесточенные, глаза блестят. А девочка, растолкав их, нагнулась над искромсанной змеей. Перерубленная лопатой, она все еще дергалась, извивалась.
— Зачем вы так? — Расстроенная Майя с укором глядела на мальчишек.
— Это же змея, — сказал Лешка Дьяков. — Хотела, гадина, под пень, да я ей хвост лопатой прищемил!
— Дурак ты, — сказала Майя. — Ну и пусть бы уползла. Змеи миллионы людей вылечили от разных тяжелых болезней. Их специально разводят в террариумах и добывают их яд. Разве можно убивать змей?
— Я шесть штук порезал, — ухмыльнулся Лешка. — Все змей убивают.
— И зря, — сказала Майя. — Они никому вреда не приносят, а польза от них огромная.
— Выходит, все мы тут дураки, — сказал Роман. — Сколько змей палками поубивали!
— И верно, змея никогда первой не нападает, — заметил Никита. — Зашипит и деру!
Когда все разошлись по своим местам, Тоня Яшина сказала:
— И охота тебе из-за каждой твари расстраиваться? Ну убили гадюку, туда ей и дорога.
Майя нагнулась и подняла блестящего изумрудного жука. Положила его на ладонь и стала с интересом рассматривать. Светлые глаза ее оживились, на губах появилась улыбка.
— Ты посмотри какой он красивый, — сказала она. — Какие крылья, подкрылышки, усики с веточками… А ноги? Три пары и все из отдельных сочленений. Голова, нос с клювом, глаза… Ни один самый искусный мастер не сделает такого! А что стоит взять и наступить на него? И не останется ничего, только мокрое место.
— Я боюсь жуков, — поморщилась Тоня. — Они кусаются.
— Таких жуков, которые кусаются, я не встречала, — сказала Майя и, подняв вверх раскрытую ладонь, стала наблюдать за тем, как изумрудный жук, дойдя до кончика пальца, остановился, присел на задние ножки, раскрыл твердые надкрылья, потом расправил блестящие слюдянистые крылья и, будто включив зажужжавший моторчик, вертикально взлетел вверх.
— Красиво, правда? — с улыбкой взглянула Майя на подругу.
— Чудачка ты! — усмехнулась та. — Жук он и есть жук. Букашка. Что в нем красивого?
Майя подошла к Дьякову, неподалеку копавшему землю, положила в лунку семя. Лешка поддел лопатой землю и засыпал. Майя выпрямилась и посмотрела ему в глаза.
— Извини, что обозвала тебя… — сказала она. — Это я сгоряча… Ну, чем помешала людям змея?
— Да вот подвернулась, — усмехнулся Лешка. — Я как увижу змею, так сразу за палку…
— Не трогай ты их, Леша!
— Не буду теперь, пускай живут, — сказал Дьяков. — Я и в ястребов и в сов палил из ружья… Не знал, что они тоже пользу приносят.
— Хочешь, дам тебе книжки о природе, о животных?
— Я больше про войну люблю, — признался Лешка. — Ну, да ладно, принеси, почитаю… Только я долго читаю…
— Читай, читай, мне не к спеху… — улыбнулась Майя.
— Потом мне дашь, — сказал Виталька Гладильников, слышавший этот разговор.
— Я тебе дам книжку про морских животных, — предложила Майя. — Про китов, акул, кальмаров.
— Я такие люблю, — сказал Виталька.
По бору шел человек. Резиновые подошвы охотничьих сапог мягко вдавливались в зеленый мох. На плече дулом вниз — охотничье ружье. Оба курка взведены. Вороненый ствол поблескивал, деревянное ложе лоснилось. Впереди человека летела сорока и пронзительным стрекотанием предупреждала все живое: «По лесу идет враг! Прячьтесь! Человек с ружьем!»
И ничто живое не попадалось на пути охотника. Напрасно он обшаривал глазами вершины деревьев: не притаился ли где рябчик или глухарь? Прислушивался к малейшему шороху: не выскочит ли из-за кустов вспугнутый заяц-русак? Не метнется ли в сторону маленькая пятнистая косуля? Не пересечет ли охотничью тропу длинноногий красавец лось?..
Бор кончился, и человек вышел к Уклейке. Отсюда за перелеском виден поселок. И тут человек услышал частое постукивание. В негустом перелеске возвышались несколько высоченных красноватых сосен, и работяга-дятел трудился на одной из них, отыскивая в коре вредных насекомых и личинок. Пестрый, с красной грудкой,
он цепко оседлал корявый ствол и долбил-долбил крепким клювом. Вниз сыпалась белая труха, мелкие сучки. Дятел слышал, что кричала сорока, но это его не касалось. В дятлов не стреляют. Все знают: большой пестрый дятел — полезная птица, лесной доктор.
