Но останься она сейчас, все равно придется поехать на следующей неделе или через неделю. С возвращением домой она сможет тянуть не дольше трех недель, пока не начнутся рождественские каникулы. Хотя так она рискует испортить себе отдых. Лучше пережить трепку как можно быстрее.
Сырой холод с реки пронизывал насквозь. Штеффи осталась на палубе и простояла там довольно долго. Если серьезно простудиться, до температуры, может, тетя Марта пожалеет ее и не будет сильно ругать.
На пристани ее никто не ждал. Штеффи посмотрела на причал «Дианы», но он пустовал. Значит, дядя Эверт в море. Не повезло, он всегда становился на сторону Штеффи, когда тетя Марта на нее сердилась.
В полном одиночестве Штеффи отправилась в поселок. Уже смеркалось, вокруг не было ни души. Где-то вдалеке навстречу Штеффи шли две фигуры, большая и маленькая. Подойдя ближе, она увидела тетю Альму и Нелли.
— Штеффи! — воскликнула Нелли и бросилась ей навстречу.
Штеффи обняла младшую сестру.
— Это правда, Штеффи? — спросила Нелли. — Неужели да?
— Что?
— Что ты в городе ходила в кино?
Выходит, все уже в курсе. Надежда, что фрекен Хольм ничего не рассказала, исчезла.
— Все равно я не считаю тебя плохим человеком, — сказала Нелли. — Я сказала это всем в воскресной школе.
— С приездом, Штеффи, — сказала тетя Альма. — Но ты на всякий случай приготовься.
Тон тети Альмы заставил Штеффи испугаться всерьез. Вдруг для тети Марты поход в кино такой тяжкий грех, что она больше не позволит Штеффи оставаться среди городских «соблазнов»? Вдруг ей придется бросить учебу?
— У Марты разболелись ноги, — сказала тетя Альма. — Поэтому она не смогла приехать за тобой на велосипеде. Нелли очень хотелось встретить тебя, но я не решилась отпустить ее одну в такую темень.
Штеффи почти не слышала тетю Альму. Мысли в ее голове бурлили. Что скажет тетя Марта?
Штеффи рассталась с тетей Альмой и Нелли у их дома, пообещав навестить сестру завтра. Остаток долгого пути домой она шла как можно медленнее, хотя сырой ветер с моря заставлял ее спешить к домашнему теплу.
Забравшись на вершину холма и увидев белый домик у подножия горы, она, как всегда, остановилась. Далеко в море поблескивал красным светом маяк. Темнота стала такой густой, что линия берега и море были едва различимы.
В кухонном окне горел свет. Там ее ждала тетя Марта. Штеффи открыла входную дверь и почувствовала запах жареной скумбрии. Первое время на острове ее тошнило от рыбы, которую подавали несколько раз в неделю. Потом она привыкла. Сейчас Штеффи ела рыбу с удовольствием, хотя все еще боялась подавиться костью.
Тетя Марта стояла у плиты.
— Разогреваю тебе ужин, — сказала она. — Альма позвонила и сообщила, что ты идешь.
Колени тети Марты были забинтованы поверх чулок. Когда она направилась к раковине, чтобы слить воду из кастрюли с картошкой, стало заметно, что ей тяжело ходить.
— Давайте я это сделаю, — сказала Штеффи, — А вы можете посидеть и отдохнуть.
— Все сидеть и сидеть, — проворчала тетя Марта. — На том свете отдохну. Тем более, все уже готово.
Она дала Штеффи тарелку с рыбой и картошкой и стакан молока. Пока Штеффи ела, тетя Марта сидела за столом напротив нее, не говоря ни слова о кино. Она рассказала о боли в коленях, о том, что это, наверное, ревматизм и что Сильвия перейдет из школы в торговое учебное заведение.
Как только Штеффи поела, тетя Марта сказала:
— Теперь помой посуду, а затем приходи в комнату. Мы должны поговорить.
Пока Штеффи наводила порядок, тетя слушала в комнате радио. Передавали вечерние молитвы.
Штеффи вымыла посуду, вытерла ее и поставила в шкаф. Она тщательно протерла кухонный стол, мойку, плиту и подмела пол. Наконец мыть и убирать стало нечего. Она больше не могла тянуть время.
Вечерние молитвы закончились, и тетя Марта выключила радио. Она сидела прямо, опираясь локтями на стол и сцепив пальцы в замок. На столе лежала толстая семейная Библия.
— Иди сюда, — сказала она. — Садись.
Штеффи опустилась на жесткий стул напротив тети Марты.
— Ну, — сказала тетя Марта, — ты наверняка знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить.
Ее слова прозвучали как утверждение, а не как вопрос, поэтому Штеффи ничего не ответила.
— Три недели назад, — продолжила тетя Марта, — фрекен Хольм ездила в Гётеборг навестить свою сестру. Они вместе ходили в кино. Выходя после фильма, фрекен Хольм видела тебя с двумя девочками у кинотеатра. Это так?
Штеффи кивнула.
— А теперь я тебя спрашиваю, Штеффи: ты была в кино?
Как легко было бы ответить "нет"!
"Нет, я не была в кино. Я гуляла с подругами, и мы остановились у кинотеатра посмотреть на афиши. Там мы случайно встретили фрекен Хольм, и она решила, что мы тоже смотрели фильм". Тетя Марта знает эту особу, знает, что та болтает так, что невозможно вставить ни слова.
Тетя Марта дала ей шанс выкрутиться при помощи лжи. Но ей этого не нужно.
— Да, — сказала Штеффи, — я смотрела фильм. Еще я была на концерте.
— Хорошо, — сказала тетя Марта. — Ты не лжешь, и это делает тебе честь. Но более года ты была членом пятидесятнической церкви, и ты знала, что мирские удовольствия запрещены. Ты совершила грех, и я надеюсь, ты раскаиваешься.
Теперь можно было сказать: "Простите, мне очень жаль, я никогда больше так не буду". Но в глубине души Штеффи чувствовала, что тетя Марта не права.
— Как же так? — спросила она. — Я не понимаю. Я ходила в кино с мамой и папой с самого детства, много раз в год, если показывали что-нибудь подходящее для детей. Неужели вы думаете, что мои родители взяли бы меня с собой на что-нибудь плохое? Неужели вы считаете, что они плохие люди?
Тетя Марта долго смотрела на нее, не говоря ни слова. Наконец она кивнула, медленно и задумчиво.
— Я понимаю, — произнесла она. — Нет, я не считаю твоих родителей плохими людьми. Я знаю, что они не такие. Теперь я понимаю, в чем дело, и должна найти выход. Поэтому мы обсудим это завтра. Можешь идти в свою комнату.
Тетя Марта сказала, что должна найти выход, это означало, что ей нужно поговорить с Богом. Должно быть, он отвечал ей каким-то образом.
На следующий день тетя Марта и Штеффи отправились в пятидесятническую церковь. Тетя Марта больше ничего не говорила о кино, а Штеффи с тревогой терялась в догадках, что же должно произойти.
Ученики воскресной школы уже выходили. Нелли подбежала к сестре.
— Теперь тебя исключат? — спросила она. — Говорят, что тебя должны исключить.
— Я не знаю, — ответила Штеффи. — Я ничего не знаю.
Штеффи осталась ждать у закрытой двери, пока тетя Марта беседовала с теми, кто устроил собрание. Наконец дверь открылась.
— Теперь, Штеффи, можешь войти, — сказала женщина.
За столом сидели пятеро: четверо мужчин и женщина, которая ее впустила. Тетя Марта сидела у края стола, немного поодаль от других. Свободного стула не было, и Штеффи осталась стоять у двери.
— Значит, ты ходила в кино, — сказал один мужчина. Должно быть, новый пастор.
— Да.
— Разве ты не знаешь, что это грех перед Господом Богом?
Тетя Марта поспешно повернулась к Штеффи. По ее лицу Штеффи поняла, что нужно ответить.
— Знаю.
"Согласно вашей вере", — подумала она, но сжала губы, чтобы не вымолвить ни слова.
— Будь ты года на два старше, тебя бы исключили из общины, — сказал пастор. — Но, поскольку ты так юна и состоишь в общине довольно недолго, мы решили на этот раз проявить снисходительность. Твоя приемная мать тепло отзывалась о тебе, и мы не хотим судить слишком строго. Но если подобное произойдет еще раз, мы не будем такими покладистыми. Ты поняла?
— Да.
— Тогда можешь идти.
Возвращаясь домой, тетя Марта сказала:
— Я никогда раньше так не думала, но даже Господь должен когда-нибудь давать поблажку.
Затем они отправились к тете Альме на чашечку воскресного кофе.
Перед посадкой на пароход тетя Марта сунула Штеффи белый конверт.
— Вот деньги на подарки к Рождеству от нас с Эвертом, — сказала она. — Купи цветы жене доктора, не забудь! Наверняка ты захочешь подарить что-нибудь своим подругам из Гётеборга. И, разумеется, Нелли с Верой.
Конверт был тонким и легким, должно быть, там лежала купюра, пятерка. Штеффи сразу же захотелось вскрыть конверт, но тетя Марта убрала его в сумку и сказала:
— Не доставай деньги сейчас, не то потеряешь их по дороге. Подожди, пока не доберешься.
На борту Штеффи все же достала конверт и вскрыла его пальцем. Осторожно извлекла из него купюру.
Целая десятка!
Так много денег у нее никогда еще не было с тех пор, как она приехала в Швецию, не считая стипендии на учебники. Ее карманные деньги обычно состояли из монеток в двадцать пять или пятьдесят эре, и лишь иногда бывала одна крона.
