И это очень, очень сильно нервировало Снейпа.
Более того, он с трудом мог позволить себе отвлекаться еще и на эту проблему. В данный момент он пытался придумать план избавления от этого идиота Фаджа, и он рассчитывал, что Малфой, по меньшей мере, сохранит нейтралитет. Отставка Фаджа задача не из легких, но если Малфой активно воспротивится ей, то это создаст множество серьезных осложнений. Снейп надеялся, что он сможет убедить Люциуса не принимать ничью сторону, и это бы сработало, сохрани Малфой свой настрой «поживем увидим». Однако слова (и поступки) Добби ясно давали понять, что Люциус решил сыграть собственную партию, и вряд он добровольно согласится снова стать сторонним наблюдателем.
Однако если Фадж все еще будет у власти, когда план Малфоя будет раскрыт, то рассчитывать на Люциуса не приходится… Не лучше ли как можно скорее добиться отставки Фаджа, даже если это означает одновременную атаку на Люциуса? Но как?
Его собственное прошлое ставило его в крайне уязвимое положение. Малейший намек на сомнительное поведение и объявится целая толпа авроров и других правительственных агентов, которые десять лет мечтали упрятать его в Азкабан. Но кто же остается? Он предполагал, что можно связаться с Мародерами, но устраивать розыгрыши над магглской семьей – это одно дело, а сделать мишенью Министра магии – совсем другое. Нет, Снейп приложил слишком много усилий, чтобы восстановить доброе имя Блэка в Волшебном мире. Он не собирался ставить под угрозу статус шавки, не говоря уже о том, что если станет известна роль Люпина в подобном плане, то истеричная волшебная публика (распаленная идиотской прессой) увидит в этом тайный заговор оборотней с целью свержения правительства. В лучшем случае, это будет означать немедленный смертный приговор Люпину, а у Снейпа нет никакого желания вытаскивать еще одного Мародера из Азкабана.
В конце концов, он решил, что лучше всего перегруппировать свои силы и ничего не предпринимать в ближайшее время. Не зная, в чем состоит план Малфоя, будет глупо бросать все ресурсы на одну или другую кампанию. Лучше позволить событиям развиваться естественным образом, сохраняя постоянную бдительность. Но и выдавать свои опасения тоже не стоит. Иногда самая эффективная стратегия – вести себя как ни в чем не бывало, одновременно не спуская глаз с противника.
Впрочем, нервничать от этого он меньше не стал.
Еще одним поводом для беспокойства Снейпа стало странное поведение одной из первокурсниц Слизерина. Джонс и другие старосты обратили на это внимание и старались разговорить Паркинсон, но она отвергала все их попытки. Старосты сообщили, что серьезных ссор с одноклассниками у нее не было, как и признаков неразделенной влюбленности – до своей самоизоляции Паркинсон целиком и полностью была сосредоточена на Драко Малфое, но теперь она обращалась с ним с такой же вежливой отстраненностью, что и со всей остальной школой.
Джонс с пристрастием допросила Малфоя, подозревая, что он задел чувства девочки, но тот категорически отрицал что-либо помимо своей обычной заносчивости – другие слизеринцы подтвердили его слова. Джонс не доверяла показаниям Крэбба и Гойла, но заявление Малфоя также поддержали Гарри, Рон, Гермиона и Невилл. Даже Пэнси не сказала о Драко ничего дурного, а Джонс была уверена, что она бы не удержалась от жалоб в его адрес, если бы ее перемены настроения были вызваны эгоизмом мальчика.
Снейп пытался поговорить с Паркинсон, но потерпел такую же неудачу, как и его старосты. Девочка была отстраненной и игнорировала общение с другими учениками, и в то же время было в ней что-то, отличавшее Пэнси от обычной первогодки с тоской по дому. Он предложил Паркинсон навестить своих родителей на выходных – обычное решение для депрессивных первокурсников, которым не хватает дома, родителей и домашних питомцев (не обязательно в этом порядке), но девочка вежливо отказалась. Значит, тоска по дому исключена.
Он отправил сову с письмом ее родителям, пытаясь понять, не переживает ли девочка из-за каких-то проблем в семье – умирающий дедушка или ссора между отцом и матерью. Однако родители отрицали нечто подобное. Старшие Паркинсоны были снобами-чистокровками с массой предрассудков и в придачу Пожирателями смерти, но в любви к дочери им не откажешь, и они были искренне обеспокоены ее проблемами в школе.
Снейп решил, что если состояние девочки, которая казалась все более неуравновешенной, не улучшится до следующей недели, то он прикажет ей отправиться к Поппи. Помимо тщательного медицинского осмотра медиведьма сможет поговорить с Пэнси как женщина на тот маловероятный случай, если это – Снейп содрогнулся – какие-то чисто девичьи трудности.
А ведь еще оставались уроки, которые нужно вести, коридоры, которые нужно патрулировать, а также некий лохматый негодник, за которым нужен глаз да глаз. Гарри, тем временем, так и не отказался от вредной привычки вызывать у отца леденящий душу ужас невинными вопросами.
«Пап? А ты когда-нибудь слышишь чудные голоса?» - спокойно спросил у него паршивец однажды вечером, когда они вдвоем нарезали ингредиенты. После раскрытия проделок эльфа Снейп старался не выпускать мальчика из виду. Он не был уверен, что Гарри нуждается в дополнительной поддержке, но, зная о таинственном плане Малфоя, он сам хотел круглосуточно знать о местонахождении паршивца.
Снейп каким-то чудом ухитрился не отрубить себе палец. «Прошу прощения? – спросил он, ничем не выдавая своего волнения. – Чудные голоса?»
«Ага, знаешь… не чудные в смысле чуда, а чудные в смысле странные».
«И что говорят эти чудные голоса?» - спросил он максимально равнодушным тоном. С таким кошмарным детством как у Гарри кому угодно понадобятся услуги психического целителя, но все-таки слуховые галлюцинации – поистине зловещий первый симптом.
Гарри немного нахмурился, продолжая работать ножом. «Всякие странности. Ну, знаешь, вроде «кровь», «убивать» или «умри»… Как будто кто-то жутко злится».
Снейп лихорадочно соображал. Конечно, у мальчика накопилось много вытесненного гнева на своих отвратительных родственников. «При каких обстоятельствах ты обычно слышишь голоса?»
Гарри задумался над вопросом. «Ну, обычно вечером, когда пора спать, и я очень устал».
Возможно, для Гарри это способ выразить злость, подумал Снейп. Или это начало раздвоения личности? Послушный ребенок, который хорошо себя ведет и любит учиться, днем, и злой, забитый, мстительный ребенок, который чувствует, что может выйти на поверхность только ночью? Нужно ли ему поговорить с Поппи, или это вопрос вне ее компетенции? Лучше ли обратиться в святой Мунго? Возможно, надо искать специалиста за рубежом, эксперта по педиатрическим последствиям насилия?
«Они хуже всего, когда, эм, когда я…» - Гарри смущенно замолчал.
«Когда что?» - уточнил Снейп. Когда у мальчика выдался плохой день в школе? Когда что-то напомнило ему об обращении тех магглов?
«Ну, когда я так устаю, что забываю делать те упражнения на релаксацию, которые ты мне показал, - признался Гарри. – Обычно я делаю их утром и вечером, как ты мне и сказал, но иногда – например, после квиддича – я просто сразу засыпаю».
Снейп как мог пытался скрыть свое смятение. Конечно, окклюменция (которую Гарри считал «упражнениями на релаксацию») способна укреплять шаткий рассудок, но даже она не сможет предотвратить неизбежное. Очевидно, что Гарри нуждается в срочной медицинской помощи.
«Думаю, на сегодня достаточно, - объявил он. Нужно отправить паршивца в Башню, пока Снейп не потерял способность скрывать свои истинные эмоции. – Что касается твоих «чудных голосов», то тебе следует чаще и старательнее делать мысленные упражнения, и тогда голоса оставят тебя в покое». По крайней мере, на какое-то время.
«Хорошо, папа», - бодро согласился Гарри.
Как только паршивец ушел, Снейп провел по лицу трясущейся рукой. И как он сообщит такие новости Альбусу?
Глава 49
В конце концов, Снейп решил ничего не говорить Альбусу.
Хотя он был вполне уверен, что директор захочет знать, если у Мальчика, который выжил, появятся первые симптомы серьезного психического заболевания, Снейп считал, что пока еще рано делиться подобной информацией. Ведь официально он все еще не получил опеку над мальчиком, и если Гарри будет поставлен формальный психиатрический диагноз, будь он магглским или магическим, то шансы оформить усыновление станут призрачными. Нет, Гарри не попадет в программу лечения по выбору Альбуса, и Снейп больше не собирался слепо доверять суждениям Дамблдора. Сначала он дождется завершения процедуры усыновления, потом отведет Гарри на обследование, не поднимая лишнего шума, лучше всего за рубежом, а потом уже решит, кому и что говорить.
Ему просто придется внимательнее следить за мальчиком, чтобы вовремя заметить ухудшение симптомов. Он убедил Минерву дать мальчику несколько дополнительных уроков трансфигурации под предлогом того, что мальчик проявил исключительные способности к предмету. Она отнеслась к этому скептически, но согласилась. Снейп сказал Гарри, что это необходимая подготовка для анимагических уроков с Сириусом, когда мальчик станет постарше, и паршивец на это купился.
