— Да это мы уже слышали! — с досадой прервала его женщина с книгой.
Она подошла к Лидусе, погладила ее по голове и мягко сказала:
— Девочка, вам не следовало этого делать! Вы могли бы нам все рассказать, а не устраивать это похищение…
Лидуся утерла слезы ладонью, которая, видно, была не слишком чистой, потому что щеки сразу стали грязными.
— Да, как же! Разве вы станете нас слушать? — с жаром заговорил Панчо. — Чтобы вас, взрослых, заставить обратить на нас внимание, нам приходится вас похищать!.. Пусть даже с помощью игрушечных пистолетов!
И он рассказал о своем отце, который придумывает новые модели обуви, и о своей матери, которая вечно торопится и которую интересуют только витрины и картины, и о своей бабушке-активистке, для которой главное, чтобы внуки съели весь завтрак, обед и ужин и чтобы не простудились, а чтобы поиграть с ними, так об этом и речи быть не может…
Пассажиры слушали его молча: толстый Власакиев отирал пот с лица огромным клетчатым платком, инспектор Пантифлюшек задумчиво попыхивал трубкой, женщина с книгой, опустив глаза, ковыряла носком туфли пыльную землю, Макрев пощипывал свой единственный ус, шофер Спас почесывал в затылке, а пассажир в выпачканной машинным маслом одежде снова вытащил из кармашка ковбойки гаечный ключ и перекладывал его из одной руки в другую… Только Средний Начальник Гюлеметов, грозно нахмурив брови, время от времени машинально грозился, что он проучит гадких детей, что они его на всю жизнь запомнят и вообще пожалеют о том, что им в голову пришла мысль похитить автобус для того, чтобы поиграть с уважаемыми взрослыми гражданами в индейцев и космонавтов.
Словом, было самое время, чтобы кто-то из взрослых сказал:
— Дети, давайте поговорим как взрослые!
И это было сказано женщиной с книгой. Совсем по-дружески. Кажется, она даже погладила Панчо по голове.
— А зачем нам говорить как взрослые! — прервала ее Лидуся. — Давайте поговорим как дети!
— Да нам давно известно, о чем пойдет речь, когда предлагают «поговорить как взрослые»! — вмешался Панчо. — Вы начнете объяснять, что мороженое есть вредно, или что нужно вовремя ложиться спать, или что мы опять останемся вечером одни, потому что вам непременно надо сходить в кино или в гости. Мы по горло сыты такими разговорами!
И что вы думаете в этот момент случилось? Случилось нечто очень веселое и радостное!
Глава четырнадцатая. В сущности, взрослые не всегда вполне взрослые
Помните, мы с вами уже выяснили, что, шофер Спас с одной стороны, был взрослым, но с другой — не таким уж взрослым, чтобы не оставаться ребенком. Сейчас Спас вдруг подпрыгнул несколько раз на одной ножке и указал рукой на кусты:
— Панчо, Панчо, погляди-ка! Что там за копья торчат! Что это за люди на конях?! — вскричал он. — А какие воинственные крики они издают! Мне кажется, хахохихиландцы готовятся к атаке!
Пассажиры прислушались, но не услышали никаких криков.
— И этот тоже сошел с ума! — презрительно заключил товарищ Гюлеметов.
— Эй, шофер, что ты там болтаешь! Я не вижу никаких копий! Не слышу никаких голосов!
— Ого, Панчо! Смотри, хахохихиландцы вытащили свои томагавки и вот-вот нападут на нас! — не обращая никакого внимания на презрительную реплику Среднего Начальника Гюлеметова, продолжал кричать шофер Спас. А потом он поднял с земли палку, уселся на нее верхом, как на лошадь, взял в руку другую палку и принялся размахивать ею, словно саблей.
— По коням! — скомандовал он.
— Вы решили с нами поиграть? — встрепенулся Панчо. Глаза его так и заблестели.
— А что?! — осклабился шофер Спас так, что сверкнули все его белоснежные зубы, а среди них один золотой.
— Стало быть, будем играть в ковбоев и хахохихиландцев!? — не верил своим глазам Панчо.
— Именно так! — кивнул шофер Спас и поскакал на своем коне по поляне. — Апахи, за мной!
Панчо, разумеется, тут же схватил другую палку, сел на нее верхом и тоже поскакал, размахивая саблей.
— Вперед! Вперед! Гоп! Гоп!..
И вот они уже углубились в джунгли, держа оружие наизготовку…
Толстый дядечка Власакиев потер ладошами обнаженную грудь и подошел к окошку, с которого свисала его голубая рубашка. Снял ее, разгладил рукой и с сожалением оглялел надпись: «SOS, нас похитили!»
— Ничего страшного, губная помада легко отстирывается! — сказала ему женщина с книгой.
Все так же молча гражданин Власакиев натянул на себя рубашку, подошел к Лидусе и… неожиданно погладил ее по голове. Да, да, вы не ошиблись, он погладил ее по голове. Поди разбери этих взрослых, в сущности, они не такие уж плохие, просто иногда об этом забывают. Погладил, значит, толстый Власакиев нашу Лидусю по голове, а потом сказал, указывая на ржавый грузовик:
— Значит, это космическая ракета?
— Ага, четырехступенчатая! — кивнула ему Лидуся.
— Бабушка, можно мне поиграть в космонавтов? — спросила одноусая внучка.
— Поиграй, деточка, поиграй! — разрешила бабушка.
Внучка-сержант схватила Лидусю за руку:
— Хочешь, девочка, мы полетим с тобой на Марс? — предложила она.
— Да, дети, поиграйте, поиграйте! — добродушно заулыбалась старушка-инспектор уголовного розыска.
Вам, конечно, уже стало ясно, что наш детектив Пантифлюшек очень походил на шофера Спаса. То есть, он одновременно был и взрослым, и ребенком. — Его сын — Лука Александров Пантифлюшек — давно уже вырос, женился и даже имел младенца по имени Миче. Этакого розовощекого младенца, который, стало быть, приходился инспектору внучкой.
Инспектор любил говорить:
— Вот выйду я на пенсию и целыми днями буду возиться с Миче. Буду возить ее в колясочке, а когда она вырастет, буду рассказывать ей сказки, учить ее говорить, собирать цветы и плести из них венок. А когда мы поедем к морю, стану с ней строить песочные замки, плескаться в воде и плавать на надувном матраце…
Словом, этот инспектор Пантифлюшек был во всех отношениях очень приятным и добрым человеком. Так что он с умилением посмотрел вслед своему помощнику и Лидусе, которые, взявшись за руки, бегом бежали к четырехступенчатой ракете…
— Значит, космический корабль? — задумчиво покачал головой краснощекий пассажир Власакиев.
— А масло у него не течет? — спросил пассажир в выпачканной одежде.
— Ни капли! — крикнула с борта космической ракеты-грузовика Лидуся.
Мрачный пассажир улыбнулся — в первый раз с начала этой истории. Оказалось, что у него очень приятная улыбка.
— Ох, как я вам завидую!
— Раз не течет, значит, можно слетать на какую-нибудь планету! — засмеялась женщина с книгой. Я давно мечтала прокатиться по космосу! Сколько раз говорила себе: «Ах, мне непременно нужно заглянуть в космос!» — но все никак не могла выбрать время…
— Значит, и вы хотите поиграть с нами? — обрадованно кинулась к ней Лидуся.
— А почему бы и нет?! — ответила женщина и обратилась к выпачканному машинным маслом пассажиру: — Вы поведете ракету?
— С удовольствием! — согласился он. — Раз из двигателя не течет машинное масло, очень буду рад!
— И я хочу посмотреть на космос! — немного конфузясь, сказал толстяк Власакиев, который к этому времени застегнул пуговки своей голубой рубашки с надписью «SOS, нас похитили!». — Вы меня возьмете в свою ракету?
— Вы еще спрашиваете! Идите скорее! — крикнула Лидуся.
Все гуськом направились к четырехступенчатой космической ракете.
— Но какая же это ракета! Это же просто старый разбитый и ржавый грузовик! — кричал им вслед товарищ Гюлеметов.
— Ракета! Ракета! И то одна из самых скоростных! — не соглашалась с ним женщина с книгой. — Почему бы и вам не прокатиться с нами?
— Что я, сумасшедший? Чего доброго, выпачкаю свой костюм! — ответил ей пискливым голосом товарищ Гюлеметов. — А вы, я вижу, совсем позабыли о своей прическе? Ведь сами же говорили, что вечером идете в гости!
— Вечером я останусь дома! — ответила женщина. — И буду рассказывать детям сказки…
Услышав эти слова, Лидуся подбежала к женщине, взяла ее за руку и спросила:
— А потом их поцелуете и пожелаете спокойной ночи!
— Непременно!
— Какая же вы добрая! — воскликнула Лидуся и обняла ее. — Какая добрая!
И все, за исключением бабушки-инспектора и мечтающего стать Большим Начальником Гюлеметова, уселись в ракету.
— Бабуся, а ты что же? Разве ты не хочешь прокатиться до Марса?
— Очень хочу!
И инспектор рысцой побежал к ракете-грузовику, но вдруг споткнулся (вы ведь помните, что на нем было длинное платье, а он не привык ходить в длинном платье), подол платья зацепился за какой-то куст, послышалось этакое «хрясь», и… материя порвалась… Порвалась, и все вдруг увидели под длинным старушечьим платьем подвернутые до колен мужские брюки…
