– Йо-хо! – радостно кричал Игорёк, обгоняя Гучка.
Забыв про опасность, он выехал на середину дороги и стал вытворять разные выкрутасы. То рулил ногами, то садился на руль и ехал спиной вперёд, то вообще залезал на рюкзак и пританцовывал на нём, прыгая на одной ноге.
Вдруг из-за поворота навстречу мальчикам выехал грузовик. К счастью, водитель успел увидеть Игорька и повернуть в сторону. Машина пронеслась в нескольких сантиметрах от испуганного мальчика. Игорёк шлепнулся на сиденье велосипеда и судорожно схватился за руль.
Проехав ещё несколько десятков метров, они увидели постового гаишника, стоявшего на обочине рядом со своей машиной с жезлом в руках и явно поджидавшего их. Испуганные мальчики остановились рядом.
– Так-та-а-а-к! Юные велосипедисты-акробатисты, значит, тут у нас. Создаем, значит, аварийную обстановочку. Ваши, значит, документы.
– Лыбы, знацит, съели, – не моргнув глазом, ответил Игорёк, который уже пришёл в себя после случившегося.
– Эти, значит? – уточнил гаишник, глянув на рыбу, сушившуюся на велосипедах.
– Эти, – кивнули мальчики и хором добавили. – Значит.
– Значит, с рыбалки едем, – продолжал выспрашивать гаишник. – И куда, значит, едем?
– Дамой, знацит, – продолжал выдумывать Игорёк.
– А родители, значит, знают про ваше загородное турне?
– А ладители, знацит, папласили нас атвести лыбу дамой, а сами на лыбалке астались.
– Та-а-к, а баловáться, значит, на дороге вас тоже родители попросили?
– Не-е, – насупился Игорёк и вздохнул. – Эта я сам. Па собственай, знацит, иницитиве.
– А ну-ка скажи мне, значит, по собственной «иницитиве», кто бы сильно плакал, если бы ты попал в аварию?
Игорек опустил голову, стал ковырять в носу и громко сопеть.
– Мама и папа.
– А еще, значит?
– Я. С мамой и папой.
– Та-а-к. А еще?
– Вадитель глузавика.
– Правильно. А ещё, значит, кто?
– А кто есё? Не знаю.
– А ещё детки этого водителя грузовика. Потому что их папу посадили бы в тюрьму за то, что он сбил ребёнка. Тебя, то есть. Вот так, значит.
Игорёк громко заревел.
– Я не зна-а-л! – сквозь слёзы протянул он. – Я бы тада памог ему убезать из тюлмы!
– А кто бы тебе помог, значит, убежать потом от этого водителя?
Игорёк разревелся во весь голос.
– Я больсе не бу-у-ду ба-а-ловаться на далоге! Цесно. Я плавду гавалю.
– Так. Залезайте в машину, а я пока ваши транспортные средства в багажник засуну. Поедем в город.
Гаишник снял с велосипедов рюкзаки и засунул их машину. Сами велосипеды он положил в багажник. Все сели в машину и поехали в город.
Друзья, удрученные случившимся, хмуро сидели на заднем сиденье.
– Куда мы едем? – тихо спросил Гучок.
– На кудыкину голу, собилать памидолы, – глубоко вздохнув, ответил Игорёк. – В милицию, навелняка. А патом нас атвизут к сталым ладителям. Э-эх, законцился паход за зеланиями. Мецьта не сбылась. Всё из-за миня.
– Ладно, не хнычь. Лучше, подумай, что нам делать, чтобы мечта сбылась.
Они замолчали. Вдруг Игорёк громко сказал:
– Дядинька, мы вам неплавду сказали. Мы не к ладителям едем, а к Деду Малосу на севел.
– И зачем это вы в такую даль, значит, собрались?
– У нас к ниму дело есть. Хатим новых ладителей у ниво папласить.
– Чего-о-о? Новых родителей? – оглянувшись, изумлённо переспросил гаишник. – Это чем же вам нынешние, значит, не угодили-то?
– Они всё решают за нас, – начал объяснять Гучок. – С кем играться, во что играть, что и сколько кушать, что одевать, как бегать и прыгать… Они постоянно говорят, что чем-то заняты, играют в какие-то непонятные взрослые игры и совсем забывают про нас. Когда нужно, их нет, а когда не нужно, они есть.
– А есё ани нам всё заплесяют, падавляют иницитиву и самастаятильнасть. А патом, када спахватываюца, узе позна. Лебёнки узе выласли и стали тляпками!
Гаишник молчал. «Лебёнки узе выласли…». Он вдруг вспомнил свою девятилетнюю дочку, которая видела его только по выходным. И то не всегда. Работа, квартира, ремонт, машина, дни рождения сотрудников, бани-сауны, охота, рыбалка, встречи с нужными людьми… Но в этой карусели дел, событий и лиц не было его дочери. «В каком же она классе?», пытался вспомнить он. «Кажется, третий закончила… Стоп! Когда её день рождения? Точно, в августе». Он лихорадочно стал вспоминать. «Семнадцатого… Нет, это у жены. А у неё восьмого… кажется…».
– … А к Деду Малосу луцьсе летом хадить. Пака типло. А у миня день лазденья двацатава августа. Нузна успеть велнутца аблатно, стобы палуцить падáлки. Атпустите нас, а?
– А, может, надо было поговорить, значит, с родителями, – начал гаишник. – Объяснить им…
– Пробовал, не помогает, – вздохнул Гучок. – Родители старше, поэтому считают, что знают обо всём лучше, чем мы. Они, даже, толком выслушать не могут, а только приказывают… Мне кажется, они меня не любят.
– Да что ты! Любят, конечно! – заверил, запнувшись, гаишник и добавил. – Только редко говорят об этом.
Они въехали в город и остановились возле магазина детских игрушек.
– Сидите здесь. Я сейчас приду, – приказал гаишник мальчишкам и пошел в магазин.
Через несколько минут он сел в машину с большой красивой куклой в блестящей упаковке.
– А у вас дочка есть? – спросил его Гучок.
– Есть, значит. Ей уже девять. Постарше, чем вы.
– А вы с ней, что, в куклы играете?
– Почему в куклы? – не понял гаишник.
– Ну-у… вы купили куклу, чтобы вместе с дочкой играть?
– Не-е-т, – растерянно ответил он и усмехнулся. – Я в куклы, значит, не играю. Она сама будет играть. Или с подружками.
– Купите, лучше, то, во что вы с ней вместе сможете играть, – посоветовал ему Гучок. – Например, настольный теннис.
– Или бадминтолт, – предложил Игорёк. – Када мне будит девять лет, я абизатильна науцюсь в ниво иглать. С папой.
– Или сходите с ней в кино, мультики посмотреть, или в кафе, мороженого поесть, или на аттракционах покатайтесь, – продолжал Гучок. – Даже, если вы купите куклу-папу, с ней… то есть с ним… не будет так интересно, как с настоящим папой.
Гаишник какое-то время сидел молча и смотрел в окно. В его памяти всплыли картины из детства… посёлок, где просто и небогато жили его родители… отец, работавший ветеринаром на конезаводе… босоногое лето… красавец-жеребец, которого долго никто не мог объездить, а он смог… шрам на левом предплечье после неудачного падения…
Он решительно взял куклу и зашагал к магазину. Вернувшись через несколько минут уже без неё, гаишник сказал:
– Всё! В эти выходные поедем к дедушке с бабушкой. Буду учить дочку ездить на лошадях.
– Здóлово! – подпрыгнул на месте Игорёк и повернулся к Гучку. – Вот павизло девцёнке! Я тозе хацю!
– Научись сначала на велосипеде ездить, – покосился на него Гучок.
– Да ладно тибе узе, – пробурчал Игорёк и снова заныл. – Дядинька, атпустите нас, пазалуста. Нам на севелный полюс, ну, вό как нада!
– Ох, ребятки, ребятки, – вздохнул гаишник. – Замерзнете вы там. Заблудитесь и никакого Деда Мороза не найдёте. Вы уверены, что он, вообще, существует?
– Канесно! – заверил его Игорёк. – Дазе не самнивайтесь! Я плавилял.
Они подъехали к зданию милиции. Гаишник погладил подбородок и повертел головой, как-будто в чём-то себя уговаривая и отказывая самому себе же. Потом потёр шею и, вздохнув, вышел из машины.
– Ну, всё, – мрачно прокомментировал Игорёк. – Пасол нас сдавать. Как макулатулу.
– У меня идея. Надо бежать, – решительно заявил Гучок и вылез из машины.
Игорёк рванул за ним и перебежал в кусты.
– Ты куда? – зашипел на него Гучок, присев возле машины.
– Убигаю, – недоумённо развёл руками тот. – Ты зе сам сказал.
– А велосипеды, а рюкзаки…
Тут он наклонился к переднему колесу машины и стал с ней разговаривать.
– Машинка, а машинка. Нам очень нужно к Деду Морозу. Ты же всё слышала. Подвези нас, – попросил Гучок.
– Пазалуста, – просящим тоном добавил подбежавший Игорёк.
В машине что-то булькнуло, хрюкнуло, заскрипело, и она вдруг завелась. Сквозь шум двигателя из-под капота послышался железный голос:
– Садитесь.
Мальчики снова залезли на заднее сиденье.
– Пристегнитесь, – послышался тот же голос, но уже из динамиков.
– Вау! – восхищённо зашептал Игорёк. – Укусите миня!
Машина тронулась с места и повезла ребят по городу. На светофорах и пешеходных переходах она сама останавливалась, а на поворотах сама поворачивала. Выехав из города, они проехали почти два часа, как вдруг машина остановилась и сказала:
