И впрямь, пройдешь еще шагов пять, — вдруг ф-р-р! — словно буря, срывается с земли выводок, — не вырони ружье с перепугу! Бах! И падает на землю быстрая птица, а Дружок кидается на нее, хватает в зубы и приносит хозяину… Эх, хорошо охотиться!
Вдруг макаркины думы прервал какой-то треск и гудение. Что такое? Мальчик поднял голову. Вот так так! Это что еще за невидаль?
Во двор, блестя на солнце стальными спицами колес и темно-синими полированными стенками, влетел большой автомобиль. Гудя мотором и завывая сиреной, он подкатил к пустому помещичьему дому, стоявшему с разбитыми окнами и выломанными дверями, и сразу остановился.
— Дед, дед! — закричал Макар, — глянь-ка, самокат прикатил!
Дед приставил ладонь к глазам и пристально всмотрелся в автомобиль.
— Батюшки мои, — сказал он. — Да это ни как хозяин приехал! Ну, Макарка, пропали наши головушки! Что мы теперь делать будем?
— Какой такой хозяин? — ответил Макар.
— Теперь земля мужицкая, и никаких хозяев тут нету других.
— Молчи ты, дураковая голова! — замахал на него дед руками. — Вот он услышит такие слова, достанется тебе крапивой по тем местам, откуда ноги растут.
— Так я и дался! Страсть, какая, подумаешь! — пробурчал Макарка, однако струхнул и спрятался за шалаш. Тем временем из автомобиля грузно вылез толстый, высокий человек с обвисшими усами и седыми сердитыми бровями, в высоких сапогах и парусиновой куртке, с большущей палкой в руках. За ним выпрыгнул совсем молоденький офицер с двумя звездочками на погонах — подпоручик; на его красивом лице едва пробивались усики. Это были помещик Балдыбаев и его сын. Последней из автомобиля выпорхнула девочка лет пятнадцати: в ней Макар узнал Любочку, дочь Балдыбаева, вместе с которой три года назад не раз лавливал рыбу на Днепре.
— Здорово, дед! — закричал Балдыбаев, оглянувшись и завидев издали старика. — Вот и я приехал посмотреть, что у меня тут делается.
— Милости просим, батюшка! Добро пожаловать! — отвечал дед, низко кланяясь.
— Да, — продолжал Балдыбаев, подходя ближе. — Похозяйничали вы здесь, мужички, да и будет. Пора и честь знать. Довольно, побаловались.
— Кормилец! — сказал дед. — Да я тебе твой сад сторожил с этим вот парнишкой. Какое же баловство? Нешто мы тебе обиду, какую сделали?
— Там разберем! — буркнул помещик. — А теперь кликни-ка мне мужиков сюда, живо! Хочу погуторить с ними.
Дед опрометью побежал на село. А помещик со своими детьми пошел осматривать сад и двор. Макар следил за ними из-за шалаша во все глаза.
Балдыбаев остановился против разрушенного амбара и начал ругаться, грозя кулаком по направлению к деревне. Его сын офицер сердито помахивал хлыстиком и чуть не со слезами глядел на разрушенные постройки. А Любочка — та совсем расплакалась: она вытирала слезы платком и топала ножкой так, что даже подпрыгивала золотая коса на спине.
— Гадкие, гадкие мужики! — кричала она. — Зачем они разрушили наш дом? Боже мой! Везде бурьян, и все розы погибли.
— Ишь, — подумал Макар, — розы жалеет! А как же мужики — не то, что без роз, а и без хлеба живут? Подумаешь, важность — твои розы!
Он выполз из-за шалаша, цыкнул на Дружка, который издали, лаял на автомобиль, подкрался к Любочке и дернул ее за юбку. Девочка оглянулась.
— Здравствуй, Люба, — сказал Макар, — улыбаясь. — Ты чего, рыбу ловить приехала?
Любочка нахмурила брови и взвизгнула:
— Отстань! Ты противный большевик и бандит. Ты всегда у нас яблоки воровал, а теперь весь сад захватил.
— Смотри-ка — ответил Макар, — фу-ты, ну ты, какая барыня стала! А я думал, ты не забыла, как мы с тобой ершей ловили…
— Тогда ты был хороший, а теперь революция… Папа, — закричала она, — что он ко мне пристает! Я его помню… Это самый ужасный разбойник.
— Пошел вон! — зыкнул на Макарку Балдыбаев.
Макару стало очень обидно: он надулся и отошел, показав Любочке язык. Офицер пригрозил ему хлыстом.
Тем временем во двор стали собираться мужики. Вернулся и дед. Мужики были озабочены и хмуры. Подходя, они торопливо снимали шапки и кланялись Балдыбаеву чересчур поспешно и низко, искоса поглядывая на сидевшего в автомобиле солдата с ружьем.
Все это сильно не нравилось Макару. Он уже отвык бояться бар и помещиков. Невесело стало у него на душе при виде робких мужиков, которые шопотом переговаривались между собой, сбившись в кучу около крыльца.
Балдыбаев сел на крылечке, рядом с ним Любочка, а сын стал повыше, играя хлыстиком, а другую руку положил, словно невзначай на револьвер, висевший у него на поясе. Солдат в автомобиле начал рассматривать свою винтовку как бы от нечего делать.
Макар заметил, что помещики трусят, и еще пуще осерчал: кто же кого здесь боится?
— Ну, мужички, — сказал Балдыбаев, — приехал я с вами поговорить. Слышали, небось, что генерал Деникин землю помещикам возвратил?
— Как не слыхать? Слыхали! — ответили мужики.
— Так вот, значит, и выходит, что вы ее беззаконно захватили, — продолжал помещик. — Я ее засеял, а вы теперь урожай собираете. Значит, вам придется за нее аренду мне платить, если вы не хотите называться бандитами.
— Придется платить! — сказал уныло Федот, рыжий мужик, у которого было девять душ детей.
— Так вот, стало быть, собирайте деньги и приносите их мне в город. Поняли?
— Поняли.
— А за разваленные амбары тоже платить придется. И за испорченный сад — тоже…
— Мы твоего сада не портили! — закричал вдруг Макар. — А амбары твои пушками разворотило, когда намедни здесь бой был! Мы здесь с дедом сторожили, и кабы не мы, так совсем бы ничего не осталось!
— Цыц ты! — зашипел на него дед. — Уйди, Макарка, не до тебя тут!
— Ах, щенок! Какой языкатый! — усмехнулся подпоручик.
— Я-то щенок, а ты — пес мордатый! — сердито ответил Жук. — Откуда тебя принесло?
— Мы к себе домой приехали! — объявила с крыльца Любочка.
— Домой? Жирно больно! — продолжал буянить Макар. — Вишь, трое их тут прикатило, а рты поразевали на тысячу десятин!
— Замолчи, ирод! — крикнул дед, сделав страшные глаза. — Вот еще бандит отыскался!
— Не замолчу! Мужиков — целая деревня, а земли — кот наплакал! Чья должна быть земля в таком разе?
— Взять его! — заревел Балдыбаев, взмахнув палкой.
— Да, возьми-ка! Вон у Акима тринадцать едоков в хате на голодный надел!..
— Цыц!
— Сам цыц, толсторожий! Хватит с тебя и двадцати десятин!
Балдыбаев весь так и побагровел и застучал палкой по крыльцу.
— А, да ты большевик! Выпорю! Взять его! От горшка два вершка, а туда же в чужой карман кулак запускает! Взять его!
Офицер спрыгнул с крыльца и хотел схватить Макара за шиворот. Но тот изловчился, ударил головой подпоручика в живот, потом ужом проскользнул у него между ног и, по дороге запустив в Балдыбаева камнем, кинулся наутек. Камень попал в Любочку, та завизжала, солдат выскочил из автомобиля и побежал за Жуком. Но тот был уже далеко. До него долго доносились крик и брань, и шумные возгласы мужиков. Он бежал, пока солдат, махнув рукой, не отстал от него и не вернулся к Балдыбаеву. Тогда Макар сел на кучу перепревшего навоза за скотным двором и призадумался.
Дело было ясное: оставаться тут ему уже нельзя, барин теперь ему спуску не даст. Надо удирать. Макар стал думать — куда? И вдруг вспомнил о сестре Ганне. Деревня Марьевка лежала верст за 50 от Заборов. Ну, что ж! Макарка пройдет их в три дня! Не больно далеко!
Он вложил два пальца в рот и пронзительно свистнул. Откуда ни возьмись, с радостным лаем примчался Дружок и начал прыгать вокруг него. Пес думал, что хозяин зовет его на охоту.
— Ну, Дружок, айда в путь-дорогу! — сказал Макар рыжему приятелю. — Не житье нам больше тут. Хозяева прикатили! Идем в Марьевку. Авось, и на нашей улице будет праздник, — тогда мы еще здесь побываем. Понял?
Дружок поставил парусом левое ухо, посмотрел на Макарку внимательно и сделал вид, что понял. Макар затянул пояс потуже, нащупал за пазухой краюху хлеба, которую припрятал туда с утра, и, не оглядываясь, большими шагами пошел по пыльной дороге, убегавшей в степь.
III. Макар попадает между двух огней
Солнце лило на землю дремный покой. Под июльским горячим ветром широкими волнами зыбились золотые поля пшеницы. Макар весело шагал, напевая песенку, а Дружок рыскал в высоких хлебах, вспугивая оттуда жаворонков и жирных перепелок.
Так прошло часа два, и мальчик уже начал уставать, когда вдруг за его спиной затарахтела телега. Он оглянулся: ехал мужик, вез грабли и косы.
— Откуда, дядька? — спросил Макар мужика.
— Из города, — ответил тот. — А ты?
— Я из Заборов. От пана-помещика убежал.
— А куда идешь?
