"Вася, я больше не пойду, я боюсь", но все-таки шла все дальше и дальше.
Немного не доходя до того места, где ребята впервые увидели птицу, Вася вспомнил, что еще не зарядил ружье.
Он остановился, обтер рукавом гильзы и вложил их в каналы стволов. Запирая ружье, он тяжело вздохнул:
– Бекасинник! Разве бекасинником такую убьешь!..
– Васька, я боюсь, не ходи! – прошептала Нюша. Вася топтался на месте, тоскливо озираясь по сторонам.
Тучи стали еще плотнее. Лес за рекой казался чернее, гуще, и река под обрывом – глубже и холоднее.
– Стой тут. В случае чего в рожь спрячься, – тихо сказал Вася и двинулся вперед, выставив перед собой ружье. Пройдя несколько шагов, он обернулся: – Нюшк!
– А?
– Если со мной что случится, ты в школе скажи: так, мол, и так...
– Васька, ну тебя!.. Васька, не ходи! – плаксиво начала Нюша, но Вася даже не оглянулся.
Сзади, метрах в пятидесяти от Нюши, смутно маячила фигура Димы.
– Глупо! – негромко донеслось оттуда.
– Тише ты там! Какой-то! – прошипела Нюша.
...Вот и знакомые ветлы на том берегу, поляна за ними, белые пятна развалин... Вася задержал дыхание, прислушался.
Ни звука.
Вася поднял ружье, прицеливаясь в ветлу, потом опустил его, облизнул губы и снова прислушался.
Послышался шорох. Вася резко обернулся: совсем близко от него среди колосьев торчала Нюшина голова. Она прошептала свое обычное: "Вася, я боюсь!" Зато у Васи прибавилось храбрости. Он опять прицелился и громко крикнул:
– Эй!
Эхо трижды повторило его крик и затихло. Ветлы на том берегу не шелохнулись.
– Эй! – снова крикнул Вася. Все было по-прежнему спокойно.
– Улетела, – сказала Нюша.
Вася подошел к самому краю обрыва, прыгнул и съехал но крутой песчаной осыпи на довольно широкий пляж. Не выпуская ружья из рук, он снял тапочки, брюки и пошел к воде. В это время наверху послышались шаги. Вася оглянулся: над обрывом сидела на корточках Нюша, а возле нее стоял Дима
– Ну, что я говорил тебе? Говорил, что ничего не получится? Говорил?
– Здесь не получилось – в лесу поищу, – буркнул Вася и пошел через речку вброд.
– Вася! Вася! – тихо позвала Нюша. Охотник остановился.
– Вася, а вдруг она это нарочно?.. Вдруг сидит на дереве и виду не подает, а потом как выскочит...
Вася постоял, подумал, затем очень быстро, по бесшумно вернулся на берег.
Дима тихонько засмеялся:
– Что ж ты выскочил? А еще горой! Вася не ответил. Нюша и Дима видели, как он ходит по песку, высматривая что-то у себя под ногами. Скоро он нашел сухую корягу, поднял ее, бросил в ветлу и тут же вскинул ружье. Послышался плеск: тяжелая коряга, не долетев до дерева, упала в воду. Вася нашел толстую короткую палку. Вот он взвесил ее в руке... прицелился, как городошник битой... размахнулся... швырнул...
– Мама! – пискнула Нюша.
– Ой! – басом крикнул Дима.
Они увидели, как большая тень отделилась от ветлы и, быстро снижаясь, описывая крутую дугу, понеслась над рекой.
Внизу блеснул красноватый огонь, грохнул выстрел, раскатами прокатившийся по тому берегу. Птица взмыла вверх, перекувырнулась в воздухе и помчалась прямо на маленькую темную фигурку, застывшую с приподнятым ружьем.
– Ма-ма! – протяжно закричала Нюша.
Снова огонь, снова грохот... Птица подпрыгнула в воздухе и... на глазах у изумленных ребят распалась на куски.
Первой пришла в себя Нюша. Она прыгнула на осыпь, съехала по ней и подошла к Васе. То же сделал и Дима.
Около Васи пахло порохом. Даже в темноте было видно, что лицо его совершенно мокро от пота. Он стоял неподвижно, часто дышал.
Нюша тронула его за руку:
– Вася... Чего ты? Испугался, да?
– Ага! – промычал тот и, глотнув слюну, спросил: – Что это было?
Дима отошел в сторону и поднял один из кусков, на которые распалась "птица". Это был продолговатый плоский предмет длиной чуть побольше метра.
С минуту Дима вертел находку в руках. Потом сел на песок и расхохотался, обхватив колени руками и раскачиваясь вперед и назад.
Вася и Нюша приблизились к нему.
– Димка, ты что?
Дима захохотал еще громче.
– Герой! – взвизгнул он, указывая пальцем на Васю. – Охотник! Ты... ты знаешь, что подстрелил? Модель! Авиамодель подстрелил! – Он повалился на спину и принялся болтать в воздухе ногами.
Прошло полчаса. Никто из ребят больше не думал о рыбной ловле. Они притащили Васин охотничий трофей в деревню и теперь рассматривали его на застекленной веранде у Димы, отец и мать которого были сегодня в Москве.
На столе под яркой керосиновой лампой лежали большой, чуть ли не в рост человека, фюзеляж и крыло обтекаемой формы. То и другое было сделано из множества тончайших планочек и папиросной бумаги, покрытой синим лаком. Хвостовое оперение модели сохранилось, но передняя часть фюзеляжа была вся измочалена дробью. Немногим лучше выглядело крыло, из которого среди лоскутков бумаги торчали сломанные планочки. Второго крыла ребята не нашли. Должно быть, его отбросило в реку и унесло течением.
– Так-с! – проговорил Дима, заглядывая внутрь фюзеляжа. – Резинки нет – значит, это планер. Фюзеляжная модель планера.
– Откуда она к нам-то попала? – спросил Вася.
– Хотите знать, откуда она прилетела?.. Со Всесоюзных авиамодельных соревнований. Вы в газетах читали?
– По радио слышал. А где они идут, эти соревнования?
– Не очень уж далеко. На станции С*** по нашей дороге.
– А ты почему знаешь?
– Отец рассказывал, вот почему. Он из вагона видел, как они над аэродромом летают. – Дима прошелся по веранде. – Ты понимаешь, что наделал? Эта модель около двадцати километров пролетела. И это только по прямой. Может быть, она мировой рекорд поставила, а ты ее раздолбал!
Вася стоял, опираясь о ружье, стволы которого почти касались его подбородка. Он обескураженно поглядывал то на Диму, то на исковерканную модель.
– Вася, а тут чего-то написано, – сказала Нюша и ткнула пальцем в фюзеляж.
Дима и Вася подошли поближе к столу. К фюзеляжу был приклеен бумажный ярлычок. Большая часть его была сорвана, а на сохранившемся кусочке можно было прочесть отпечатанные на машинке слова:
........ дель ‘ 112.
.........росим вернуть.
.........соавиахима".
– Ясно! – сказал Дима. – Тут было написано: "Модель номер сто двенадцать. Нашедшего просим вернуть туда-то".
– А если я не верну? – спросил Вася.
– Тогда, значит, ты нечестный гражданин. Может, конструктор над этой штукой полгода работал... Может, она мировой рекорд поставила... А если ты не вернешь – все это пропало.
Лицо у Васи было очень несчастное.
– Как же... я ее повезу, такую изуродованную? Дима усмехнулся:
– Это уж дело ваше. Не я на нее охотился, а ты... Вася долго молчал, исподлобья глядя на Диму.
– Попадет, да? – угрюмо сказал он.
– Уж конечно, по головке не погладят. Такую прекрасную модель разбить!
Вася судорожно глотнул.
– А если не повезу... если не повезу – может, и в самом деле у них рекорд пропадет? Дима пожал плечами:
– А ты как думал?
– Димк!
– Что прикажете, товарищ герой?
– Отвези ее... а? И скажешь: так, мол, и...
– Я? Ну нет! Если сам поедешь, я тебя, так и быть, провожу, чтобы ты не растерялся. А отдуваться за тебя... Нет уж, спасибо!
– Димк! А ты никому не скажешь на аэродроме?
– О чем не скажу? – Ну, что это я ее так... Мы знаешь что скажем? Будто мы се так нашли, уже поуродованную.
– Ладно уж! Не скажу.
На следующий день, примерно около часа, Дима и Вася прибыли в электричке на станцию С***.
Оба перед отъездом из деревни надели белые-пребелые рубахи, красные галстуки и тщательно отутюженные брюки. Соломенные Васины волосы были смочены, расчесаны на пробор и держались в таком положении довольно сносно.
Выйдя из электрички, ребята увидели почти у самой железной дороги несколько больших брезентовых палаток, а за палатками – ряд учебных самолетов.
Мальчики направились в ту сторону. Вася тащил завернутый в несколько газет фюзеляж. Вид у "охотника" был такой, словно он идет к зубному врачу. Дима, наоборот, был весел и шагал бодро, держа под мышкой обернутое газетой крыло.
Возле ворот их остановил парнишка с красной повязкой на рукаве. Дима объяснил ему, зачем они приехали.
– В штабе никого сейчас нет, – сказал парнишка. – Идите на поле, там спросите планерный старт.
Ребята пошли на аэродром.
День был ясный, солнечный. То здесь, то там на широком поле колыхались голубые флажки с белыми буквами на полотнищах. Каждый такой флажок обозначал место запуска моделей определенного класса, и возле каждого флажка можно было насчитать несколько десятков авиамоделистов. Здесь звучала и русская речь, и эстонская, и узбекская, и украинская... Тут были студенты и студентки, военные, мальчики и девочки в пионерских галстуках, тут были и пожилые люди, которые годились в отцы этим Мальчикам и девочкам. Одни куда-то спешили, неся в руках красивых птиц, построенных из планочек и папиросной бумаги, другие ползали на животе и на коленях по короткой траве, что-то налаживая в своих хрупких аппаратах, третьи стояли, подняв лица к высокому небу и следя за полетом моделей.
