Похрапывал с легким присвистом Сергей Петрович, собравшийся рано утром на охоту за рябками.
- Все, - с облегчением произнес Гера, осматривая заплату. - Выдержат теперь не только до Каракола, а и дальше. Как ты полагаешь. Славка? Мировая заплата!
Славик критическим взглядом обежал пришитую к штанам крупными, редкими стежками тряпочку.
- До Каракола еще может быть и выдержит. А дальше - сомнительно.
- На Караколе будем послезавтра.
- Интересно, что нас ждет там? - произнес Петя, поднимаясь и присаживаясь ближе к костру. - Хотя, что ждет, ясно: горы, озеро…
- Рыба в озере, - в тон ему вставил Олег.
- Тайга, - продолжал Петя. - Я лежал и думал: сколько же еще у нас в Сибири таких, почти неисследованных мест. А пройдет лет десять, и все тут изменится, станет другим…
- В дневнике отца упоминается речка Тус, - сказал Костя, аккуратно укладывая в коробку образцы. - Что там на ней было в его время: тайга, зверье. Ни одного селения вблизи. Ну, как вот здесь. А сейчас - город. Дома многоэтажные. Железная дорога прошла через Тус. Уголь открытым способом добывают. Заходит в выемку состав и загружается прямо из забоев углем. И с Караколом тоже будет. Если, конечно, он заслуживает внимания.
- Конечно заслуживает, - уверенно сказал Петя. - Партизаны напрасно писать не стали бы.
- Очень хорошо, что мы отправились путешествовать, - проговорил Олег. - Просто замечательно. И как это можно прожить на свете, ни разу не посидев у костра, не проведя около него вот такую красивую ночь…
- Да еще в неведомых горах, среди медведей и злых пчел, - перебил Славка.
- По Тусу с твоим отцом ходили, - сказал Сыркашев. Он повернулся к Косте. - Сильно богатое место. Петр Андрианович в каждую яму спускался. Говорил: "Ну, Алексей Иванович, что только тут будет. Счастливая твоя рука!" И здесь бывали…
- На Казанколе?
- Ну… Под этим кедром стояли. Дерево-то тогда маленько моложе было… Ну и я состарился. Э-ээ, сколько времени прошло. Много…
Неожиданное сообщение Сыркашева об отце взволновало Костю. Он долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок. Как во сне, вспомнилась ему последняя встреча с отцом. Перед отправкой маршевого батальона Брянцев ночью забежал домой. Костя проснулся и увидел склонившегося над ним отца. Отец молча поцеловал его полусонного, накрыл одеялом и ушел. Так рассказывала мать. А Косте казалось, что именно так помнит он сам эту последнюю встречу с отцом…
Сон сморил ребят. Алексей Иванович сидел у костра. Костя поднялся, сел с ним рядом. Точно продолжая уже начатый с кем-то разговор, Сыркашев тихо проговорил:
- Тогда с одним парнем у нас беда и случилась. Все вернулись, его нет. Вечер пришел - нет. Ночью гроза началась, ну страсть какая. Будто вся тайга и горы загорелись,- Алексей Иванович покачал головой. - Где искать человека. Петр Андрианович говорит мне: "Надо искать. В беду попал, однако, как оставить. Разве можно до утра ждать". Всю ночь искали. Нашли ведь. Заблудился парень. Совсем в другую сторону пошел. А тайга велика. Э-ээ, куда мог зайти…
Сыркашев прикурил от костра погасшую трубку.
- Вот он какой был твой отец. Никогда в беде другого не оставит. Всегда поможет. Три лета с ним ходили.
Он повернулся к Косте.
- Ну, спи давай. Ночь-то уже прятаться начинает. Алексей Иванович подсушил над костром узагат - мягкую лесную траву. Она заменяла ему портянки. Переобулся. Наложил в костер дров.
Костя уже уснул. Старик осторожно коснулся рукой его головы, погладил рассыпавшиеся светлые волосы, вздохнул.
На востоке разлилась белесоватая мгла, предвестница утра. В лучах утренней зари загорелась на северо-востоке яркая Венера. Где-то далеко-далеко, на горном болотце протрубили журавли.
Ночь ушла за горы. Начиналось утро.
В горах первыми встречают солнышко вершины; потом деревья, забежавшие на высоту по склонам гор. Но вот поднялось солнышко над хребтами, глянуло в долину, в которой расположились путники, и щедро разбросало по влажным от ночной росы травам алмазную сверкающую россыпь.
В эту минуту, когда можно было полными пригоршнями черпать с травы все существующие на свете драгоценные камни-самоцветы, и проснулся Олег. Он открыл глаза и увидел рядом с собой, на валежнике, бурундука, одетого в нарядную шубку, с пятью черными красивыми полосками, похожими на бархатинки, врезанные в шкурку, которые, как рассказывается в сказке, оставил ему медведь своей когтистой тяжелой лапой. На кончике каждой шерстинки переливался огнями крохотный камень-самоцвет.
Бурундучок чуть шевельнул усиками, и на их кончиках вспыхнули алмазы.
Олег протянул руку. Алмазы погасли. Бурундук соскочил с валежинки, сел и, повернув мордочку к Олегу, небоязливо смотрел на него.
Олег приподнялся. Тогда длиннохвостый зверек побежал. Олег вскочил, бросился за ним, сбрасывая с высокой травы камни-самоцветы. Ему захотелось поймать и приручить этого забавного полосатого зверька.
А юркий бурундук то скрывался, то показывался снова. Иногда, словно поджидая Олега, сидел на какой-нибудь колодине и спрыгивал с нее, как только к нему тянулась рука мальчика.
Наконец, полосатый зверек выбежал на опушку, юркнул на сосну и уселся на сук невысоко от земли.
Упрямый Олег полез за ним…
Ребята проснулись и, не увидев Олега, решили, что он уже на речке, и тоже пошли купаться.
На речке Олега не было.
- Пасется на ягодках, - сказал Петя. - На подножный корм перешел.
Мальчики выкупались в холодной, обжигающей тело воде, полежали на утреннем солнцепеке, выстирали белье и вернулись на стан.
В ведерке уже варилась и вкусно пахла похлебка из рябчиков.
- А где же Олег? - спросили ребята.
- А разве он не с вами, - в свою очередь удивился Сергей Петрович.
- Оо-ле-е-ее-г!..
Вдалеке застрекотала сорока. Темно-бурая прожорливая кедровка, распахнув черные с золотым отливом крылья, пролетела мимо ребят, наполняя утренний лес резким неприятным криком.
Гера зычно крикнул:
- О-лл-е-ее-г!
Сыркашев прислушался к лесному эху, виновато сказал:
- Вот беда, маленько сон сморил. Эка старость-то… Худо. Не видел, куда парень ушел.
- Может быть Олег где-нибудь оставил знак, - встревоженно и сердито проговорил только что вернувшийся с охоты Сергей Петрович. - Надо как следует, внимательно осмотреть все кругом. Искать сейчас следы, труднее, солнце согнало росу.
- О-леее-е-г…
Никто не отзывался на крик.
Ребята взяли с собой Тыма и углубились в лес.
В том же направлении, как и в первый раз, снова застрекотала сорока.
Замолчала.
Прошло несколько минут. Знающая все лесные новости белобокая болтунья опять заговорила скороговоркой на своем птичьем языке.
- По пустому эта не болтает, - заметил Сыркашев. - Привычка у нее такая. Все летает да высматривает, что в тайге делается. Всем рассказать охота, что видела, про себя-то не любит держать.
К сорочьему стрекоту в той же стороне присоединился и громкий лай Тыма.
Сыркашев поднялся.
- Пойдем, смотреть надо. Собака не на зверя лает. Голос веселый.
В лесу перекликались ребята. Эхо отзывалось на их голоса и замолкало. Сергей Петрович и Сыркашев встретились с ребятами на лесной поляне. Они тоже спешили на голос Тыма.
- Да вон же он сидит! - вскрикнул Петя. - Вон на полянке.
Под старой толстой сосной, вскинув вверх морду, сидел Тым и помахивал пушистым хвостом.
Сверху из густых ветвей долетел жалобный голос:
- Р-е-ее-бяя-та, здесь я. Сними-и-ии-те, пожалуйста, меня. Сам я не мо-о-гу-у.
Под сосной раздался дружный хохот. Среди ветвей, зацепившись курткой за сук, висел в воздухе Олег. Одной рукой он держался за верхнюю ветку. Гера крикнул:
- За каким чертом тебя понесло туда?
- Не за чертом, а за бурундуком. Он совсем близко подпустил меня, а потом как прыгнет. Я хотел схватить его, а сук за спину и подцепил меня. И не пускает. А ты смеешься, Герка. Попал бы в мое положение. Повисел…
- Ну, ну, не ворчи.
Гера с Костей полезли на сосну.
- Ребята, минутку, задержитесь. Олешек, миленький, повернись ко мне. Ну я прошу тебя. Ага, не хочешь… Тогда я тебя вот с этой точки. Есть! Ну, ребята, и кадр вам скажу. Олег в воздухе. Ох, не могу!
Славка дурашливо схватился за живот.
Через несколько минут смущенный Олег стоял внизу.
- Почему же ты не отзывался на наш крик? - спросил Сергей Петрович. -Знаешь, как ты нас напугал…
- Знаю… - виновато согласился Олег. - Думал как-нибудь сам отцеплюсь. А рвать куртку было жаль. Ну, а потом Тым прибежал, залаял.
В полдень на невысоком перевале, Алексей Иванович остановил коня и сказал:
- Соболиная гора.
Путники увидели в той стороне, куда указал Сыркашев, цепь горных вершин, покрытых лесом. Среди них отчетливо выделялась одна. Ее склоны казались издали широкими распахнутыми крыльями. И вся гора напоминала собой огромную птицу.
